Хозяин зеркал - Юлия Зонис

Любовь и Смерть.

Н. Гумилев

В родной деревне Рэма считали дурачком, бесполезным мечтателем, даже жалели иногда – убогий, мол. Мамаши девушек на выданье со страхом ожидали, что в один недобрый день плюхнется возле дома махолет и заявится к ним со сватами Рэм Дурья Башка. Ждали, надо сказать, совершенно напрасно, так как местными невестами Рэм не интересовался.

Когда-то давным-давно дед подарил ему на день рождения конфеты в коробке с нарядной картинкой, из тех, что по большим праздникам привозили на ярмарки Караванщики. Конфеты как конфеты, ничего особенного, зато на коробке были нарисованы совсем другие, городские девушки – изящные, светлокожие, в легких шубках с нарядными муфтами. Может быть, именно из-за этой картинки Рэм и начал строить свой махолет, а вовсе не затем, чтобы просто подняться в небо и попялиться оттуда на бесконечную пустыню. Мечты Рэма об огнях большого города начали потихоньку обрастать плотью после знакомства с Вигго. И хотя, по словам вождя, выходило, что в Городе куда больше ужасного, чем приятного, знакомство с лучшими девушками Рэму было твердо обещано. За время их совместного вояжа Вигго перестал называть его Дурьей Башкой и пообещал забрать в Город, как только придумает, где спрятать махолет от пронырливой полиции и Стальных Стражей.

Сейчас пронырливая полиция была гораздо больше озабочена гибелью троих начальников подряд, а Стальные Стражи обшаривали подземелье. Что касается махолета, тут помог давний знакомый Туба, член Королевского естественно-научного общества Эмиль Варен. В свое время Туб соорудил немало перегонных кубов и дистилляционных установок для естествоиспытателя, и тот не остался в долгу. Махолет украсили перьями и торжественно ввезли в город на телеге. Аппарат значился под инвентарным номером 4537, «Редкостный экземпляр перепончатокрылого стервятника», и мирно прикорнул под тентом на площадке за зоологическим музеем, куда помещали наиболее крупные экспонаты. Площадку предусмотрительно освободили от других диковин, так что взлететь в любой момент ничего не мешало.

Итак, Рэм устроил свои дела, и теперь следовало приступить к главному. Для того чтобы приступить к главному, надо было привлечь внимание Вигго. В этот момент вождь считал ящики.

– Раз, – бормотал Вигго, загибая толстые пальцы. – Два. Три.

Ящики были приобретены по сходной цене у полицейского интенданта. Интендант счел момент подходящим для того, чтобы покинуть надоевшую службу и прикупить небольшой домик в окрестностях Корявого мыса. Это желание обошлось повстанцам в десять тысяч долларов – практически все, что удалось собрать за три ходки в народ. Зато Вигго, в последнее время непрерывно клявший оружейников за медлительность (троллям больше нравился термин «основательность»), наконец-то обрел не только цель, но и средство. В ящиках были винтовки.

– Десять, одиннадцать, – считал Вигго.

В каждом ящике – тридцать винтовок, плюс десять ящиков с патронами. Даже Рэм при всей своей деревенской простоватости сообразил: желанный миг свободы не за горами.

– Девятнадцать, – выдохнул Вигго и тупо уставился на загнутые пальцы. – Почему девятнадцать, если должно быть двадцать?!

– У тебя на левой руке шесть пальцев, – благожелательно напомнил Туб.

– Сам знаю. Но почему девятнадцать?!

Туб и его маленький вертлявый подмастерье переглянулись, причем подмастерье состроил гримасу, а Туб страдальчески закатил глаза.

– Потому что в первый раз ты загнул одиннадцать пальцев, – решил помочь Рэм.

– А ты что тут делаешь? – вызверился Вигго. – Почему не пакуешь листовки?

– Все упаковано.

– Тогда займись чем-нибудь полезным, а не вертись под ногами!

Рэм вздохнул и задал сокровенный вопрос:

– А где у вас тут знакомятся с девушками?

Вся троица уставилась на него, забыв про неразрешимую загадку девятнадцати ящиков.

– Ты о чем думаешь? – свирепо начал Вигго. – О чем ты думаешь в этот грозный час, когда судьба революции висит на волоске?

– А она висит? – удивился Туб.

– Она решается. И вообще я фигурально. Но о чем он думает, а?

Туб ухмыльнулся:

– Вообще, о правильных вещах думает. Вот перестреляют нас всех через пару недель, и не изведать Рэму женской любви и ласки. Рэм, малыш, хочешь, я познакомлю тебя со своей кузиной Брунгильдой?

Рэм покосился на механика, представил его кузину и внутренне содрогнулся.

– Да я…

– Не хочешь, как хочешь.

– Слушайте, дайте наконец ящики сосчитать! – завопил Вигго. – И отставить эти пораженческие разговорчики. Перестреляют их через пару недель… Как бы я сам вас сейчас не перестрелял, помощнички хреновы.

Сокрушенно вздохнув, молодой тролль отошел в угол и присел на двадцатый ящик. Все в Городе хорошо – и винтовок много, и патронов, и верных соратников, но вот с девушками незадача. Прикрыв глаза, Рэм попытался представить Ее.

Она каждый раз рисовалась Рэму по-разному. Иногда совсем молоденькой девчонкой в летнем таком сарафанишке, с букетом золотой медунички в руках. Иногда важной дамой, которая на всех глядит высокомерно и строго, и только на него – ласково. Иногда она была скромницей, а иногда – ух, огонь! Последнее смущало Рэма и заставляло невпопад краснеть. Вот и сейчас Рэм вспомнил картинку, которую подсмотрел тайком в журнале, и залился краской. На картинке рекламировались чулки, но вместо чулков была изображена почему-то пышногрудая фея с совершенно голыми ногами и в подвязках. Подвязки… Зачем нужны подвязки?

Рэм задумался о тайне подвязок, когда кто-то пихнул его в бок и заговорщицким голосом прошипел на ухо:

– С девчонками погулять хочешь? Можно устроить.

Тролль вскинул голову и обнаружил присевшего на корточки рядом с ящиком подмастерья. Тот поводил длинным носом и напоминал то ли крысу, то ли очень тощего кроля. Кроличьи глазки подмастерья оживленно поблескивали.

– Я тут занят пока, но по дружбе дам тебе адресок. Очень приличное заведение…

– Там есть девушки?

– О! – Подмастерье улыбнулся и зачем-то причмокнул. – И какие девушки! Лучшие в Городе.

Сердце Рэма забилось чаще, а щеки еще сильнее залились краской.

– А они… эти красивые девушки… из приличного заведения… они со мной знакомиться захотят?

Подмастерье смерил молодого тролля взглядом. Выражения его кроличьих глаз Рэм не уловил, но слова звучали уверенно и недвусмысленно:

– Еще как захотят. Ты им наверняка придешься по вкусу. А вкус у них, братец Рэм…

Тут подмастерье сложил пальцы вместе, смачно поцеловал и снова причмокнул. Рэм так понял, что это означает высшую степень одобрения.