Жан Батист де Траверсе министр флота Российского - Мадлен дю Шатне

В Санкт-Петербурге Августа 18 дня 1809-го года.

Александр”[191].

Адмирал Иван Иванович Траверсе (так стал именоваться Жан Батист де Траверсе, приняв российское подданство) возглавил Морское министерство в сентябре 1809 г. в качестве управляющего. Встреча с Чичаговым, состоявшаяся незадолго до его отъезда в Англию, была тепла и сердечна. Они долго беседовали о положении на флоте и о неотложных мерах по защите российских берегов.

Князь Александр Борисович Куракин вручил Чичагову паспорт для него, его жены и трех его малолетних дочерей. Жена Чичагова — англичанка по национальности, ее отец служил в английском королевском флоте.

Человек энергичный и дельный, Чичагов умело управлял министерством с 1804 г.: три с половиной года в качестве управляющего, затем полтора года в качестве министра. С императором, однако, у него возникли разногласия. Он считал, что государь не уделяет достаточного внимания флоту и не поддерживает его усилий по подъему военно-морского могущества России. Он изложил Траверсе план необходимых, по его мнению, реформ и особенно сетовал на недостаток средств.

В Петербурге Траверсе с семейством разместился в доме, недавно купленном Адмиралтейством специально для министра морских сил. В письме Чичагова от 23 августа сообщается: “Государь Император высочайше повелел купить в казну в Адмиралтейское ведомство каменный дом действительного камергера князя Голицына”[192]. Он находился в четвертом квартале Адмиралтейской части. Окна выходили на Английскую набережную.

Адмирал де Траверсе уже четырнадцать лет служит России. Семь лет прошло на Финском заливе, еще семь — на Черном море. Беседы с Чичаговым, длившиеся целую неделю, позволили ему составить полную картину положения дел на императорском флоте. Изучив записку, представленнную новым морским интендантом, генерал-майором Пущиным, Траверсе попросил увеличить средства, отпускаемые на флот: без них не поднять Балтийскую и Черноморскую эскадры, лишившиеся многих кораблей, которые достались либо англичанам, либо Наполеону.

Радостной была встреча с соотечественниками, морскими инженерами братьями Брюн. Вместе с ними Траверсе отправился инспектировать санкт-петербургские верфи: старые адмиралтейские, откуда уже сто лет сходят на воду корабли, и новые, построенные в 1806 г. на Охте. На них кипит бурная деятельность, а с 1811 г., уже при Траверсе, к фрегатам и канонеркам прибавляются линейные корабли. Траверсе затребовал подробный рапорт о состоянии дел на архангельской верфи, в старейшем порту Московской Руси, стоящем на Белом море, куда через несколько месяцев сам поехал с инспекцией, а также в Охотске, что на Тихом океане, куда так трудно доставлять строительные материалы, людей и провизию.

Как северные, так и южные российские верфи сталкивались с одной и той же проблемой — транспортировкой леса. На нехватку хорошей древесины сетовали в своей записке братья Брюн:

“Мы испытываем большую нехватку дубового дерева, несмотря на множество дубовых лесов в различных частях Империи: разведаны они плохо и используются дурно. Деревья из казенных лесов, расположенных в правобережье Волги и у Казани, доставляются в Санкт-Петербург в течение двух лет после порубки, но без них обойтись нельзя, ибо они дают кривую древесину, необходимую для придания фрегатам и корветам наилучшей формы. Смоленские и новгородские леса расположены ближе к нашим арсеналам, но дерево оттуда не подходит из-за своей пористости. Ливонские же и эстляндские леса сведены варварскими вырубками”.

Брюн де Сент-Катрин указывал также на недостаточную квалификацию мастеровых — простых лесорубов, знакомых лишь с употреблением топора. “От топора дровосека до побед на море лежит долгий путь; требуется время и неустанная работа, чтобы его пройти” — таков вывод Траверсе. Вспоминал ли он при этом о деятельности французских министров Шуазеля и Сартина, которые за двадцать лет сделали французский флот сильнейшим в мире, отобрав у Англии первенство на морях?

