Там, где фальшивые лица - Владимир Торин

– Капитан, тут это… – Казалось, черноволосому не хватало слов или храбрости, чтобы произнести то, зачем его послали.

– Чего тебе, Уэтерби?! – с явным раздражением в голосе прорычал Джеральд, мысленно скривившись и приготовившись к самому худшему. Тут он оказался прав – и то верно: плох не тот капитан, на чьем корабле недовольство, а тот, для кого настроение команды неочевидно.

– Так я про что… – еще раз запнулся пират, затем, набравшись, словно от пощечины, храбрости, поднял бегающие глаза на кормчего и нагло заявил: – На палубу вас. Зовут. Вот.

– Сейчас буду, – бросил Риф.

Физиономия матроса тут же исчезла, негодяй даже позволил себе хлопнуть на прощание дверью. Ублюдки! Давно, видать, «кошек» не пробовали! Кормчий поднялся, привычным движением руки проверяя ножи на поясе. Что ж, поговорим по-морскому, трюмные крысы…

Все головы со стен внимательно глядели ему вслед.

Капитан вышел из каюты и решительно поднялся по узкому трапу, ведущему на ют, высокую палубу в кормовой части корабля. Судно полностью окунулось в туманную пелену. На «вороньем гнезде» грот-мачты зажгли фонарь, только его и было видно с палубы. На расстоянии в десять шагов уже ничего нельзя было разглядеть, как будто мрачная грозовая туча упала с неба и накрыла собой «Морского Змея». Вода внизу легонько гладила борта, снасти скрипели, и деревянный трап под ногами – тоже. В одной рубахе было довольно прохладно, сырость назойливо липла к коже, но кормчему было не до того.

Наверху было подозрительно тихо – не слышалось ни ругани, ни голосов – странно: если команда чем-то недовольна, то гвалт должен стоять несусветный, ведь практически любой из корсаров – мастер потрепать языком, прежде чем хвататься за нож, и уж тем более по такому вопросу, как власть капитана на судне. То, что на юте было тихо, могло означать, что все это либо чья-то развеселая шутка (ох, и поплатятся сейчас шутники!), либо самое худшее – все уже решено и сейчас ему, кормчему, огласят приговор.

Как только Риф поднялся наверх, вдохнув полной грудью пропахший соленым морем и пропитанный туманом воздух, второй вариант тут же обрел пугающую реальность – бо́льшая часть команды уже была здесь. Корсары стояли и сидели на чем придется – кто на бочках, кто просто на палубе. Множество фигур терялись во мгле, стоя за спинами своих более храбрых товарищей. Некоторые из матросов, подобно лихим цирковым акробатам, свешивались с вант бизань-мачты, кое-кто даже устроился на самой рее. Никто не был занят делом – все уставились на него, Джеральда.

Кормчий еще раз выругался про себя – Бансрот подери, куда только Гор смотрел, почему ничего не сказал ему, почему не предупредил об этом сборище?

– Я гляжу, вам тут весело, парни, – задрал голову Риф, – так весело, что позвали своего капитана принять участие в этой потехе. – Кормчий хмурым взглядом обвел всех присутствующих. Многие опускали глаза или отворачивались, но были и те, кто взирал с откровенными ненавистью и злобой. – Ну что, кто из вас наберется наглости говорить со мной, крысы обглоданные? Или предоставите это право нашему Кроуку?

Услышав свое имя, попугай тут же слетел откуда-то сверху и принялся расхаживать по палубе у ног капитана.

– Поднять паррруса! – прокричала глупая птица. – Отдать шваррртовы! Мертвецов за борррт!

– А попугай дело мелет, – усмехнулся кто-то, – может, его в переговорщики?

