Талисман Белой Волчицы - Ирина Мельникова

Женщина закрыла лицо руками, плечи ее затряслись.

Егор обнял ее и беспомощно посмотрел на Алексея.

— Спасибо, хозяюшки! — Алексей поднялся из-за стола и обратился к уряднику:

— Я тебя, Егор Лукич, во дворе подожду.

Он вышел на крыльцо и вдохнул полной грудью свежий, пропитанный запахами близкой осени воздух. Следом вышла Степанида с небольшим «сидором» в руках.

— Возьмите, это хозяйка в дорогу вам собрала, — подала она ему мешок. — Мясца да сала копченого. И хлеб свеженький, прямо с поду. — Она доброжелательно улыбнулась. — Хотите, я сметанки положу да картохи отварю.

Лукич говорит, дорога у вас длинная. — И шепотом справилась:

— Может, на обратном пути еще заглянете? А то, вишь, как девка истосковалась. Почитай, месяц Егор к нам не заглядывал.

Алексей покачал головой.

— К сожалению, обещать не могу. Обратно мы более короткой дорогой поедем, чтобы к вечеру в слободу успеть.

Там у нас тоже дела!

— Все дела и заботы! — пригорюнилась Степанида и кивнула на окна. — А Арина словно свечка тает, тоской исходит. И мальчонка байстрюком растет. Чтоб ему, ироду, с копыт свернуться, поломал бабе судьбу! — неожиданно грозно выкрикнула она в сторону ворот и даже погрозила кулаком.

Но тут же сплюнула и несколько раз истово перекрестилась.

Алексей с недоумением уставился на нее. И Степанида, оглянувшись на окна, торопливо зашептала, приблизив к нему рябое лицо:

— Егорка ведь с войны гол как сокол вернулся. Ни кола ни двора. А с Ариной они сразу слюбились, как встретились, да батяня ее заартачился. Ариша хоть и вдова, но хозяйство у нее справное, а батя — казачий старшина. Как скажет — все его слушают. Ну и дал Егору от ворот поворот. Он три года холостым ходил, и так подход искал, и этак. На службу казенную устроился, лошадь ему дали, избенку, неказистую, правда, но он ее живо в порядок привел. Но Артемий, то есть отец Аришин, — ни в какую! Ну тогда Егор и оженился. Тоже вдову за себя взял, с двумя детьми, да совместную дочку еще родили. А Аришка в воду бросилась, еле откачали. — Она вновь перекрестилась. — С того времени Артемий рукой махнул. Меня, правда, приставил, за дочкой да внуком приглядывать, и Васятку посильнее остальных внуков любит. Ариша — младшая, а то все сыновья. Семеро их у него. А дочка, вишь, одна-единственная, и то судьба у нее не сложилась…

— Что ж не сложилась? — удивился Алексей. — Егор ее вон как любит, и сынишка у них славный.

— Да уж, жалеть он ее шибко жалеет. Пылинке не дает осесть, ветерку обдуть. Только не по закону это божьему.

И дите в грехе рождено! — Степанида вздохнула и деловито переспросила:

— Так сварить картохи или нет?

Но Алексей не успел ответить. На крыльце появился Егор. Следом шла Арина с Васяткой на руках. Глаза ее еще больше покраснели, но она прижимала к себе сынишку и даже пыталась улыбаться. Егор тоже держался подчеркнуто бодро. Уловив последние слова Степаниды, шутливо прикрикнул:

— Спохватилась, старая! Раньше про картоху надо было думать! А сейчас труба зовет, собираемся в поход! — и сбежал с крыльца.

За воротами их поджидал Прошка, держа обеих лошадей в поводу. Алексей вскочил на лошадь. Арина передала сынишку Степаниде, и та унесла его в дом. Егор что-то ласково говорил женщине, та кивала согласно головой. Затем обняла его и, накинув шаль на голову, бросилась во двор. Егор взобрался на коня, и они с места взяли в карьер. На повороте Алексей оглянулся. Арина стояла на высоком крыльце и, прижав шаль к губам, смотрела им вслед и плакала навзрыд.

