Пестрые истории - Иштван Рат-Вег

Ему пришлось бежать.

После многих превратностей в августе 1871 года он вновь заявился во Францию. На этот раз он обосновался в Марселе, естественно, не успокоился и опять стал рассылать свои призывы о подписке на 30-миллионный заем.

Случайность, конечно, но следующий поворот его судьбы очень уж напоминает судьбу Теодора Нейхофа.

И в третий реи он отправился, чтобы занять свое королевское место.

Из затеи с 30-миллионным займом, конечно же, ничего не вышло, но ему каким-то образом удалось подбить на это дело четырех богатеньких французов. Он раздобыл оружие и начеканил монеток по 10 сантимов с такой надписью: Орели I, король Араукании и Патагонии. На обратной стороне монеты стояло: Nouvelle France, 1874. То есть своему королевству он присвоил название Новая Франция.

Летом 1874 года, снарядившись должным образом, под именем Джона Пратта он прибыл в Буэнос-Айрес, а отсюда отправился дальше, в Патагонию.

Но злонамеренное Чили помешало и в третий раз. Чилийское правительство узнало, кто скрывается под псевдонимом, и попросило аргентинское морское ведомство отправить за Праттом-Орели военный катер. Катер догнал его в открытом море и вернул в Буэнос-Айрес.

Некоторое время Орели продержали взаперти, просто не зная, что с ним делать, а потом выпустили и отправили назад, во Францию.

Но его фантазия все еще не отпускала туманного образа трона Араукании. Сам-то он уже отказался занять его, потому что нищета и болезни доконали его. Он попал в больницу в Бордо и 28 сентября 1878 года скончался.

Однако перед кончиной он позаботился о династии: своим преемником назначил племянника Лавиарда, который под именем Ахилла I взошел на трон Араукании… у себя дома, в Реймсе. Его деятельность как правителя исчерпывалась тем, что он раздавал ордена Стальной Короны разных степеней, смотря по тому, какой дурак сколько заплатит. В 1902 году с его смертью династия Орели I пресеклась.

Жак Лебоди, император Сахары

В 1903 году, 12 июня, яхта «Фраекита» бросила якорь у западных берегов Африки, возле мыса Юби, лежащего к востоку от Канарских островов. Что искал прибывший на этом первоклассном пароходе человек в этом диком краю, в пустыне Сахаре, где лишь несколько нищих арабских поселений ютились среди нескольких жалких куп деревьев, прозванных оазисом?

Он искал себе империю.

Жак Лебоди, хозяин яхты, навсегда оставил Париж, где с кучей миллионов, заработанных его сахарными заводами, он вкусил прелестей великосветской жизни, в том числе и любви. Сияние миллионов освещало дорогу во дворец Лебоди наипрекраснейшим женщинам Парижа. Одну из них, опереточную диву Маргариту, Пелье даже взял замуж. Про запас содержал звезду тамошнего полусвета Лину Кавальери, чей портрет и поныне улыбается нам со страниц иллюстрированных великосветских журналов того времени.

Можно понять: человек пресытился, ему хочется чего-то остренького. Но этот человек с миллионами поехал не за новыми впечатлениями, которые смогли бы оживить течение его однообразной жизни, он навсегда покинул свою родину.

Столь необычное решение было вызвано совсем крохотной причиной. Миллионер, хозяин дома, разошелся во мнении со своей дворничихой. Подробности остались неизвестны, но произошло что-то вроде ссоры, Лебоди даже ударил эту женщину, за что она плеснула какой-то подозрительной жидкостью на хозяйскую шею, более того, за побои она потащила его в суд.

Тут сахарный Крёз страшно возмутился. Что это за страна, где такое возможно, где закон не делает разницы между людьми, где всякий судья может наказать некоронованного короля парижского высшего света (и полусвета тоже) как какого-то заурядного уголовника.

Раз так, тогда он добудет себе настоящую корону.

Как знать, этот ли случай подбил его на столь масштабный проект или он уже и раньше вынашивал подобные планы. Как бы там ни было, когда он ступил на берег возле мыса Юби, в его богатом воображении на месте песчаной равнины возникли вдруг оазисы и плодородные поля; он увидел города, дворцы, железные дороги, арыки (каналы) с живительной водой — одним словом, ему представилась новая, процветающая империя, хозяином которой станет он, Жак I, император Сахары.

К этому, казалось бы, фантастическому проекту он приступил, однако, со всей серьезностью.

Для начала он взял на службу некоего Мохаммеда Шами, бывшего секретаря великого визиря марокканского султана, и поручил ему донести его идею до шейхов арабских поселений. И нашлись двенадцать старейшин разных племен, которые с искренним воодушевлением готовы были принять месье Жака в качестве своего императора, за соответствующее вознаграждение, разумеется. Будущий властитель пообещал также, что в его будущей столице, которую он окрестил Троей, для будущих его подданных-мусульман построит богатую мечеть. И чтобы это не казалось пустым обещанием, он в самом деле заказал в Италии мрамор и разные строительные материалы для мечети и будущего императорского дворца. Инженеры и прочие специалисты-техники стали прибывать в пустыню; они обозначили место будущей столицы, ее улицы, они чертили, измеряли, делали расчеты, готовя великолепные проекты.

Поскольку будущие подданные были магометанами, месье Жак счел целесообразным самому пококетничать восточными обычаями.

Мохаммеду Шами было поручено приобрести для императора Жака и его придворных роскошную восточную одежду. Однако в этом вопросе между императором и его агентом возникли первые серьезные расхождения, что выяснилось из следующего письма, которое адъютант месье Жака направил Мохаммеду Шами:

Спор об одежде позднее был как-то улажен, но это и неважно, важен самый тон письма, очень напоминающий фирман турецкого султана. Очевидно, месье Жак (да благословит Аллах его имя и т. п.) был полон решимости настаивать на императорском сане и августейших правах. Свою резиденцию он основал в Лондоне, собрал двор из международных авантюристов, нанятых за большие деньги.

Мохаммед Шами позаботился и о военных. Для начала он завербовал полсотни моряков для будущего флота и полсотни гвардейцев для личной охраны императора. Императорский штандарт был белого цвета с разбросанными золотыми пчелами, что содержало намек на наполеоновский герб, ну и напоминало медовую карамель.

С Францией он порвал полностью, распродав всю тамошнюю недвижимость. В газетах появились объявления следующего содержания: