Барабаны осени - Диана Гэблдон

тоже. Роста она была очень маленького, не больше четырех футов, и такая же вширь. Коротко остриженная голова смахивала на пушечное ядро с настолько пухлыми щеками, что глаза превращались к крошечные щелки.

Рабыня как две капли воды была похожа на африканские резные фигурки плодородия, которые я видела в Ост-Индии. Пышная грудь, массивные бедра и влажная от пота кожа насыщенного цвета кофе, безупречная, как гладкий камень. Рабыня протянула мне на ладони несколько горошин, похожих на сушеную лимскую фасоль.

— Пау-пау, — сказала она таким глубоким голосом, что даже Майерс изумленно повернул голову.

Голос прозвучал сочно и гулко, как барабан. Заметив мою реакцию, рабыня смущенно улыбнулась и проговорила нечто непонятное. Впрочем, я узнала гэльский.

— Она говорит, что семена нельзя глотать, они ядовитые, — перевел Джейми. Он вытер подмышку краем пледа, с опаской наблюдая за рабыней.

— Аха, — согласилась Поллианна, яростно кивая, — йеда-вита!

Зачерпнув еще воды, она тщательно прополоскала рот и шумно сплюнула.

— А ты опасная, — улыбнулась я.

Рабыня явно уловила доброжелательный тон и улыбнулась в ответ. Затем она снова сунула в рот пару семян пау-пау и поманила Майерса.

Когда мы покончили с ужином и снова собрались в путь, Поллианна осторожно изъявила желание попытаться ехать самостоятельно. Джейми уговорил ее подойти к лошади и объяснил, что первым делом нужно дать животному тебя обнюхать. Рабыня затряслась, когда ее коснулся огромный нос. Лошадь фыркнула, и Поллианна подпрыгнула на месте, захихикав глубоким голосом. А потом все же позволила Джейми с Иэном усадить ее в седло.

Мужчин Поллианна по-прежнему стеснялась, однако достаточно осмелела и уже заговаривала хотя бы со мной на странной смеси гэльского, английского и своего родного языка. Я узнавала, наверное, одно слово из десяти, но лицо и жесты Поллианны были настолько выразительны, что я зачастую обо всем догадывалась. Жаль, правда, что моя мимика не столь богата — Поллианна не понимала большинство моих вопросов и фраз. Мне приходилось дожидаться привала и доставать Джейми с Иэном, чтобы они помогли хотя бы с гэльским.

Рабыня избавилась — по крайней мере временно — от страха и потихоньку привыкала к нашему обществу. Все это помогло высвободиться ее яркой натуре, и она самозабвенно болтала всю дорогу, даже не обращая внимания, понимаю я или нет. То и дело Поллианна принималась хохотать, и этот гулкий звук напоминал ветер, ворвавшийся в пустую пещеру.

Она поникла лишь однажды — когда мы проезжали по огромной поляне, где трава вздымалась странными холмиками, словно под землей покоился великий змей. Поллианна притихла, стоило ей их увидеть, и попыталась поторопить лошадь, но случайно натянула повод, так что животное замерло. Я вернулась, чтобы ей помочь.

— Droch aite, — буркнула рабыня и покосилась на холмики. Плохое место. — Djudju[11], — нахмурилась она, делая некий жест рукой. Наверное, прогоняла злые силы.

— Это кладбище? — спросила я Майерса, который вернулся проверить, что у нас там стряслось.

Холмики располагались по краю поляны. Впрочем, для могил они были великоваты. Разве что это могильники, которые возводили древние шотландцы, или братские… я содрогнулась, вспомнив Каллоден.

— Не совсем кладбище… — ответил Майерс, сдвинув шляпу на затылок. — Раньше тут была деревня. Племени тускарора, кажется. Вот эти штуки, — он махнул рукой, — остатки домов. Что побольше размером, в стороне, — дом вождя. Быстро травой поросло. А на вид будто давным-давно.

— А что случилось с деревней?

К нам подъехали Иэн с Джейми. Майерс задумчиво поскреб бороду.

— Даже не знаю. Может, от болезни полегли, или всех вырезали чероки или крики, хотя мы сейчас чуток севернее земель чероки. Наверное, это все во время войны случилось. — Майерс яростно покопался в бороде и выдрал останки клеща. — Я бы тут не стал задерживаться.

Поллианна явно придерживалась того же мнения, и мы отправились дальше. К вечеру мы окончательно выбрались из соснового леса и миновали поросшее кустарниками подножие гор. На подъеме деревья стали меняться. Мы проезжали каштановые рощи и места, где высятся дубы и гикори, а между ними разбросаны кизил и хурма, карликовые каштаны и тополя.

Воздух тоже стал иным. Удушающий, горячий запах смолы рассеялся. Пахло листвой и цветами, которые росли во всех горных расщелинах. Было по-прежнему влажно, но уже не так жарко. Пропало ощущение, что сверху кто-то набросил плотное одеяло. Теперь мы дышали легко и свободно, наслаждаясь ароматами прогретой солнцем зелени.

К закату шестого дня мы уже порядком забрались в горы, и стал слышен шум воды. Ручьи пробегали сквозь долины и стекали с обрывов, обрамленных зеленым мхом, словно кружевом. А когда мы обогнули невысокую, но крутую вершину, я замерла в изумлении. Со склона дальней горы в ущелье ниспадал водный поток.

— Вы только гляньте! — Пораженный Иэн разинул рот.

— Ага, неплохо, — снисходительно согласился Майерс с неким самодовольством, словно хвастал своими владениями. — Хотя видел я водопады и побольше.

Иэн повернулся к нему, ошеломленно распахнув глаза.

— А что, есть еще больше?

Майерс хохотнул — тихо, словно выдохнул, как истинный житель гор.

— Ох, мальчишка, ты и не представляешь.

На ночь мы остановились в пещере возле достаточно глубокого ручья — там водилась форель. Джейми с Иэном, вооруженные удочками из прутьев черной ивы, устроили ловлю. Я очень надеялась, что им повезет, — наши припасы проходили к концу, только кукурузной муки еще оставалось полно.

Поллианна вернулась с ведром воды, чтобы замесить тесто на лепешки — эдакие продолговатые галеты, которые удобно готовить в пути, вкусные, пока свежие и горячие, и съедобные на следующий день. Правда, уже на четвертый день они напоминали обломки засохшего цемента. Зато их было удобно везти, и они не плесневели, поэтому их часто брали с собой в дорогу наряду с вяленой говядиной и солониной.

Жизнерадостность Поллианны, казалось, поутихла. Круглое лицо помрачнело. Удивительной чертой были ее тончайшие, почти незаметные брови. Когда она болтала, они только подчеркивали мимику, но в спокойном состоянии — стирали все чувства. Поллианна могла выглядеть абсолютно равнодушной, стоило ей того захотеть. Полезное умение для раба.

Наверное, она переживала, ведь после этой ночи нам предстояло разлучиться. Мы достигли окраины штата, где кончались королевские земли. Завтра Майерс повернет на север и увезет Поллианну за горный хребет, в земли индейцев.

Поллианна склонила темную голову над большой деревянной миской, где смешивала муку с водой и смальцем. Я сидела на корточках неподалеку и подкладывала веточки в разгорающийся костер. Рядом лежал уже смазанный жиром противень. Майерс отошел в сторону, чтобы выкурить трубку. Где-то вниз по течению ручья Джейми звал Иэна и доносился ответный смех мальчишки.

Сумерки сгущались. Над ущельем со всех сторон нависали горы, и тьма будто