Рене по прозвищу Резвый - Елена Кондаурова

— Не думаю, а знаю! — отрезал Рене. — А теперь спи, хватит трепаться!

Хвост снова улегся, натянув на себя соломенную циновку, а Рене задумался. Эх, вспомнить бы поточнее, что ему пообещала та морская дева, с которой он встретился… Да ведь сколько времени уже прошло.

— Эй, Резвый! — неожиданно позвал Рене Крюк, прерывая его размышления. Пират стоял у окна на пододвинутой к стене скамейке. — Там твоя рыжая бестия гуляет, хочешь посмотреть?

— Где? — сорвался с места Рене.

Посмотреть на рыжую Беатрис действительно очень хотелось. Кто знает, может, она будет последней привлекательной женщиной, которую ему доведется увидеть в своей жизни. Он вскочил на скамейку, столкнув с нее Крюка, и жадно уставился на улицу.

Она действительно была там. Прогуливалась по небольшой площади перед губернаторским дворцом, в подвале которого находился Рене, такая же ослепительно красивая, как и в прошлый раз. Рядом с ней никого не было, остальные гуляющие прохаживались от нее на приличном расстоянии, и Рене не удержался. Когда она подошла поближе, он приподнялся на цыпочки и чуть ли не просунул голову между прутьями решетки.

— Мадемуазель Беатрис! — с преувеличенным удивлением воскликнул он. — Какими судьбами? Что делает такая приличная девушка в этом районе?

Она удивленно обернулась, потом прищурилась, пытаясь вспомнить. Вспомнила.

— А вы, милорд Резвый, я вижу, пошли в гору! — насмешливо улыбнулась она. — Снимаете жилье в доме самого губернатора!

— Вы не представляете, какая тут дешевка, мадемуазель! — с удовольствием отозвался Рене. — Если губернатор пригласит вас пожить у него, ни за что не соглашайтесь!

— Льщу себя надеждой, милорд, что меня он никогда не пригласит!

— Я тоже льстил себе множеством надежд, мадемуазель Беатрис! — грустно заметил Рене. — Теперь жалею!

Она замерла, внимательно глядя на него и мягко поглаживая при этом рукоять своей сабли.

— Вы дали мне хороший совет, милорд, — вдруг ни с того ни с сего сказала она. — Я непременно им воспользуюсь. И кроме того, до меня дошли слухи, что вы пытались защитить от одного подлеца мое доброе имя. Надеюсь, об этом вам никогда не придется пожалеть. Я сегодня же попрошу друзей, чтобы вам передали от меня подарок. Прощайте, милорд!

Она развернулась и, изящно покачивая бедрами, направилась прочь с площади. Рене почти не понял, что она имела в виду, когда говорила про совет и про подарок, но совсем не думал об этом. Он просто был рад, что поговорил с красивой девушкой и что она оценила то, что он пытался защитить ее честь. На какое-то время он почувствовал себя настоящим рыцарем. Правда, продолжалось это только до тех пор, пока он не вспомнил, как легко с ним справился Белтроп, но настроение все равно осталось прекрасным.

А поздно ночью стало ясно, о каком подарке говорила прекрасная Беатрис. Кто-то, несмотря на стоявшую вокруг здания охрану, сумел подобраться к окошку и просунул сквозь прутья решетки два довольно приличных свертка. Хорошо, что как раз под окном спал один из пиратов, и они упали прямо на него, иначе шуму было бы много. Потому что в них было оружие — полтора десятка сабель и пистолеты, а еще тонкие и длинные пилки, чтобы перепилить решетки.

Быстро сообразив что к чему, пираты принялись за работу. А чтобы тонкого визга пилочек не было слышно с улицы, они под руководством Рене всю ночь распевали молитвы и церковные гимны. Концерт получился славный. Пираты орали так, что их два раза приходили успокаивать, потому что они мешали губернатору спать. Но разве можно запретить людям молиться?

