Повседневная жизнь французов во времена религиозных войн - Жан Мари Констан

Провинциальные парламенты заняли позиции в соответствии с их собственным пониманием ситуации. В Гренобле все с легкостью проголосовали за эдикт: в Дофине всегда умели договариваться с протестантами. Напротив, Дижон, бывшая столица главы Лиги Майенна, а также Бордо и Тулуза, исконные цитадели католицизма, попытались подтвердить свою истовую приверженность католической вере и выставили целый ряд претензий. Но в конце концов и они присоединились к большинству и утвердили эдикт. В таких периферийных столицах, как Экс-ан-Прованс и Ренн, где было сильно стремление к независимости, оппозиция действовала более решительно, и понадобилось специальное королевское письмо, на основании которого тамошние парламенты в конце концов утвердили новый закон. В Руане поступили оригинально: верховный суд официально утвердил эдикт только в 1609 году, но девять предшествующих лет все статьи его, не утвержденные формально, на деле дотошно исполнялись.

Когда изучаешь Нантский эдикт, со всеми его ограничениями, предназначенными помешать распространению протестантизма, трудно говорить о толерантности в современном понимании этого слова. Генрих IV намеревался достаточно либерально интерпретировать положения эдикта, но так как после его принятия он прожил всего десять лет, привычка соблюдать статьи и положения нового законодательства, правильность которого должно было подтвердить время, не успела закрепиться на уровне повседневности.

Новые военные инициативы, выдвинутые при Людовике XIII, завершились «эдиктом милости», принятом в Алесе. Согласно этому эдикту протестанты утрачивали принадлежавшие им города, но сохраняли свои свободы. Мазарини не стал трогать построенного Генрихом IV здания, с иронией заявив, что «маленькое стадо» вправе питаться дурными травами и лично он считает, что самое мудрое — это не вмешиваться в его дела.

Царствование Людовика XIV, напротив, стало эпохой гонения на протестантов, буквального применения статей Нантского эдикта, что окончательно перекрыло протестантам кислород и в конце концов привело к отмене эдикта в 1685 году. Во второй половине XVII века протестанты не имели возможности защищаться, ибо изрядная часть знатных сеньоров-гугенотов осознанно и намеренно обратилась в католичество. После многочисленных столкновений дворян с властью во времена Ришелье и Мазарини, после мятежных выступлений дворян в эпоху Фронды, максима «дворянин обязан быть мятежником» вышла из моды.

Как ни парадоксально, но приняв Нантский эдикт, Франция в борьбе за соблюдение прав человека опередила все другие страны европейского континента. Но спустя век, когда европейцы, и в частности немцы, англичане и граждане Соединенных Провинций фактически стали проявлять подлинную толерантность и даже начали формулировать новые принципы соблюдения прав человека, Франция повернула вспять, отправив значительную часть своей элиты в ссылку, то есть в протестантскую Европу. Ибо к этому времени конфессиональные разногласия в Европе в основном перестали решаться путем непосредственного единоборства.

В Чехии в 1609 году при поддержке императора Рудольфа II была предпринята попытка решить вопрос о сосуществовании двух конфессий по французскому образцу: религиозная свобода была гарантирована обеим религиям, которые, с одной стороны, объединяли католиков и утраквистов (умеренных гуситов), а с другой стороны, лютеран, кальвинистов и моравских братьев (последователей гуситов, близких к кальвинистам). Однако это согласие было еще более кратковременным, чем действие Нантского эдикта: разгром восстания чешских сословий на Белой Горе в 1620 году и Тридцатилетняя война оставили от Грамоты Рудольфа II одни воспоминания.

Тридцатилетняя война, разорившая Германию и всю Европу, завершилась Вестфальским миром 1648 года. Во многих немецких государствах постепенно стала пробуждаться толерантность. В 1684 году рупор лютеран курфюрст Саксонский обратился в католичество, но продолжал защищать идеи протестантизма.

В кальвинистской республике Соединенных Провинций католицизм был запрещен, тем не менее тамошние католики смогли создать собственную полуподпольную организацию. Они беспрепятственно собирались в часовнях и могли, заплатив местным властям солидную сумму, купить право на существование своей общины. Однако католики не имели права устраивать шествия или паломничества, так как подобные — типично «папистские» — церемонии могли повлечь за собой народные волнения. Также они не имели права открывать школы, зато могли более или менее свободно слушать мессы, в чем сегодня можно убедиться, посетив в Амстердаме музей Амстерклинг, в здании (бывшем амбаре) которого прежде размещалась подпольная церковь. Очевидно, что посещавшие ее католики (а церковь была большая, и в ней даже был установлен орган) не могли оставаться незамеченными.

Примерно в таком же положении находились и евреи, изгнанные с Иберийского полуострова. Не имея ни статуса граждан, ни статуса горожан, они не могли заниматься рядом ремесел, однако на территории своих общин имели право строить синагоги и трудами своими способствовать процветанию республики.

Город Амстердам даже согласился принять изгнанных в 1638 году из Польши социниан[16], которые отвергли догматы о Троице, о божественности Христа, о первородном грехе и искуплении, а также дорогое сердцу кальвиниста учение о предопределении. Для них Христос был человеком, указавшим путь к спасению. Социниане люто ненавидели пасторов и поносили их в своих проповедях, но власти их никогда не беспокоили.

Несмотря на несовершенство, Нантский эдикт представлял собой шаг вперед к юридическому признанию свободы совести и религиозной терпимости. В то время как в Германии Аугсбургский мир предоставил эту свободу только князьям, а в республике Соединенных Провинций эта свобода существовала de facto, а не dejure, во Франции две религии — католическая, адептов которой было большинство, и протестантская, адептов которой было значительно меньше, — начали сосуществовать согласно юридическим нормам, гарантировавшим каждой религии определенные права. Это был первый шаг по пути к признанию прав человека.

Второй шаг был сделан во время «Славной революции» в Англии 1688— 1689 годов. Таких законодательных актов, как Эдикт о терпимости и Билль о правах, многие англичане ждали уже давно. Но английские свободы не распространялись на католиков, а только на диссидентов протестантского толка.

Третий шаг был сделан в эпоху Просвещения, и сделали его американцы, приняв свою Декларацию прав. Четвертым шагом в этом направлении стала Декларация прав человека и гражданина, принятая французским Учредительным собранием 26 августа 1789 года.

Таким образом, в завоевании западным миром основных свобод Франция сыграла главную роль как в начале этого процесса, так и в конце его.