Траверсе распорядился, чтобы представители адмиралтейства присутствовали при рубке леса. Этот важнейший этап работ должен проходить под непосредственным наблюдением корабельных мастеров. В своей инструкции он указывал:

“Древесину надлежит доставлять не полностью обработанной, в кругляшах, не обдирая луба, ибо сия подкорка надежно защищает дерево от преждевременного высыхания и от глубоких трещин, с которых начинается разрушение; дерево, очищенное от луба, трескается и гнется, меняя даже свою форму. Доставленная на место древесина не должна тут же идти в работу; ее нужно выдерживать не менее года”.

К величайшему своему изумлению Траверсе узнал от Брюна де Сент-Катрин, что в начале 1808 г. Наполеон собирался заказывать в России семидесятичетырехпушечные корабли. В связи с этим проектом Брюн лично составлял записку для маркиза де Коленкура. Соглашением, подписанным в Париже 5 февраля (24 января по русскому стилю) русским послом графом Толстым и французским морским министром Денисом Декре, устанавливалось, что в России будут строиться для французского флота линейные корабли и другие военные суда. Брюн успел получить из Парижа чертежи инженера Сане, но от проекта, к большому разочарованию Коленкура, который был его инициатором, пришлось отказаться из-за нехватки дубовой древесины.

Осенью 1809 г. по распоряжению Траверсе начались работы по модернизации петербургской и архангельской верфей с тем, чтобы сделать их пригодными для строительства линейных кораблей.

С первых своих шагов на министерском посту Траверсе оказался близко связан с судьбой замечательного человека и моряка, которому в будущем было суждено сыграть ключевую роль в организации русских морских экспедиций.

Лейтенант Василий Михайлович Головнин отправился в кругосветное плавание на шлюпе “Диана” в 1807 г. — в это время Траверсе еще служил в Новороссии. Экспедиция Головнина была предпринята на средства частной Российско-американской компании, чьи фактории располагались на Алеутских островах и на побережье русской Америки. В задачу Головнина входило исследование северных районов Тихого океана, где предполагалось наличие еще не обнаруженных островов. Он имел в своем распоряжении меркаторскую карту Тихого океана от Сандвичевых островов до Берингова пролива.

Осенью 1809 г. Головнин прибыл в Петропавловск на Камчатке и оттуда взял курс на Ново-Архангельск, где должен был исполнить коммерческую часть своей миссии. Из этого поселения, основанного русскими в 1799 г. на острове Ситха у берегов Аляски, он отправил донесение в Санкт-Петербург. По получении его министр де Траверсе дал Головнину новые инструкции:

“Отношение ваше от 24 декабря 1809 года на имя Министра Военных Морских Сил надписанное с приложением другого я получил. Предпринятое вами на шлюпе “Диана” в Ситку плавание я одобряю. Причины, к тому вас побудившие, весьма основательны, они доказывают особенное попечение ваше об общей пользе. Вместе с сим я нужным считаю уведомить вас, что Его Императорскому Величеству угодно, чтобы сделано было точнейшее описание Южных Курильских и лежащих напротив Удинского порта Шантарских, а равно и берегов Татарии, и чтобы описание сие поручить произвести вам на шлюпе “Диане”. Сие возлагаемое на вас поручение описано подробно в посланных к вам ныне же бумагах от Адмиралтейств-Коллегий и Адмиралтейского департамента… Я со своей стороны считаю нужным присовокупить токмо, что по случаю продолжающегося разрыва с Англией необходимо нужно вам, не обеспечиваясь, что будете находиться в столь отдаленном краю, иметь во время вашего плавания бдительнейшую осторожность в отношении английских судов, дабы добычею их не сделаться”[193].