Я тебя никогда не забуду - Анна и Сергей Литвиновы

– Прости, – я потер лицо рукой. – Нервы ни к черту.

Я не владел эффективными методиками допроса. Я не мог пытать ее, выламывать руки и вздергивать на дыбе (а, честно говоря, хотелось). Я не смог бы заставить себя ради информации лечь с ней, словно Джеймс Бонд, в койку. Я не знал, как вытащить из нее знание – которое так было нужно мне.

– Давай я подарю тебе пару своих книг, – устало молвил я. – С автографом…

И я вытащил, и подарил, и даже рассказал пару баек, связанных с моей профессией. А потом взмолился:

– Расскажи: как я могу найти Наташу.

– Нет, – сузила глаза и помотала головой Надя. – Даже если бы знала – а я не знаю! – это не моя тайна.

– Ты – знаешь.

– Нет. Последний раз я разговаривала с ней в конце восемьдесят третьего. Честно.

– И ты не знаешь: жива ли она сейчас? Здорова?

– Нет.

Однако что-то дрогнуло в ее лице, что-то дернулось – но я все-таки уверился: знает, гадина, знает, верная подруга, и молчит.

– Ладно, Надя. Я тебя понял. Я об одном только прошу: если ОНА появится на твоем горизонте – расскажи ей обо мне. Пожалуйста. Вот мои телефоны. Скажи, что я искал ее. И пусть звонит мне хоть днем, хоть ночью.

– С чего вдруг? – с некоторым вызовом спросила моя визави.

– С чего вдруг – что?

– Ты начал ее искать?

– Я думал, – сказал я со всей откровенностью, – что она – замужем и счастлива. Или, может, за границей, и тоже замужем и счастлива. А о том, что с ней творилось в восемьдесят третьем, я узнал, ты не поверишь, только вчера утром.

– И сразу кинулся ее искать?

– Представь себе.

– Вдруг вернулась любовь?

– Не подъелдыкивай, Надежда. Про нашу любовь не тебе судить. Но мне очень хочется встретиться с Наташей и ПРОСТО поговорить. Очень! Поэтому пожалуйста – дай ей знать.

Сколько я мог бы прождать милостей от этой Нади? Был бы у меня штат агентов – как в детективах, или как в распоряжении Аристова, когда он был во власти и в силе, – тогда бы мы развернулись!.. Мы пустили бы филеров за гражданкой Алексеевой (Пономаревой), поставили бы ее телефоны на прослушку, читали б ее аську и электронные письма… Но что я мог сделать – один, доморощенный сыщик-любитель? Плюс вышедший пятнадцать лет назад в отставку бывший инспектор уголовного розыска?!

Когда я потихоньку рулил к себе на дачу, я думал отчего-то о Наде, с которой только что расстался. Она была для меня олицетворением современной москвички, олицетворением всего, что я ненавижу в женщинах: лицемерной, неумной охотницей до тряпок и сплетен. В ней не было ничего естественного: ожившая, но уже постаревшая Барби, изо всех сил борющаяся с увяданием… Благодаря таким, как она, я и не женился… По радио вдруг заиграли «Белый шиповник, страсти виновник, краше садовых роз», я остановился на светофоре где-то в районе Свиблова – и заплакал. Я почему-то вспомнил, как встретился на одном приеме с Марком Анатольевичем Захаровым и рассказал ему, как на прогоне «Юноны» теснился в амфитеатре и все ладоши себе отхлопал… Режиссер, хоть и смотрел, по обыкновению, куда-то в сторону, кривил губы в постоянной полуулыбке – но покивал, и я понял, что ему понравилось мое признание… А Наташи не было в тот момент рядом со мной… И я не мог представить их друг другу: «Вот с этой красавицей, Марк Анатольевич, мы тогда смотрели прогон…»

Я выключил, к черту, радио. Слезный спазм прекратился. Я нажал на газ…

…Я не стал дожидаться никаких звонков от Аристова. Был уверен: старикан работает, роет землю – подгонять его означало только злить и мешать. И назавтра сам поехал на родину Наташи, в подмосковный городок З***.