Рук у пиратов было достаточно, желания выбраться на волю еще больше, и к утру решетка приказала долго жить. Самые здоровые и ловкие из пиратов вылезли наружу, тихо перебили дремлющую охрану и помогли выбраться всем остальным. Хвоста поднимали и проталкивали сквозь окошко всей командой, а потом тащили на соломенной циновке до самого корабля.

Их лоханка дожидалась их там, где они ее оставили. Возле нее играли в кости всего лишь два человека охраны, которых, разумеется, сразу же убрали. Такое малое количество охранников позволило пиратам сделать вывод, что их «Хитрая лисица» никого, по большому счету, не заинтересовала. Это подтвердилось, когда они поднялись на корабль. «Лисицу», конечно, обыскали, следы этого были везде, но убедившись, что золота тут нет, начальство, похоже, просто забыло о ее существовании. Даже припасы не сгрузили. Рене осталось только отдать команды «убрать сходни» и «отдать швартовы», и их кораблик отошел от пристани. К утру они уже были далеко от Бельфлора, и погоня, даже если таковая и была, безнадежно от них отстала.

Остров сокровищ, куда они добрались всего лишь через четыре дня, встретил их своими обычными чистотой и невинностью. Золото было на месте, его откопали и погрузили на корабль, который после благополучного побега с Бельфлора дружно решили переименовать из «Хитрой лисицы» в «Королеву Беатрис». Что в общем-то было почти одним и тем же, но «Королева Беатрис» звучала значительно красивее и лучше выражала пиратскую благодарность рыжей бестии мисс Шарп.

После этого ребром встал вопрос, куда же держать курс дальше. Кто-то предлагал немного отсидеться, а потом переметнуться к испанцам, кто-то — вернуться в Европу и промышлять там в Средиземном море, кто-то, и в том числе капитан, — оставить разбой и вернуться к мирной жизни, благо, что золота каждому из них теперь хватит на десять этих самых мирных жизней. Только в одном разногласий не было — на Карибах, да еще под французским флагом, делать им сейчас нечего.

Спор затягивался, и в конце концов Рене пришлось рассказать команде свою историю. И про побег из семинарии, и про предательство братьев, и про продажу на «Вольный ветер». После этого вопросы, куда нужно плыть, отпали сами собой. Только во Францию, помочь Резвому наказать подонков-братьев, а уж потом пусть каждый решает сам за себя, чего он больше хочет: продаться испанцам, бросить разбой или, наоборот, снова им заняться.

Придя к согласию, пираты подняли паруса и взяли курс на восток.

Через несколько дней после того, как они покинули остров сокровищ, умер Хвост. Как Рене ни ухаживал за ним, как ни пытался поднять его на ноги, Хвосту становилось все хуже и хуже. Он кашлял кровью, мочился с кровью и гноем, совсем перестал шутить и огрызаться и однажды утром просто не проснулся. Опять Рене пришлось, глотая слезы, шить парусину, а потом наблюдать, как исчезает в волнах тело близкого человека.

Похоронив Хвоста, Рене впервые в жизни почувствовал, что он устал. Нет, не физически, а душой. Устал терять друзей, устал ждать того момента, когда его месть свершится, устал от крови, устал от боли… Пожалуй, сейчас он, как никогда, понимал отца Онория, который после долгих лет такой жизни захотел отдохнуть.

Рене стоял, прислонившись к борту, и смотрел на золото, разложенное на палубе. Сегодня ребята решили провести дележ. Они не ждали смерти Хвоста, просто так совпало. Раньше было не до этого — то опасались погони, потому что на горизонте довольно долго маячил какой-то парусник, то качка была слишком сильная, что при дележе довольно неудобно. А сегодня погода выдалась тихая, вот и решили. Рене скользнул глазами по золоту, по составляющим опись Марселю и ван Хольту, по окружившим их ребятам, жадными глазами разглядывающих идолов и драгоценности, и отвернулся. Глянул на яркое солнце, голубое небо и такое же голубое, только немного темнее, море, но и это его не обрадовало. Рене опустил глаза. Взгляд упал на валяющуюся рядом доску, по которой спускали в море тело Хвоста. Рене стало совсем тошно.