Уж замуж второй раз? - Елена Малиновская

Я плотнее сжала губы, не позволяя себе ни малейшего гневного восклицания. Пусть Джестер говорит. Он нечасто балует меня своей откровенностью. Если я начну спорить или возмущаться, то, вполне вероятно, на этом его приступ внезапной говорливости и прекратится.

— Но я не хочу тебе подобной участи. — Улыбка коснулась губ блондина, правда, тут же исчезла. — Во-первых, ты ее не заслуживаешь. Я никогда не одобрял практики инквизиции, так сказать, предупреждающего наказания. Когда человека судят не за поступок, а лишь за возможность его совершения. Это как-то… Неправильно, на мой взгляд. Но, увы, у большинства моих коллег другая точка зрения на это. И, что самое главное, ее же разделяет и верховный инквизитор.

Верховный инквизитор?

Я мысленно отметила новое понятие для себя. Любопытно, до сего момента я считала, что Джестер занимает верхнюю ступень в иерархии инквизиции и над ним нет никого главнее. Выходит, ошибалась.

Впрочем, это логично. Вряд ли столь крупная шишка, как глава всей инквизиции, стал бы тратить свое время на разъезды по Орленду и поиску затаившихся ведьм и колдунов.

— И что мне было делать? — Джестер пожал плечами. — Отвезти тебя в кандалах на суд? Это правильно для большинства, но не для меня. Оставить здесь? Рано или поздно, но твои способности все равно бы стали достоянием общественности. О них знает слишком много людей. Но самое главное: верховный инквизитор обязательно пошлет кого-нибудь, чтобы проверить, как я справился с этим заданием. У нас в последнее время… слишком много разногласий.

Ага, вот оно как. Стало быть, в этом мире тоже ведутся своего рода офисные войны. Ну, выражаясь нашими терминами, конечно. Начальники пытаются подсидеть слишком ретивых подчиненных, а сотрудники плетут свои интриги, силясь выбраться на вершину власти.

— Поэтому я решился на эту авантюру. — Джестер опять провел ладонью по моему лицу, убирая растрепавшиеся волосы назад. — Тереза погибла раз и навсегда. Мертвая ведьма не представляет никакого интереса для инквизиции. Правосудие свершилось. Все закончено. Ну а ты под новым именем и под новой личиной отправишься со мной в Мефолд.

— Зачем тебе это? — все-таки не удержалась я от вопроса. — Ты ведь рискуешь, и рискуешь сильно. Если когда-нибудь все это раскроется…

— …то я угожу на костер вместе с тобой, — завершил за меня Джестер. — Крайне безрадостная перспектива, не так ли?

— Вот именно. — Я кивнула. — Тогда почему ты так рискуешь?

— Я уже сказал, — напомнил Джестер. — Мне не нравится эта ситуация. И я не хочу, чтобы невиновный, по сути, человек или угодил до конца жизни за решетку, или же был казнен.

— Это было «во-первых», — въедливо проговорила я. — Значит, должно быть и «во-вторых». И какая же вторая причина того, что ты готов поставить на кон столь многое?

— А ты не догадываешься? — вопросом на вопрос отозвался Джестер.

Он подался вперед. Теперь нас разделяло настолько мизерное расстояние, что я ощущала мятный запах его дыхания. Если он еще хоть чуть-чуть наклонится ко мне, то наши губы неминуемо соприкоснутся…

Я зачарованно уставилась в его глаза. Серые и непроницаемые, как и обычно. Он дразнит меня. Играет, словно кошка с мышкой. Не говорит прямо о своих чувствах, но постоянно намекает на них, то даруя надежду на нечто большее, то отнимая ее.

Да, у меня был ответ на его вопрос. Но я не смела озвучить его даже себе. Что, если я ошибаюсь? Что, если выдаю желаемое за действительное? У меня уже был опыт крайне неудачных отношений в прошлом. И тогда я точно уяснила, что никогда нельзя полностью доверять мужчине. Пусть он клянется тебе в вечной любви и обещает с неба все звезды. Все обманывают. Все предают. Для всех на первом месте стоит лишь собственная выгода.

А с Джестером ситуация была еще более неопределенной и сложной. Потому что как раз он никогда прямо не говорил даже о своей симпатии ко мне. А сейчас в прямом смысле слова собирается уложить в гроб. И все, что мне остается, — лишь верить, что он все-таки вернется за мной, а не оставит навсегда в фамильном склепе рода Теоль.

— Ты невыносим, — глухо пожаловалась я. — Неужели так тяжело сказать, что тебе на самом деле надо от меня?

— Иногда поступки, Тереза, говорят намного больше, чем слова, — шепнул он. — Кому, как не тебе, знать об этом. Ради твоего спасения я готов рискнуть всем. Своей репутацией, своим добрым именем, да что там — своей жизнью. Неужели этого мало для тебя?

А в следующее мгновение его губы мягко накрыли мои.

На этот раз в поцелуе Джестера не было той обжигающей страсти, что ранее. Напротив, он действовал очень ласково и осторожно, как будто опасался спугнуть меня.

Руки инквизитора скользнули по моей спине, поднялись к плечам и с неожиданной силой сжали их.

На какой-то миг поцелуй стал требовательней и глубже, но почти сразу Джестер прервал его и отстранился.

Я чуть ли не застонала от обиды и разочарования. И опять он убегает от меня. Обрывает все на самом интересном моменте. Почему?

— Спи, Тереза, — негромко приказал Джестер. — Я разбужу тебя.

Я вскинулась было возразить, попросить его этого не делать. Но поздно. Его указательный палец прижался к моему лбу, и я безвольно осела на подушки.

Мелькнула мысль о том, что я так и не спросила его о том, зачем ему понадобилось привязывать ко мне душу покойного отца Петера. А затем я погрузилась в глубокий сон без сновидений.

Было холодно. О небо, как же мне было холодно!

Я очнулась от стука собственных зубов. Обхватила себя руками в бессильной попытке согреться и только потом сообразила, что лежу на ледяной каменной плите.

Воспоминания о недавних событиях навалились на меня лавиной. Последний разговор с Джестером и его намерение похоронить меня заживо в фамильном склепе рода Теоль… О небо!

Я вздрогнула, как от удара, осознав, где нахожусь. Я ведь действительно в склепе. И проснулась сама, то есть Джестер не пришел за мной, как обещал.

Тьма вокруг была настолько плотной и физически ощущаемой, что стало трудно дышать. Я слепо заморгала, силясь разобрать хоть что-то. Пустое! С закрытыми глазами, пожалуй, было даже немного светлее, чем с открытыми.

— Печально, — грустно произнес кто-то мне на ухо.

От неожиданности я едва не завопила в полный голос, но в последний момент осознала, что со мной заговорил барон Гейб.

Получается, несчастному призраку пришлось последовать за мной в фамильный склеп своего рода.

И все-таки непонятно, в чем был смысл того ритуала? Почему Джестер не дал мне упокоить душу Гейба, если он все равно планировал после этого расправиться со мной? Или он столь оригинальным образом проявил своего рода заботу? Мол, покойся, дорогая, с миром, а чтобы тебе не было слишком скучно в последние часы своей жизни — то вот тебе идеальный собеседник. Есть и пить он не просит, на помощь позвать не сумеет, зато наговоришься всласть.