Корсары разразились громким хохотом, в котором ясно читалось повисшее в воздухе напряжение. Все-таки этот смех был совсем не простым и обстановку разрядить никак не смог. Что-то уже случилось, что-то, о чем Риф не знал. Все это навевало некое зловещее ощущение, сродни тому, как если бы кто-то забрал у ребенка любимую игрушку, но тот пока об этом не догадывался, с непониманием глядя на сердитую матушку, ограничившуюся лишь скупыми намеками.

– Говорить буду я.

Вперед вышел старый беззубый пират по прозвищу Джо-Полпальца. Когда-то, в былые времена, он прославился тем, что любил отрубать своим жертвам те самые полпальца на левой руке, пока в один прекрасный день сам не лишился на своей пятерне всех отростков сразу, кроме одной половинки. С тех самых пор у него вошло в привычку улаживать дела несколько по-другому, и вскоре Полпальца стал первым на судне знатоком неписаного свода морских понятий и правил, за что местные зубоскалы еще называли его Джо-Вспомни-Кодекс. Впрочем, подобное знание уже не раз доказало свою полезность – мало кто из простых корсаров доживал до таких преклонных лет, как Джо, и немногие обладали столь непоколебимым авторитетом среди морской братии. Но вот смутьяном и заводилой он точно никогда не был – не той глубины рыба, скорее работал на кого-то из команды, в этом Риф даже не сомневался.

– Говори, – приказал капитан, усаживаясь на любимую бочку у бизани.

– Морской кодекс гласит… – старик сделал долгую паузу, морщины на его помятом лице многозначительно растянулись, а кое-где даже умудрились почти исчезнуть, – что ежели команда корабля недовольна своим капитаном, ежели оный капитан обманывает свою команду, обсчитывает честных парней при дележе или замышляет недоброе, то команда вправе переизбрать себе капитана.

– Это где же я вас обманул? – усмехнулся Джеральд. – В чем обсчитал?

– В морском кодексе сказано… – начал было старик, но тут его перебили.

– Где наше золото, Риф? – раздалось сбоку.

Кормчий повернулся на голос и увидел недобро взирающую на него мрачную бородатую физиономию приземистого и крепко сложенного, точно гном, корсара с черной, под цвет бороды, повязкой через правый глаз. Ах вот оно что! Рональд Верлен, по прозвищу Черный Глаз, второй помощник капитана (а после того, как беднягу Дуэна смыло за борт во время шторма, так и вовсе первый), не вытерпел и встрял в спор – вот она, причина того, что здесь происходит. Злой прищуренный взгляд единственного глаза всегда был отличительной чертой Рона, как и его гнусный, едкий и вспыльчивый до невыносимости характер. Морское дело он знал хорошо, за что и был отмечен кормчим, но вот особым авторитетом в команде не пользовался, как Рифу всегда казалось. По всему выходило, что капитан сильно ошибался в верности своего помощника, как и в его амбициях. Ну да ладно, щенок, не таким, как ты, тягаться с Джеральдом Рифом, скоро ты поймешь это на собственной шкуре…

– Золото? – скривился кормчий. – О том ли золоте ты говоришь, что блестит ярко, звенит звонко и на вкус сладко? Оно ждет тех, кто достаточно храбр, чтоб его взять. И у кого достанет ума не торопиться…

– Отвечай на вопрос! – раздраженно бросил бородач. – Мы уже достаточно ждали…

– Да! Пусть скажет, с какого перепоя мы торчим здесь безвылазно, словно портовые девки, а не ищем на берегу клад? – раздалось сзади.

– Может, он хочет забрать все себе? А эти его дружки-солдатики, что ушли раньше, давно все нашли и смеются над нами! – Команда уже не на шутку себя распалила.

– Пусть он скажет! Пусть капитан ответит!

Отовсюду доносились злые вопросы и обвинения – корсары, все как один, требовали от кормчего обещанного богатства. Что ж, если им только это нужно… Риф даже позволил себе усмехнуться, ведь ничего нет проще, чем обвести особо жадных вокруг пальца, а там можно будет и разобраться с зачинщиками бунта, как подобает.