Когда судьба бросает мне вызов, я становлюсь упрямым, как баран. Я знал, что уже не отступлюсь – не только потому, что стремлюсь к цели – увидеть ЕЕ. Все равно жизнь прошла и нашу любовь не вернуть, и, может быть, лучше было бы, если б ОНА так и осталась в моих воспоминаниях прекрасной двадцатидвухлетней девочкой. Но теперь я хотел утереть нос всем: и этой кислой Наде, и полковнику-разыскнику Аристову, и всему уголовному розыску Советского Союза.

И – судьбе.

В этот раз я ехал в З*** не на осенней холодной электричке с деревянными скамейками, как когда-то, – а на мягком сиденье иностранной машины. Судьба подарила мне бонус. Стоило, блин, жить и бороться.

Весь вчерашний вечер я рассматривал карты. Воистину, Интернет заменил нам всё.

Наша жизнь уже ничего не имеет общего с тем, как мы жили четверть века назад. Да что там четверть века – еще пятнадцать, даже десять лет. Да, да! Первый компьютер у меня появился в девяносто четвертом. Пользователем Сети я стал в девяносто девятом. Тысячелетие ознаменовалось информационной революцией… Вот он, подмосковный городок З*** – в виде космической фотографии. Вот – в виде схемы. Вот – его ландшафт. А вот – любительские фотки его пейзажей…

Я всматривался в названия улиц, в расположение и силуэты домов, снятых в шпионско-космическом ракурсе, с орбиты; в случайные фото, щелкнутые на перекрестках… Сначала я ничего не узнавал. Шутка ли!.. Столько лет с момента моего первого и единственного визита… Боже мой, почему ж я такой идиот и никогда не вел дневник?! Сейчас бы открыл тетрадь за октябрь (если не ошибаюсь) восемьдесят первого и нашел там адрес Натальи, и имена ее мамы и бабушки, и собственные впечатления по поводу первой встречи с ее родственниками… Я пялился в переплетенья улиц, в названия, ландшафты… Может, и вправду не заниматься самодеятельностью? Подождать, пока Аристов сообщит мне адрес, где Наташа была тогда прописана?.. Но одна мысль о том, чтобы отступить, наполнила меня спортивной злостью, а адреналин пришпорил мозг. Шарики-ролики закрутились быстрее, и из памяти вдруг всплыло: улица, где они жили, называлась именем революционера… Какого-то второстепенного, нынче уж позабытого… И домик, в котором проживала Наташа, был невысоким и старым… Всего, кажется, два подъезда… Пятидесятых, а то и тридцатых годов постройки… И до дома ее, помнится, я шел от станции пешком – минут десять-пятнадцать…

Я почувствовал прилив вдохновения, мне показалось, я на правильном пути. И я начал прочесывать З*** перекресток за перекрестком, от станции. Как же называлась улица, где жила Наталья? Кажется, «мой» революционер был иностранного происхождения…

Да! Вот! Оно! На расстоянии кварталов пяти от станции З*** вилась улочка Карла Либкнехта. Точно! Я ходил на улицу Либкнехта! Ай да я! Ай да память!

И домов здесь всего двенадцать – только бы те самые, старые, не снесли, не застроили новыми, многоэтажными!.. Не раскинулись бы на их месте кинотеатры, моллы и офисные центры… Но перемены и новостройки, судя по спутниковым снимкам, еще не достигли патриархального З***. (Перестройки, замечу в скобках, у нас все больше в пределах МКАД топчутся.) Вот и улица Либкнехта – насколько видно со спутника – по-прежнему состоит из пятиэтажных хрущоб и пары-тройки совсем уж древних сооружений. А рядом с домами вражеский сателлит даже разглядел картофельные грядки…