Голодная бездна. Дети Крылатого Змея - Карина Демина

Откуда взялась свирель?

И прочее?

Ответ был рядом, это Мэйнфорд чувствовал, но вот… он раскладывал на полу пасьянс из снимков. Один за другим. Черно-белая головоломка, которой найдется местечко…

…Джаннер.

…первичный осмотр тела. Отчет о вскрытии. И вновь ничего, что бы натолкнуло на мысль. А ведь он тоже появился около десяти лет назад, веселый парень с шакальим оскалом.

В деле его имеется самая первая фотография, да и вырезка к ней прилагается. Мэйнфорд скользнул взглядом по статье. Разоблачительная. Обличающая. О коррупции в полицейских рядах. И конечно, с фактами, от которых сложно откреститься. Он был въедливой сволочью, но всегда старался говорить если не правду, то почти ее…

…на старом снимке Джаннер ощутимо моложе. Ему едва восемнадцать… или чуть старше? Не понять. Главное, что молодость не делала его хоть сколько бы привлекательным. Напротив, он не пытался скрыть свой голодный взгляд. И этот презрительный изгиб губ. И вообще выражение лица такое, будто видел Джаннер на редкость отвратительные вещи.

И только их.

Так откуда он?

Досье… возраст… не известен. Дата рождения? Целых три, но хотя бы одна из них правдива? Родители… нет у него родителей. А если и были, то скончались, и паренек попал в приют.

Вряд ли ему там нравилось.

Десять лет…

…и пара коробок, содержимое которых с натяжкой можно назвать вещественными доказательствами. Одежда, разложенная по пакетам. Обработанная техниками — йодистый запах их порошка перебивал вонь — и похожая на рванину.

Мэйнфорд все одно осмотрел ее тщательно.

Ощупал каждый шов.

Попробовал на зуб крупные пуговицы. Ничего… разношенные ботинки, подошвы которых вспороли, а каблуки — сняли. И было ли что под ними? Нет, иначе в описи Мэйнфорд нашел бы упоминание. Ремень. Плотный, тяжелый. Такой не носят с костюмными брюками.

Записная книжка, почти размокшая, и последние страницы слиплись. Их пытались восстановить, и если не вышло, то Мэйнфорду и пробовать не стоит. Что он понимает в тонких материях? Ничего. А вот Зверь… Зверь не умел читать, во всяком случае буквы. Запахи — дело иное.

И Мэйнфорд, поднеся книжку к носу, вдохнул ее аромат.

А Зверь разделил его на части.

Темный и густой — разлагающейся плоти. Этот запах нравится падальщикам, но Зверю он неприятен. Тонкий — туалетной воды.

Сандала.

И еще цитрона… слабые ноты, женские ноты…

…с чего вообще все решили, будто Джаннера убил мужчина? Он ведь был осторожной сволочью, пусть сила и любопытство заставляли его забывать про осторожность, но мужчину он бы не подпустил близко. При нем ведь нашли пяток амулетов. И револьвер, в барабане которого осталось пять патронов из шести. Выходит, выстрелить Джаннер успел?

В кого?

В того, на встречу с кем нацепил щегольский пиджачок цвета давленой вишни. И рубашку шелковую. Для кого даже подмышки побрил. Надо же, насколько проясняется разум, если уступить тело другому.

Или стоит сказать спасибо чутью?

Запах воска… того, который для волос. Джаннер любил себя, использовал самый лучший, заговоренный, силясь сохранить остатки шевелюры.

Он прихорашивался.

И значит, хотел произвести впечатление. Обычно он носил вещицы попроще, те, которые не жалко было бы измарать в грязи Третьего округа. А тут вдруг… и кто она?

Новая любовь?

Джаннер вряд ли способен любить. А вот выгода… и значит, дама либо состоятельна, либо, что гораздо более вероятно, представляет интерес иного толка. Скажем, владеет нужной информацией. Тогда становится понятно, зачем ему ментальный амулет очарования, запрещенный, к слову. И новехонький кошель, от которого еще пахло кожей и совсем мало — самим Джаннером.

Чего он хотел?

Нет, не шантаж… он не чувствовал себя хозяином положения, и потому готовился… сделка? Потенциальный союзник, который вовсе не оценил желания Джаннера знать больше… жаль, не получится поднять материалы, над которыми этот ублюдок работал. Мэйнфорд подозревал, что с квартирой Джаннера произошло несчастье.

Небольшое.

Пожар. Потоп.

Прорыв Хаоса.

Главное, что содержимое этой квартиры давно уже перестало представлять интерес для следствия.

…он открыл глаза, поблагодарив Зверя, который благоразумно отступил, понимая, что сейчас — не его время.

Что дальше?

Показания главного редактора. Ничего примечательного. Сплошные стенания по поводу безвозвратно сгинувшего и так далее… и ни слова о том, над чем Джаннер работал. Нет, спрашивали, конечно, но внятного ответа не получили. Держал в тайне. Обещал сенсацию.

Каждая его работа была сенсацией.

И все же…

…кто она? Гаррет тоже говорил о женщине.

Нет, нельзя спешить, как бы ни хотелось. Иначе Мэйнфорд что-нибудь да упустит. Он уже упускает, пусть на стене, послушные воле его, проявляются новые символы.

Еще папка.

Справка-выписка о владельцах автомобилей марки «Верро». За год всего-то пять машин поставлено на учет. Одна — подарок на совершеннолетие милой девушке, единственной наследнице небольшого состояния. Вторая — тоже подарок, но имя женщины ни о чем не говорит. Ага, справка прилагается. Тесия Вернер, ныне двадцати девяти лет от роду. Домохозяйка.

Владелица небольшой пекарни, которая досталась… тоже в подарок.

Снимок.

Вытянутое личико с выпуклыми глазами. Ровные локоны. Губки бантиком. В молодости Тесия была хороша собой. Работала в универмаге продавщицей, пока не уволилась… а вот за неделю до того, как ей машину поднесли, и уволилась.

Чутье молчало.

…свидетельство о рождении дочери. Отец не установлен. И по дате совпадает с актом дарения пекарни. Нет, эта девочка, скорее всего, ни при чем. Обычная история. Симпатичная продавщица. Состоятельный и глубоко женатый клиент. Договор, устраивающий обе стороны.

Беременность…

…и еще один договор. Тесия так и не вышла замуж, Мэйнфорд надеялся, что в остальном жизнь ее сложилась.

Следующий автомобиль числился за миссис Орвелл, дамой почтенных ста девяноста семи лет. И судя по выписанным на имя ее квитанциям о штрафах, которые миссис Орвелл получала с завидной регулярностью, машина пришлась ей по душе.

По сей день не сменила.

Еще две… за автопарком Сената.

Тупик.

И даже если удастся поднять записи, журналы регистрации, априори обязательные, то вряд ли найдется в них имя того, кто пользовался автомобилем. Сенат… Сенат — это не просто здание из белого мрамора. И отнюдь не только символ воистину демократического правления. И не законодательный орган, куда, глубоко в теории, способен попасть каждый достойный гражданин.