Мертвая ведьма пошла погулять - Ким Харрисон

Трент снова уселся за работу. Временами, когда он взадумчивости приостанавливался, его авторучка начинала следовать барабанномуритму. Судя по всему, этот диск был одним из самых его любимых. Пока деньтянулся дальше, я то засыпала, то опять просыпалась, умиротворенная мягкимрокотом барабанов и музыкальными шепотками. Периодические телефонные звонкизаставляли приятный голос Трента мелодично опускаться и -подниматься. Получалсяпредельно успокоительный звук. Я в/друг поняла, что с нетерпением ожидаюочередного телефонного звонка, лишь бы снова его услышать.

Наконец какой-то шум-гам в коридоре резко меня пробудил.

— Я сам знаю, где кабинет, — прогудел излишне самоуверенныйголос, напоминая мне манеры самых надменных профессоров.

Последовал едва слышный упрек от Сары Джейн, и Трентвстретил мой вопросительный взгляд.

— Будь оно все проклято, — пробормотал он, и в уголках еговыразительных глаз собрались недовольные морщинки. — Я же сказал ему прислатького-нибудь из своих сотрудников. — Затем Трент с необычной для негопоспешностью принялся рыться в ящике стола. От этого грохота я окончательнопроснулась и заморгала, спешно проясняя зрение. Трент тем временем направилпульт на проигрыватель. Свирели и барабаны умолкли. Затем он со смиренным видомшвырнул пульт в ящик стола. Не будь я уверена в обратном, я бы подумала, чтоТренту нравится проводить свой рабочий день в компании, так сказать, существа, передкоторым ему не требовалось прикидываться кем угодно, кроме самого себя. Кем быон ни был. К примеру, от его гнева на Фрэнсиса мой страхомер аж зашкалило.

Сара Джейн тактично постучала, затем вошла.

— Здесь мистер Фарис, мистер Каламак. Он хочет вас видеть.

Трент медленно перевел дух. Вид у него было недовольный.

— Давайте его сюда.

— Слушаюсь, сэр. — Оставив дверь открытой, Сара Джейнзащелкала каблучками обратно в коридор. Вскоре она вернулась в сопровождениигрузного мужчины в темно-сером лабораторном халате. Рядом с миниатюрнойженщиной мужчина смотрелся сущим колоссом. Тревожно щуря глаза, Сара Джейнвышла из кабинета.

— Не сказал бы, что мне нравится ваша новая секретарша, —проворчал Фарис, когда дверь закрылась. — Сара ее зовут?

Трент встал из-за стола и протянул грузному мужчине руку.Его отвращение было надежно спрятано под совершенно искренней на вид улыбкой.

— Добрый день, Фарис. Спасибо, что так скоро пришли. Делосовершенно незначительное. Один из ваших сотрудников вполне бы подошел. Надеюсь,я не слишком помешал вашим исследованиям?

— Совсем не помешали. Я всегда рад на солнце выбраться. —Здоровяк пыхтел, как ключиком заведенный.

Затем Фарис с такой силой сжал укусы, которыми я вчеранаградила Каламака, что улыбка Трента застыла у него на физиономии. Дальшетяжеленный мужчина так уверенно вклинился в кресло напротив стола Трента, какбудто это была его личная собственность. Когда он задрал лодыжку на колено,полы лабораторного халата разошлись, демонстрируя просторные слаксы и блестящиеботинки. На отвороте халата бросалось в глаза темное пятно. От Фариса веялозапахом какого-то дезинфицирующего средства, который почти скрывал ароматкрасного дерева. Старые оспины испещряли кожу у него на щеках и мясистых ладонях.

Вернувшись к себе за стол, Трент откинулся на спинку кресла,пряча перевязанную ладонь под здоровой. Последовала безмолвная пауза.

— Итак, что вам нужно? — наконец пророкотал Фарис.

Мне показалось, что по лицу Трента пробежала вспышка досады.

— Вы, как обычно, прямы, — сказал он. — Можете ли вы мнечто-то об этом сказать?

Трент указал на меня, и я затаила дыхание. Невзирая напо-прежнему досаждающую мне болезненную скованность, я в темпе залезла в свойдомик. Фарис со стоном выбрался из кресла, и острый запах красного деревабуквально обрушился на меня, когда он подошел ближе.

— Так-так, — сказал он. — Ну ты и дурочка.

Я раздраженно заглянула в его темные глаза, почти затерянныесреди кожистых складок. Трент обошел вокруг стола и присел на него спереди.

— Знаете ее? — спросил он.

— Лично? Нет. — Толстым пальцем Фарис слегка щелкнул попрутьям моей клетки.

— Полегче! — крикнула я из своего домика. — Вы тут меня ужедо предела достали.

— Заткнись, ты, — презрительно отозвался Фарис. — Онаведьма, — продолжил он затем с таким видом, как будто меня вообще несуществовало. — Просто держите ее подальше от вашего аквариума с морской водой,и она не сможет трансформироваться обратно. Это очень мощный заговор. У неедолжна быть поддержка крупной организации, ибо только организация может себетакое позволить. А еще она дурочка.

Последнее имело ко мне слишком уж прямое отношение, и я струдом удержалась от того, чтобы швырнуть в хама шариком «вискаса».

— Это еще почему? — Трент пошел порыться в нижнем ящикесвоего стола. Слышалось позвякивание свинцового хрусталя, пока он наливал дверюмки того сорокалетнего виски.

— Трансформация— сложное искусство. Приходится пользоватьсяскорее зельями, чем амулетами, а это означает, что вы готовите целое варевовсего для одной оказии. Все остатки выбрасываются. Очень дорого. Одно лишьприготовление зелья стоит целого жалованья вашего библиотекаря. А если продатьзаговор, вам хватит для персонала небольшой конторы по страхованиюответственности.

— Сложно, говорите? — Трент вручил Фарису рюмку. — А высмогли бы сделать такой заговор?

— Если бы у меня был рецепт, — ответил здоровяк, раздуваямогучую грудь. Его гордости явно был нанесен урон. — Он очень старый. Пожалуй,еще допромышленный. Я не могу понять, кто сделал этот заговор. — Глубоковтягивая в себя воздух, он наклонился поближе к клетке. — К счастью для тоговедьмака. Иначе я мог бы лишить его всей библиотеки.

«Этот разговор, — подумала я, — уже становится весьмаинтересен».

— Значит, вы не считаете, что она сама его сделала? —спросил Трент. Затем он снова присел на краешек стола, выглядя невероятностройным и подтянутым рядом с Фарисом.

Грузный мужчина отрицательно помотал головой и снова уселсяв кресло. Рюмки виски в его толстой лапище было почти не видно.

— Жизнью могу поклясться. Нельзя быть такой умной, чтобыкомпетентно сработать подобный заговор, и в то же время такой тупой, чтобы датьсебя поймать. Полная чушь.

— Возможно, она была слишком нетерпелива, — предположилТрент, и Фарис громко расхохотался. Я аж подскочила в своем домике, закрываялапками уши.

— Ну да, — выдохнул Фарис между приступами дурацкого гогота.— Точно. Она была слишком нетерпелива. Мне это нравится.

Мне показалось, что обычный светский лоск Трента сталпредельно тонким, когда он вернулся к себе за стол