Аэронавт - Петр Заспа

– Что я видел? Почему он не ожил прямо здесь? Почему для этого его пришлось утащить подальше с глаз, укутав и не дав рассмотреть лицо?

– Вы законченный циник! Вы ни во что не верите. Но вам меня не переубедить. Я видел того, кто наделил властителя святостью.

– Ещё один ряженый клоун?

В ответ Александр отвернулся и, сложив молитвенно руки, направился к Двакуле.

– Властитель, я ничуть не сомневался в вашей святости после того, как на это мне указал сам мученик Иезус. Но сейчас вы лишь укрепили мою веру, превратив её в гранитную твердыню.

– Хорошие слова, – будто очнулся, выйдя из глубокой медитации, Проясняющий. – Святой Иезус дал мне превосходного ученика. Но даже гранитная твердыня может дать трещину. Веру нужно испытывать. Подданные древнего правителя Нерона доказывали ему свою преданность, убивая собственных детей. Когда я думаю об этом, любовь к их вере переполняет мне душу. Подумай над их жертвоприношениями и ты, юный император. Задумайся над днём прошедшим. Что он дал тебе? Прочувствуй каждый его миг. А завтра ты докажешь мне свою веру, подобно подданным мудрого Нерона. До утра старшие братья отведут тебя в пещеру раздумий. А сейчас прости, я вынужден тебя покинуть.

Двакула взмахнул мантией, словно крыльями, и исчез в пещере, из которой только что появился.

– Даже самому противно донашивать за своей жертвой подгоревший реквизит, – тихо прокомментировал исчезновение Проясняющего Смородин. – Воняет горелым мясом, да и кровь ещё не остыла – пачкает святые телеса его святости.

Но Александр его услышал.

– У меня такое чувство, флагман, что вы никогда не читали священный манускрипт, оставленный нам святым Иезусом.

– Даже в глаза не видел.

– Что?! – не смог скрыть потрясения Александр. – Да вы… вы… вы безбожник! Вы вероотступник!

– Брось, Сашок. То, что я не верю в богов, лишь помогает мне видеть насквозь играющих на вере шарлатанов.

– Не желаю больше вас слушать! – гордо вздёрнул подбородок наследник. – Вы даже не иноверец. Вы гораздо страшнее.

Он кивнул подоспевшим старшим братьям и исчез вместе с ними в пещере, в которую вела узкая щель. Чтобы пройти в неё, им пришлось протискиваться по очереди.

Оставшись в одиночестве, Миша огляделся по сторонам. Никто не вязал снова ему руки, и это вселяло надежду. Блуждающие среди послушников старшие братья следили за ним, но как-то ограничить его свободу не пытались.

Из каменного мешка всего один выход – понял их спокойствие Смородин. – И он охраняется. Дежурят двое и не с пустыми руками. У одного он заметил на поясе тесак, другой поигрывал тяжёлой дубиной.

Вдруг кто-то довольно грубо толкнул его в спину.

– Твоё место среди них! – указал на послушников старший брат. – Утром выпьешь чашу ясности. С ней тебе будет легче принять свою участь.

Спорить Миша не стал и, спустившись по ступеням, пошёл искать Стефана. Не обращая внимания на недовольное ворчание пасынков, он бесцеремонно расталкивал ещё стоящих на ногах и переворачивал уже растянувшихся на полу. Боцману вечерняя доза напитка ясности оказалась не под силу и вместо прояснения напрочь затуманила мозги. Смородин нашёл его, забившимся под стеной, калачиком свернувшимся на промозглом каменном полу. По подбородку Стефана стекала зелёная слюна, образовав приличную лужу.

– Что ж за дерьма ты напился? – брезгливо похлопал его по щекам Миша.

В ответ боцман бессвязно замычал, затем попытался свернуться, как улитка спрятавшись в собственной раковине.

Тусклый свет, пробивавшийся сквозь горловину колодца, начал меркнуть. Синий круг неба превратился в фиолетовый и засветился искрами первых звёзд. Снаружи поднялась метель, но её отголоски долетали в обитель лишь слабыми всплесками залетевшего внутрь снега.

