Избранные письма. 1854–1891 - Константин Николаевич Леонтьев
Шрифт:
Интервал:
Вам, мой добрый Константин Аркадьевич, со стороны все это, пожалуй, покажется «ужасным»! Ну, а долгое пребывание в мире религиозных чувств и мыслей приучает постепенно к совершенно иному освещению жизни… «Блажен человек, его же аще накажеше, Господи, и от Закона Твоего научиши его!» Счастлив человек, которого ты, наказывая, учишь! Вот мировоззрение, о котором Вы, я думаю, в нынешней Вене мало слышите. А во времена Марии-Терезии1 ведь многим и там это не показалось бы «фразой» церковной, а было бы понятно как выражение чувств живых и испытанных. Вот и я, когда вижу пред собою эту теперь уже старую, неопрятную и растрепанную седую женщину, которая рвет и марает одежды свои, и когда вспомню, глядя на нее, Лизу прежнюю и дикую, семнадцатилетнюю в Крыму, во время войны, и потом, когда женой уже моей, такая она была добрая, доверчивая чуть не до святости, и свежая, и веселая, и как она покорить сумела феодальное сердце моей матери, тогда еще довольно бодрой и крутой. И как эта самая ужасно брезгливая и гордая мать с удовольствием входила всегда в ее комнату, и как у нее в спальне всегда пахло, как у светской женщины… И если она еще и теперь возьмет гитару и пропоет одну из старых-престарых песенок своих… Ну, Константин Аркадьевич, как Вы думаете, что я чувствую? Одно и то же всякий раз: блажен человек, которого Ты, Господи, наказываешь… Где ж бы мне при прежнем моем образе мыслей это все перенести, а теперь – ничего. Как будто так и надо… И со вшами возиться, и прежние духи и цветы вспоминать. Вы ее ведь настоящей-то Лизой и не знали. Что она была за милая! <…>
Впервые опубликовано в журнале «Русское обозрение». 1896, ноябрь. С. 451–454.
1 …во времена Марии-Терезии… – Мария Терезия (1717–1780) – австрийская (точнее, римско-германская) императрица. Получила чисто мужское воспитание, подготовившее ее к управлению обширным государством. С 14 лет присутствовала на заседаниях Государственного Совета. Как ревностная католичка проводила клерикальную внутреннюю политику. Заботилась о благосостоянии страны, процветании наук и искусств.
141. В. В. Леонтьеву
30 июля 1885 г., Мазилово
<…> Постарайся также до 15 августа не писать ни слова ни мне, ни Таисе, потому что какая же это будет услуга и какое успокоение, если ты утроишь мои заботы перепиской, то требованием денег, то объяснений, то счеты и расчеты? Уж и это тоже большой для меня труд. Теперь очень дорого время. Я, впрочем, скоро велю и Таисе, и Саше твои письма до 15-го разрывать, не читая, и мне ничего не говорить. <…>
Публикуется по автографу (ГЛМ).
142. Г. И. Замараеву
29 сентября 1885 г., Москва
Григорий Иванович!
Появление хорошей (наконец) шубы (присланной г-жею Дубовицкой1), возбудило всеобщее ликование в моем доме. Всем моим (гораздо еще больше, чем мне самому) надоело видеть меня подобным Акакию Акакиевичу в «капоте». Под влиянием этого возбужденного настроения «среды» и во мне зазвучали какие-то давно умолкнувшие струны. Хочу заказать боярку, полуподдевку и купить новые перчатки взамен тех замшевых, которые я уже 2 года все ношу и ношу. И даже при виде этой шубы мне захотелось вдруг, чтобы меня произвели поскорей в действительные статские советники! Теперь – идет. На следующей неделе напишу через Вас письмо Федору Николаевичу Бергу, чтобы выдал Вам из редакции «Нивы» 25 рублей… За ним еще есть довольно, должно быть.
Ваш К. Леонтьев
Только все еще стыжусь надеть. Все, мне кажется, закричат: А! У Леонтьева новая шуба! А! А! <…>
Публикуется по автографу (ИРЛИ).
Григорий Иванович Замараев – один из студентов катковского Лицея в Москве, принадлежавших к кружку К. Н. Леонтьева.
1 Г-жа Дубовицкая — неустановленное лицо.
143. В. В. Леонтьеву
29 сентября 1885 г., Москва
<…> Некто Григорий Иванович Замараев продал мне очень хорошую шубу и недорого, в рассрочку. Я завещаю ее тебе, если положишь вскоре доброе начало и будешь ежегодно говеть. Ты вот пишешь: «Ваша книга, культура и т. д.», а не будет никакой русской культуры, если даже и такие люди (которые приступают к делам помолясь) будут откладывать говение по разным глупейшим причинам, из которых многие ты мне объяснил, и все никуда не годные. Даже и ни к селу ни к городу приведенный пример моей поездки на Афон. Ты веруешь и даже молишься, но не говеешь по своей глупости и молодости; я же,
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!