48 законов власти - Роберт Грин

Соблюдение закона (1)

Юлий Цезарь оставил свой первый значимый след в общественной жизни Рима в 65 году до н. э., когда исполнял должность эдила, официального лица, надзиравшего, помимо прочего, за общественными играми. Он начал с того, что организовал серию тщательно подготовленных зрелищ — охоты на диких зверей, пышных гладиаторских боев, состязаний театральных актеров. По целому ряду причин он оплачивал эти представления из собственного кармана. У простых людей его имя вскоре стало прочно отождествляться с этими весьма любимыми в народе развлечениями. По мере того как он неторопливо продвигался, заняв пост консула, популярность в массах служила отличным фундаментом его власти. Говоря современным языком, он создал себе имидж грандиозного шоумена.

В 49 году до н. э. Рим находился на грани гражданской войны из-за соперничества двух лидеров — Цезаря и Помпея.

В момент наивысшего напряжения Цезарь, поклонник сцены, отправился в театр на представление, а затем, погруженный в раздумья, возвращался в темноте в свой лагерь на берегу реки Рубикон, отделявшей Италию от Галлии. Перейти со своей армией реку и оказаться на италийском берегу для Цезаря означало начало его войны с Помпеем.

В присутствии сопровождавших его друзей и слуг Цезарь проговаривал вслух оба варианта, приводя доводы «за» и «против», словно актер на сцене, прообраз Гамлета. В конце концов, подводя свой монолог к завершению, он указал на фигуру на берегу реки — очень высокого солдата, который сыграл сигнал на трубе, а затем перешел мост через Рубикон и произнес: «Примем это как знак от богов и последуем туда, куда они призывают нас, к отмщению нашим двуличным врагам. Жребий брошен!»

Эти слова сопровождались театральным жестом, указывающим в сторону реки, при этом Цезарь смотрел на своих соратников. Он знал, что они колебались, поддержать ли им его, но его красноречие поразило их и позволило ощутить драматизм происходящего. Более прозаическая речь, возможно, не возымела бы такого эффекта. Соратники приняли сторону Цезаря. Вместе со своей армией он перешел Рубикон и на следующий год, победив Помпея, стал диктатором Рима.

В качестве полководца Цезарь был великолепен, идеальный командир. Он держался в седле лучше своих воинов и гордился тем, что превосходил их в мужестве и выносливости. Он вступал в битву в самые трудные и напряженные моменты, так что солдаты видели его в гуще сражения. Он звал их за собой, всегда оказываясь в центре, богоподобным символом мощи и образцом для подражания. Из всех армий Рима армия Цезаря была преданной и верной. Его солдаты, подобно простому люду, восторгавшемуся Цезарем, стали отождествлять себя с ним и считать его дело своим.

После поражения Помпея развлечения стали еще более дорогостоящими и пышными. Ничего подобного Рим раньше не видел. Гонки на колесницах стали более великолепными, гладиаторские бои — более драматичными, поскольку Цезарь устраивал для римской знати бои со смертельным исходом. Он инсценировал масштабнейшие театрализованные морские сражения на искусственном озере. Театральные представления разыгрывались в каждом районе Рима. На живописном склоне Тарпейской скалы был построен гигантский новый театр.

Зрелища привлекали целые толпы, которые стекались со всей империи. Дороги, ведущие к Риму, пестрели палатками зрителей. И в 45 году до н. э., приурочив к своему входу в город огромнейшее количество эффектов и сюрпризов, Цезарь, завершив свою Египетскую кампанию, поставил еще больше пышных публичных спектаклей.

Эти представления были чем-то большим, чем увеселение масс; они способствовали тому, что образ Цезаря в глазах народа казался более масштабным, величественным, чем он был в реальной жизни.

Цезарь мастерски лепил свой образ, всегда заботился и о своей внешности, придавая ей первостепенное значение. Появляясь перед толпой, он непременно надевал великолепные пурпурные тоги. Он был величествен, как никто другой. Он ревностно заботился о своем внешнем облике — поговаривали, что одной из причин, по которой ему нравились почести, воздаваемые сенатом и народом, была возможность надевать по этому поводу лавровый венок, прикрывающий его лысеющую голову. Цезарь был незаурядным оратором. Он умел сказать многое в немногих словах, интуитивно чувствуя, когда завершить свою речь, чтобы достичь максимального эффекта. Он никогда не забывал о сенсациях — потрясающие заявления, с которыми он обращался к народу, усиливали театральность его выступлений.

Цезарь был невероятно популярен и любим римским народом, но соперники ненавидели и боялись его. Во время мартовских ид — 15 марта 44 года до н. э.— группа заговорщиков, возглавляемая Брутом и Кассием, окружила его в сенате, и он был убит многочисленными ударами ножа. Даже умирая, однако, он не утерял своего чувства театральности: он закрыл голову плащом, а нижним краем одежды прикрыл ноги, позаботившись о том, чтобы и мертвым иметь достойный вид. Римский историк Светоний сообщал, что его последние слова, обращенные к старому другу Бруту, который собирался нанести второй удар, были произнесены на греческом, как если бы Цезарь репетировал финал пьесы: «И ты, дитя мое?» (по Плутарху: «И ты, Брут?»).

Толкование

Римский театр был событием для масс, привлекал огромные толпы народа, которые сейчас просто невозможно представить. Плотно набившись в гигантские амфитеатры, публика веселилась на грубоватых комедиях или с трепетом внимала высокой трагедии. Театр, казалось, являл собой квинтэссенцию жизни в ее драматической, концентрированной форме. Подобно религиозному ритуалу, театр обладал мощной, неотразимой притягательной силой для человека.

Юлий Цезарь был, возможно, первым общественным деятелем, понимающим жизненные связи между театром и властью. Это понимание пришло от его собственной одержимости театром. Он сублимировал этот интерес, сделавшись актером и режиссером на сцене мира. Он произносил строки своей роли так, будто читал написанное, он жестикулировал и двигался перед народом и среди народа, постоянно контролируя, как он выглядит в глазах своих зрителей. Он включал в репертуар сюрпризы и неожиданности, превращал в драму свои речи, обставляя свои появления на публике, словно представления. Его жесты были весьма масштабны, так что простые люди сразу их улавливали и понимали. Он становился невероятно популярным.