Заметив на себе пристальное внимание старших братьев, Смородин растянулся рядом с боцманом и закрыл глаза. Он даже вжился в роль, расслабленно посапывая, когда совершавший обход с факелом брат склонился над ним, вглядываясь в лицо.

Затем стало совсем темно, и изображать спящего, закрыв глаза, стало не нужно. Миша сел, прислушиваясь к доносившимся со всех сторон слабым стонам. У входа в обитель теперь остался всего один старший брат. Укутавшись в накинутый на голову шерстяной плед, он грелся, протягивая к факелу руки. На задувавшем в проход холодном ветру ночь ему не высидеть. Наверняка у них предусмотрена смена. Осталось лишь вычислить время дежурства. Остальные старшие братья, маячившие над спящими послушниками неясными тенями, исчезли в пещерах. Смородин терпеливо выждал не меньше часа, подозревая, что один из них мог спрятаться среди распластавшихся тел, чтобы проследить за ним или за входом, где исчез Александр.

Неожиданно Миша покрылся холодным потом, вдруг сообразив, что он сам потерял в темноте ту пещеру, куда увели наследника. Кромешный мрак скрыл и пьедестал Проясняющего, и щели в лабиринты пустот внутри скалы. Тусклый свет факела, охранявшего обитель брата, сюда не долетал, освещая лишь его поникшую голову да своды входа.

Смородин встал и замер, наблюдая – не отреагировал ли кто из послушников? Но пока было тихо. И тогда он решился пробраться к ступеням, ведущим к входам в пещеры. Ему нужен Александр. Побег без боцмана и наследника не составлял особого труда, но терял всякий смысл. Оставить их на оболванивание Проясняющему – Миша даже мысли не допускал.

Нащупав вдоль стены вход в первую пещеру, он замер, стараясь определить её положение относительно факела часового. Казалось, что это та пещера, в которую внесли рухнувшего со скалы Двакулу, а затем он появился целый и невредимый. Эта пещера ему была не нужна – Александра увели в другую. Но слишком велико было любопытство, требующее разгадать ещё один трюк Проясняющего. И тогда Смородин, перебирая ладонями каменную стену, вошёл внутрь. Постепенно привыкшим в темноте зрением он угадывал неясные повороты и то опускающийся вниз, то теряющийся над головой потолок. Неожиданно пропетлявшая уже с десяток метров пещера раздвоилась на два прохода. Один походил на широкую нору, во второй можно было пройти, не сгибая головы. Но главное, он подсвечивался изнутри тусклым светом. Там кто-то был и, судя по ровному, размеренному дыханию, спал. Миша выглянул из-за угла и увидел на деревянных нарах двух братьев. Эти себя любили и вместо холодного пола спали на подстеленной на досках соломе, укутавшись в плотные одеяла. На противоположной стене в подставке трещал горящим маслом факел. Спали братья крепко, и потому Смородин, не опасаясь их разбудить, вытащил бронзовую рукоятку из крепления и вернулся с факелом туда, где раздваивалась пещера. Его интересовал второй проход. Исходивший из него тяжёлый запах намекал, что нора эта тоже не пустовала. Нагнувшись над тёмным входом, он впустил внутрь свет, сделал пару шагов и увидел то, что и ожидал. Вернувшись, Миша вставил факел обратно в кольцо на стене и вышел из пещеры.

Пещера раздумья, в которую старшие братья увели Александра, считая от этой, должна быть на противоположной стороне, сразу за основной пещерой, где обитал Проясняющий. Смородин на ощупь, боясь упасть с пьедестала, пошёл вдоль стены, натыкаясь на широкие входы. Эти ему уж точно были не нужны. А вот следующий, узкий и низкий, его заинтересовал. Александра едва ли не с силой протолкнули внутрь – такой крохотной была щель, ведущая в пещеру раздумья. Выдохнув, Смородин втиснулся в проход, едва не застряв, двинул, извиваясь, плечами и… вдруг рухнул, освободившись от стиснувших его каменных стен. Внутри оказалось темно и тесно. Попытавшись встать, Миша упёрся головой в низкий свод. Ругнувшись, он прополз пару метров на четвереньках, затем не выдержал и тихо позвал: