Последний Магистр - Анна Клименко

– Ах ты мерзавец!!! Будь ты проклят! А я-то верила… Верила!

Лисица, ловя ртом воздух, только удивленно моргнула, когда Уломара ловко поднырнула под занесенной для удара рукой и вцепилась в шевелюру вошедшему. Разумеется, лучше бы она ударила его в пах – но магесса дралась, как настоящая женщина: не столько била, сколько выдирала и царапала.

Хаос продлился всего несколько мгновений. И Уломара с хрустом ударилась всем телом о пол, как будто ее швырнула вниз рука незримого гиганта.

– Терпеть не могу истерик, – холодно заметил мужчина. Отряхнув кружевные манжеты и пригладив растрепанные волосы, он брезгливо переступил через вытянувшуюся на полу магессу.

Тиннат взирала на него в безмолвном ужасе. Сперва ей померещилось, что это явился сам Ильверс – уж очень велико было сходство. Те же черные брови, черные блестящие глаза и бледная кожа. Но затем она осознала, что это – другой дэйлор. Самый настоящий маг из Дэйлорона…

Сглотнув горькую слюну, Лисица откашлялась.

– Что вам нужно? Почему меня бросили в этот подвал?!! Я порядочная женщина, я не позволю…

– Замолчи, – он выплюнул это слово, как несвежую пищу, – замолчи!

Дэйлор еще раз оглядел Тиннат, и у нее возникло впечатление, что более всего мага заинтересовали ее панталоны. Затем он решительно шагнул вперед, наклонился к ней.

– Я хочу у тебя кое-что спросить. Нет-нет, молчи! Это вовсе не значит, что ты будешь отвечать.

Тиннат попыталась шевельнуться, но, к собственному ужасу, поняла, что снова обездвижена – уже второй раз за день!

Изящные, холеные пальцы дэйлор легли ей на лоб.

– А теперь вспоминай. Вспоминай все, что связано с Ильверсом д’Аштам. Ты ведь тоже знакома с этим чудовищем, с этой противной самому Творцу нелюдью? Вспоминай, иначе будет очень больно.

Маг стоял рядом на коленях, Тиннат могла бы одним точным ударом лишить его чувств… Могла бы… если бы тело не налилось смертельным холодом, заморозившим каждую косточку и каждую мышцу.

– Ничего я тебе не вспомню, упырь проклятый! – прохрипела она, – чтоб вас всех зеркальник сожрал!

– Значит, твой ответ следует расценивать, как отказ? – усмехнулся дэйлор, слегка надавливая пальцами ей на голову, – что ж… Видят Предки, я этого не хотел.

Он прикрыл глаза. И поначалу ничего не происходило. Потом… Тиннат показалось, что ее тело погружается в горячую воду, все глубже и глубже, и вот уже лицо оказалось под водой. Она закричала, пытаясь выплыть – но лишь выдохнула последний глоток воздуха, и он устремился вверх шаловливыми пузырьками. А вода разогрелась, огнем пылал каждый кусочек кожи, вздувались и лопались пузыри, и сукровица в кипятке обращалась белыми хлопьями.

«Хаттар, дай мне умереть!» – вспыхнула последняя мысль, – «не дай мне мучиться больше…»

И все пропало. Перед ней, в серой дымке, плавало спокойное лицо дэйлор. В огромных черных глазах глянцево блестела насмешка.

– Чтобы освободить воспоминания, приходится прибегнуть к болевому воздействию, – назидательно изрек он, – то, что я узнал… Это любопытно. Пожалуй, теперь у нас есть достаточно приманки, чтобы заставить чудовище выйти из Черной цитадели.

Маг задумчиво вертел в пальцах пластину из белого металла строгой круглой формы, с остро заточенными краями, и Тиннат, едва удерживаясь на краю сознания, поняла, что пытка еще не завершена.

– Знаешь, что это такое? – вдруг поинтересовался дэйлор, взвешивая на ладони загадочный круг, – это то, что вскоре окажется внутри тебя, милочка. То, что соберет воедино всю Силу людской магии. У твоего маленького приятеля точно такая уже в животе. Полагаю, нам следует сделать запасной экземпляр наживки.

* * *

…Над миром пылал закат. Он разливался вишневым соком по сиреневой кромке неба, задевал распростертыми крыльями верхушки деревьев и легкий пух облаков. А ночь уже подступала, гасила мягкими сумерками этот костер, и на востоке, на вуали тьмы, поблескивала ранняя звезда.

Все это Норл д’Эвери видел не раз в те времена, когда еще был воином дэйлор. Да и теперь, когда даже слабые отблески солнечного света неприятно жгли кожу и ослепляли, он чрезвычайно хорошо представлял себе закат.

Даже находясь под землей.

Последние, непокорные сполохи огня угасли, залитые мягким сумраком. Над горизонтом сперва тусклой монетой, а затем все ярче и ярче, засияла чистая, умытая луна.

И вампир из дома д’Эвери решил, что настало время выбираться из убежища, которое он выкопал себе на рассвете, всего чуть-чуть не долетев до Кайэрских топей.

По правде говоря, он и сам не мог толком понять – зачем же отправился на запад, зачем покинул надежное Гнездо, спрятанное высоко в горах. Что-то смутное звало его в топи, неясное предчувствие – что туда следует отправиться. И он, уже привыкший доверять своим ощущениям, не стал нарушать собственных традиций.

А если взглянуть на все это с другой стороны, со стороны здравого смысла – Норл понимал, что далеко не все узнал во время первой и последней встречи со странным созданием, в которое превратился дэйлор Ильверс. Но сам не мог урвать больше ни кусочка ценных знаний, да и – как не раз сожалел – жил в пору, когда начали забывать о магистре Закрытого города. В Кайэрских же топях обитало существо, коему довелось проследить появление первого магистра. Создание было очень старым, можно даже сказать – древним, и никто не знал, сколько тысячелетий минуло с тех пор, как мир породил его.

Поэтому Норл очень надеялся, что узнает все об Ильверсе, и кусочки мозаики лягут на надлежащие места, составляя красочную и четкую картину. А древнейшим и мудрейшим существом, к которому он собирался обратиться, была королева болотных ночниц, первая из них, положившая начало всему роду извечно печальных сестер.

Вампир выбрался из норы, отряхнул с одежды комки торфа и прелые листья, и, развернув крылья, продолжил свой путь.

Когда на небо выплыла малая луна, он опустился на землю и пошел дальше пешком, потому как начинался лес, а пытаться добраться до земли сквозь древесные кроны – не очень-то приятная штука, вмиг крылья истреплются и изорвутся.

Перед ним вилась едва заметная тропинка, и было неясно, кто протоптал ее – люди, нет-нет, да заглядывающие под сень старых деревьев, или n’tahe, навещающие людские селения. Тянуло сладковатым запахом тлена и гнили, верный признак того, что Народ Зла уже неподалеку.

Он спокойно шел вперед, до тех пор, пока дорогу не преградили две сестры печали – красивейшие болотные ночницы, бледные, как призраки, с лицами, которые так и просились на полотна мастеров кисти или в качестве фресок в святилища Предков.

– Что ты ищешь здесь, путник? – прошелестела одна.

– Мы видим, что ты из Народа Зла, и потому не нападаем. Но мы должны знать, зачем ты здесь, в этих священных топях?

Норл приподнял крылья – так, на всякий случай; пусть ночницы увидят, что перед ними высший вампир, к тому же, весьма могущественный.