Петля Афродиты - Лариса Соболева

Дедушка занимался каким-то бизнесом, кстати, не в одном направлении работал, Лизу не посвящал в свои дела. Его, как и многих толстосумов, пытались привлечь к благотворительности. И он иногда помогал. Однажды его пригласили в детский дом, он туда поехал вместе с красавицей семнадцатилетней внучкой.

И там Лиза увидела в окне хорошенькую маленькую девочку, она стояла на подоконнике, поставив ладошки на стекло, и неотрывно смотрела во двор, на входную калитку в заборе. Внезапно проснулась память, Лиза вспомнила себя, как точно так же, сидя на подоконнике каждый день, ждала маму, вспомнила и ту, которая подарила ей много любви – Кирочку, а потом страшный день – похороны, снова детдом. Весь день Лиза не поднимала головы, потому что тихо плакала, а когда сели в машину, дедушка строго спросил:

– В чем дело? Почему ты раскисла?

– Я видела девочку в окне… она такая несчастная. Я тоже сидела, как она… Мне было так плохо… Вы богатый человек, у нас много места… Возьмите ее к нам… пожалуйста.

– Хорошо, я подумаю.

Откуда ей было знать, что весь спектакль с походом в детдом и девочкой в окне организовал дедушка, чутко уловивший строптивость внучки? Строптивость непредсказуема, а он поставил цель, ему нужна была Лиза. На нее ушло много средств и времени, рисковать он не хотел, а потому придумал способ подчинить внучку полностью. Дед изучил Лизу до тонкостей, знал, на какие струнки надавить, чтобы получить результат. Только умирая, признается, что он первоклассный манипулятор, а тогда…

Тогда Лиза потеряла покой, девочка в окне с маленькими ладошками на стекле и несчастными глазенками виделась ей даже во снах. Изредка она напоминала о ней деду, тот кивал и – больше ничего. Но однажды он привез малышку и разрешил Лизе побыть с ней. Она занималась девочкой и день, и два, и три, как занималась ею мама Кира. А в начале четвертого дня дедушка позвал ее, в кресле сидела малышка, увидев Лизу, заулыбалась, залепетала, он сказал:

– Прощайся с ней, ее сейчас отвезут назад.

– Как! Почему? Вы же обещали…

– Я обещал подумать. Ты забросила учебу, занялась живой игрушкой, как какая-то нянька! А у тебя есть обязанности передо мной. Я не люблю попрекать, но разреши напомнить. Содержат здесь тебя, как принцессу, ты ни в чем не нуждаешься. У тебя есть своя комната, все необходимое для учебы, о тебе заботятся, ты не знаешь даже, что значит подмести пол, постирать одежду, приготовить еду. Кто еще из детдомовцев живет так? Вряд ли найдешь.

Да, все правильно, у нее есть все. Только нет друзей, не с кем поболтать о пустяках, обсудить прочитанную книгу или кино, не с кем посоветоваться чисто по-дружески.

– Прошу вас… – И по щекам Лизы потекли слезы.

– Нет! – Через минуту, понаблюдав за мучениями внучки, он произнес фразу, выделив каждое слово: – Ты плохо просишь.

За эти дни она настолько привязалась к малышке, что отказаться от нее было равносильно катастрофе. Когда-то директриса уничтожила ее несколькими словами: «Она тебя бросила». И все – мир рухнул, умер, стерся. Также могло и сейчас случиться, только теперь бросила бы она маленькое существо, которое уже все понимает и с надеждой смотрит на нее. Почему столько переживаний возникло? Просто Лиза видела в ней себя, жалела в ней себя, любила в ней себя! И наивно хотела отплатить за то добро, которое получила от Киры. Да, Лиза решила стать Кирой для девочки, а вовсе не с живой куклой играть. Немаловажна еще одна тонкость – ей было жутко в этом доме, она чувствовала себя здесь одинокой, слабой, беззащитной, здесь никогда не проходило чувство опасности. Но если будет кого защищать и о ком заботиться, то и ее силы удвоятся – так она думала и не ошиблась.

Дедушка не любил повторять дважды, поэтому Лиза каждую его фразу пропускала через себя несколько раз, гадая, что он хотел сказать между словами. «Ты плохо просишь» – разве это не намек, что она может выиграть битву за малышку?

И тогда Лиза стала на колени. Да, она стала на колени, тем самым умоляя тяжелого и сурового, неласкового и неразговорчивого, а иногда и жестокого человека оставить ребенка. А как еще попросить?

Дедушка вышел из-за стола, подошел к ней. Он стоял перед Лизой на широко поставленных ногах победителя, заложив руки за спину, стоял, словно скала. Как же стало страшно в тот миг Лизе, казалось, он готовился съесть ее. Но не съел, к счастью, а поставил условия, он имел право ставить условия:

– Обещаешь подчиняться мне беспрекословно?

Она часто закивала головой: да, обещаю.

– Хорошенько подумай, сможешь ли ты выполнить наш договор, ведь будет нелегко. Итак, обещаешь ли ты делать все, как скажу я, терпеть и стараться? (Конечно, она снова закивала.) Ни капризов, ни слов «не хочу» я не услышу от тебя? Учти, если хоть раз нарушишь наш договор, я выкину твою живую игрушку в реку – зачем ей жить среди убожества? Если же ты обещаешь выполнять мои условия, я найму няньку для девочки тебе в помощь.

– Я обещаю, вы никогда не пожалеете…

– Встань.

Она поднялась на ноги, понимая, что с этой минуты начинается выполнение пунктов договора. Их немного, но они станут тяжелым испытанием. Тем временем дедушка, подойдя еще ближе, внушительно сказал:

– Запомни на всю жизнь: никогда (!) не стой на коленях. Что бы ни случилось, а на колени не становись. Ты должна ставить людей на колени.

– Я запомнила.

– Но чтобы ставить людей на колени, нужно многое уметь.

– Я научусь.

– Начнем с имени. Мне не нравится твое имя. Помнишь – как вы яхту назовете, так она и поплывет? Это действительно так. Твое имя слабое, оно делает тебя уязвимой. Я дам тебе другое имя…

Он задумался, неспешно прохаживался мимо малышки, грызущей печенье, от которого летели во все стороны крошки. Девочка его не занимала вообще, он даже мимоходом взгляда на нее не кинул. Лиза догадалась: сейчас дедушка не разыгрывал перед ней сиюминутный поиск, имя найдено давно, возможно, он думал, насколько соответствует новое имя Лизе. Что ж, идея неплохая, она не прочь избавиться и от имени и от всего, что напоминало ей о прошлом.

На мониторе Артем открыл фотографию. Запечатлен на ней некий праздник в ресторане, на заднем плане видны накрытые столы, но пространство первого, второго и третьего плана занимают люди. Они танцуют. На первом плане мужчина с внешностью мальчиша-плохиша, съевшего бочку варенья, и не одну. Его круглая физиономия аж лоснится, на отшлифованных щеках задержались блики света, он улыбается, держит за талию бедрастую и грудастую женщину в красном платье и с красным ртом.

– Это Маковец, – комментировал Артем. Затем щелкнул мышью, открылось еще одно окно, затем еще. – Отмечал свой последний день рождения, через месяц был убит в загородном доме.

– А где?.. – не закончил Чекин. В связи с новыми фактами его срочно вызвал Богдан Петрович. – Я не вижу.