Саботажник - Клайв Касслер

Белл назвал нескольких предпринимателей из группы Уайтвея.

— Они действительно верят, что сумеют добиться для Кинкейда поддержки руководства партии?

Осгуд Хеннеси цинично усмехнулся.

— Преуспевающие дельцы считают, что преуспевают благодаря своему уму. На самом деле у большинства куриные мозги; им хватает ума только на то, чтобы делать деньги. Но я не вижу, почему бы им не удовольствоваться Уильямом Ховардом Тафтом. Они должны понимать, что если расколют партию, то проиграют выборы демократам и этому проклятому популисту Уильяму Дженнингсу Брайану. Дьявольщина! Может, просто решили развлечься в уик-энд за счет Уайтвея.

— Возможно, — сказал Белл.

— Почему вы спрашиваете? — спросил Хеннеси, проницательно глядя на Белла.

Белл сказал:

— Что-то мне здесь кажется неладным.

— Вы случайно не подрываете шансы соперника вашего друга получить руку моей дочери?

Белл встал.

— Я не хитрю. И не виляю. Я скажу вам сразу и прямо, что ваша дочь заслуживает лучшего мужа, чем Чарлз Кинкейд. Спокойной ночи, сэр.

— Подождите, — сказал Хеннеси. — Подождите… Я извиняюсь. Я высказался зря и явно несправедливо. Вы прямой человек. Виноват. Садитесь. Составьте старику компанию еще ненадолго. Через несколько минут вернется с прогулки Эмма.

Чарлз Кинкейд проводил Эмму Комден до дверей двойного купе, в котором жили они с Осгудом Хеннеси. Они услышали, что Хеннеси и Белл все еще разговаривают в гостиной.

— Спасибо, что вывели меня посмотреть на звезды, сенатор.

— Как всегда, это было удовольствие. Спокойной ночи, миссис Комден.

Они целомудренно обменялись рукопожатием. Затем Кинкейд отправился в свое купе, в нескольких вагонах от «особого». Колени у него дрожали, голова кружилась — так на него всегда действовала Эмма Комден. Он открыл дверь, закрыл — и понял, что в его номере кто-то сидит. Доу? Спасается от преследования? Никогда: согласно своему строгому кодексу убийца скорее выстрелил бы себе в голову, чем предал друга. Кинкейд достал из кармана «Дерринджер» и включил свет.

Эрик Сорс сказал:

— Сюрприз, сенатор.

— Как вы сюда попали? — спросил Кинкейд инженера.

— Взломал замок, — небрежно ответил тот.

— Зачем?

Сорс снял очки в тонкой стальной оправе и сделал вид, что протирает их носовым платком. Наконец он снова надел очки, пригладил кончики висячих усов и ответил:

— Шантаж.

— Шантаж? — переспросил Кинкейд, напряженно размышляя.

Сенатор Кинкейд знал, что Эрик Сорс — помощник инженера Франклина Мувери. А вот Саботажник знал, что Сорс подделывал уходящие к Мувери отчеты о состоянии каменных опор моста через каньон Каскейд.

Он приставил «Дерринджер» к голове молодого инженера. Сорс не дрогнул.

— Вы не можете застрелить меня в своем купе. Которое гораздо роскошней моего жалкого маленького купе в «пуллмане». Ваше купе роскошнее даже купе мистера Мувери.

— Я могу застрелить вас и застрелю, — холодно сообщил Кинкейд. — Было темно. Я не узнал бедного мистера Сорса. Подумал, что это убийца, и защищался.

— Власти могут это скушать. Но застрелить сироту, практически приемного сына самого известного строителя мостов на континенте… это не укрепит ваши надежды на президентство.

Кинкейд сунул пистолет в карман, налил себе бренди из хрустального графина, предоставленного Южно-Тихоокеанской железной дорогой, прислонился к панели стены и стал прихлебывать напиток, разглядывая посетителя. Он испытал глубокое облегчение. Сорс, как и все остальные, поверил вздору насчет президентсва. Вероятно, Сорс не подозревает о том, что Кинкейд и есть Саботажник. Но что он знает и чем собирается его шантажировать?

— Я бы тоже выпил.

Кинкейд не обратил внимания на намек. Полезно было бы подпоить молокососа, но еще полезнее напомнить этому скользкому типу, где его место.

— Вы абсолютно правы насчет моих политических притязаний, — сказал он. — Так что давайте перестанем ходить вокруг да около. Вы вломились сюда с какой-то целью. С какой? Что вам нужно?

— Я сказал. Деньги.

— С чего мне давать вам деньги? За что?

— Не глупите, сенатор. За то, что я не открою, что вы владеете компанией «Опоры и кессоны» в Сент-Луисе, штат Миссури.

Саботажник едва сумел скрыть изумление. Он почувствовал, что ноги у него подкашиваются, но на этот раз не мог винить Эмму Комден.

— Откуда у вас такая мысль? — спросил он.

— Мне стало любопытно, кто мне платит за ложь об опорах. Я подумал, что саботаж на строительстве крупнейшего моста на западе даст больше зелени, если узнать, кто меня подкупал. Поэтому я отправился к своему приятелю. После приюта я занялся инженерным делом, а он банковским. Он проверил целый лабиринт компаний-холдингов. Лабиринт превратился в джунгли, но мой приятель дока. Он провел расследование и вышел на вас. Вы тайно приобрели контрольный пакет компании, которая воздвигала опоры моста через Каскейд.

Когда-нибудь это должно было произойти, мрачно подумал Кинкейд. Но он никогда не думал, что катастрофа примет вид такой дурной шутки: ее причиной стал сирота, которого взял под крыло сердобольный строитель мостов.

Кинкейд обдумывал возможные выходы. Убить Сорса — если не сегодня вечером, то завтра или на следующий день; прежде чем он умрет, выпытать у него имя приятеля и убить этого приятеля из банка. К несчастью, чтобы и дальше скрывать правду об опорах, ему нужен Сорс. Если Сорс исчезнет, Мувери немедленно заменит его. При внимательном осмотре и изучении подделанных отчетов Сорса любой знающий инженер, занявший его место, сразу увидит: опоры недостаточно прочны, чтобы мост устоял, когда уровень воды в реке поднимется.

Сорс сказал:

— Вы, как и я, работаете на Саботажника.

— Вероятно, мне следует поблагодарить вас за то, что вы не обвиняете меня в том, будто я и есть Саботажник.

— Не смешите. Вы сенатор, слишком крупная фигура. Даже президент, если я вас не выдам.

Все в порядке, подумал Кинкейд. Опасности нет.

— Сколько же вы хотите?

— Втрое больше того, что ваша компания «Опоры и кессоны» заплатила мне за то, чтобы я смотрел в другую сторону.

Кинкейд вынул бумажник.

— Думаю, это можно устроить, — сказал он, ничуть не удивленный, какая ничтожная у Сорса мечта.

Исаак Белл наконец вырвался от Осгуда Хеннеси и поспешил в свой вагон. Когда он проходил через вагон Хеннеси «Нэнси-2», из своего номера вышла Лилиан Хеннеси с бутылкой шампанского и преградила ему дорогу. Она сменила платье на другое, облегающее, и сняла ожерелье из жемчуга и бриллиантов, обнажив гладкую кожу горла. Распущенные волосы падали на плечи, в светло-голубых глазах было теплое выражение. С бутылки, взятой из ведра со льдом, капала вода, фольга сорвана. Но проволока по-прежнему удерживала пробку на месте.