У околицы Егор натянул поводья, останавливая коня.

И виновато посмотрел на Алексея.

— Давай погодим чуток, Алексей Дмитрич! Курну маненько! — Не сходя с лошади, он достал кисет, свернул цигарку. И прежде чем закурить, горестно вздохнул:

— Совсем баба мне голову заморочила! Грешным делом думаю: зачем приезжал? Теперь неделю реветь будет! И никак не поймет, что нельзя мне чаще у нее бывать! Служба казенная повода не дает, растудыть ее в хомут! — Он затянулся, но вдруг, вытаращив удивленно глаза, привстал на стременах и произнес сквозь зубы, забыв вытащить цигарку изо рта:

— Ну, ешкин кот, Ермашка скачет! Кажись, опять что-то случилось?

— Егор Лукич, — Ермашка натянул поводья, — исправник велел тебе назад ехать! На старой шахте обвал случился, много людей завалило. Там солдаты и казаки уже камни таскают, но тебе тоже надо. Михаил Корнеич сказал, там старателям горло резали. Как баранам.

— Кто резал? — быстро спросил Алексей.

— Хунхузы, — пожал плечами охотник, — а может, другой кто? — и вновь посмотрел на Егора. — Спешить надо! Исправник шибко сердиться будет!

— Я тоже еду, — сказал Алексей, насупившись, — Хатанга подождет.

— Это вам без надобности, — возразил Егор. — Бергалов по тайге чуть ли не каждый день то стреляют, то режут.

Это уже по моей части, а не по вашей. Так что поезжайте к Хатанге, выведайте у него все, что получится. Без меня он наверняка сговорчивее будет. — Он наклонился и достал из сумки, висевшей у седла, бутылку водки. — А это — чтоб язык старому жулику развязать. — Он проследил, как Алексей уложил водку в «сидор», затем снял с плеча «драгунку». — Возьмите, Алексей Дмитрич, с винтовочкой-то поспокойней будет. — Окинув его придирчивым взглядом, недовольно покачал головой и повернулся к Ермашке:

— Давай, скидывай свой сикпен.

— Зачем еще? — удивился Алексей, когда Ермак протянул ему суконный сикпен, смахивающий на русский армяк.

— Снимайте мундир, — приказал Егор. — Так вас за версту отовсюду видать. Не дай бог лихих людей встретите.

А в сикпене за горку ляжете, никто вас и не заметит.

Алексей покорно снял мундир и отдал его Ермаку. Тот живо напялил его на себя и радостно захихикал.

— Да-а! — вновь оглядел его Егор, когда Алексей натянул на себя пыльный сикпен. — На голову тоже надо что-то придумать. Ага! — спохватился он и вновь полез в свою сумку. — Смотрите, что Арина мне всучила! Как знала, что сегодня пригодится. — Он протянул Алексею новенькую папаху из серой мерлушки. — Бери, Алексей Дмитрич, а то солнце шибко жарит, напечешь голову.

Алексей попробовал сопротивляться, но Егор самолично нахлобучил ему папаху на голову, шлепнул по донышку, чтобы плотнее сидела, и, отъехав, оглядел со всех сторон, после чего весело рассмеялся. — Казачок не казачок, татарин не татарин, но все ж лучше, чем в мундире по степи да в одиночку шастать…

Они попрощались, и, уже отъезжая, Алексей услышал, как Егор спросил охотника:

— Что там Михаила Корнеич? Сильно разозлился, когда про резню и обвал узнал?

— Ой, шибко бешеный был! — вздохнул Ермашка. — Шибко кричал и ругался. «К чертовой матери взорву!» — кричал. Там, кажись, его рабочих завалило. — И показал на пальцах: