Портрет дамы - Диана Стаккарт

Я все еще не могла отвести глаз от того окна, возле которого еще пару мгновений назад Грегорио сжимал в объятиях Катерину.

«Этого не должно было случиться!» — вопил тоненький голосок у меня в мозгу.

Я зажмурилась. Сейчас проснусь в своей постели, в мастерской, среди других подмастерьев, и Катерина с Грегорио будут живы и никогда не встретятся при таких обстоятельствах, никогда, никогда…

Кто-то грубо схватил меня за плечо, резко встряхнул, и мне пришлось открыть глаза.

— Дино! — кричал учитель. — Прекрати завывать и бежим отсюда. Нам надо убираться, пока дым не задушил нас, иначе нас ждет такой же конец, что и у Катерины!

Последние слова привели меня в чувство гораздо быстрее, и я отчаянно закивала, чувствуя, как дым разрывает мне легкие.

— Быстрее, Дино, ложись на пол и ползи!

Голос учителя заглушали гул пламени и треск горящего дерева. Он упал на колени и потянул меня вниз, на пол возле себя.

— Здесь меньше дыма, можно дышать…

— Но мы, без сомнения, в западне! — еще ужаснее прохрипела я, видя, что огонь отрезал нам путь к дверям.

— Нам не нужно лезть в огонь. Оставайся на полу и следуй за мной! — бросил Леонардо. — В нескольких футах от нас потайной ход, через него мы и выберемся из башни.

Потайной ход был не в стене, а в полу, и через него мы и выбрались из огненного ада. Ход был достаточно широк, чтобы через него мог протиснуться даже взрослый мужчина вроде учителя; он вел на небольшую каменную площадку.

— Будь осторожен! — Леонардо взял меня за руку, чтобы удостовериться в том, что я понимаю и слышу его слова. — Через несколько шагов ты упрешься в стену. В нее вбиты железные крючья — по ним ты спустишься к подножию башни. Это опасный путь — всего одно неверное движение, и ты сорвешься, тогда тебя ждет неминуемая смерть — но это наш единственный шанс.

— Я смогу! — уверенно воскликнула я, но затем, вспомнив о ране Леонардо, вскричала в страхе: — Но как же вы, учитель?! Вы ранены, и…

— Я попытаюсь, — спокойно прервал он меня, сухо кивнув, однако я видела, что под слоем сажи и копоти его лицо сильно побледнело. — Теперь поспеши, мой мальчик… мы должны поскорее закрыть люк, чтобы в башню просочилось как можно меньше дыма.

Я не знаю, сколько времени занял у нас этот страшный путь к спасению. Все, что я помню, — жаркая, страшная тьма, которую лишь иногда прорезал отблеск лунного света, пробивавшегося через неплотно пригнанные камни кладки. Над собой я слышала мерные металлические удары — это спускался вниз учитель. До меня доносилось его тяжелое дыхание, иногда прерывавшееся коротким стоном боли, — и я боялась, что это испытание окажется слишком тяжелым для него, с его раной; впрочем, выбора у нас, как он и сказал, не было, это был единственный путь к спасению.

Наконец мои ноги коснулись твердой поверхности. Со вздохом облегчения я спрыгнула с последнего железного крюка и поспешно отступила в сторону, давая возможность без помех спуститься Леонардо. Напротив меня светился контур двери. Я потеряла всякую способность ориентироваться и понятия не имела, куда она ведет — во внутренний двор замка или на крепостную стену. Мгновением позже рядом возникла фигура учителя, с трудом различимая в темноте, я услышала и его вздох облегчения, куда более отчетливый — ведь для него путь к свободе оказался гораздо тяжелее. Он медлил, и я осторожно взяла его раненую руку, чтобы поддержать Леонардо.

— Спасибо, мой мальчик, — прошептал он. — А теперь идем — нам надо поскорее выбраться отсюда.

Он оперся рукой на мое плечо — не только, чтобы облегчить свои передвижения, но и для того, чтобы направлять меня, — и мы устремились к светящемуся прямоугольнику двери. Здесь он снова остановился, и я услышала, как он осторожно ощупывает дверь и стену вокруг нее.

— Он должен быть где-то здесь… — пробормотал он, а затем я услышала щелчок и лязг потайного засова. Часть стены распахнулась, как дверь, выпустив нас в крытую галерею, располагавшуюся у подножия башни. Отсюда я уже видела зеленую траву двора, вымощенные камнем площадки, слышала тревожные крики солдат, уже заметивших огонь на башне и сбегавшихся отовсюду.

Мне нужно было бы подготовиться к тому зрелищу, что ждало нас на выходе из галереи — но я не успела этого сделать. Под самой стеной башни лежали два бездыханных тела. Слабые язычки умирающего пламени все еще пробегали по тому, что некогда было роскошным платьем Катерины, но, к счастью, небеса смилостивились над несчастной — она больше не чувствовала боли. В нескольких шагах от нее лежал Грегорио. Он словно спал, уткнувшись лицом в мягкую траву. Одна его рука была протянута к сестре — последний жест, исполненный такой нежности и любви, что у меня сдавило сердце, и я знала, что никогда не забуду этой картины.

Издав жалобный крик, я упала на колени и закрыла лицо руками. Я слышала голоса вокруг, слышала голос учителя, рассказывавшего о несчастье, случившемся в башне. В ответ раздался один вскрик — голос был хорошо мне знаком, благодаря резкому акценту:

— Боже, почему?!

Зачем я почувствовал, как сильные руки учителя мягко и нежно поднимают меня. В его голосе звучала печаль.

— Мальчику не нужно этого видеть. Прошу, отведите его к портному Луиджи, пусть отдохнет от всего этого ужаса.

Словно в полусне я чувствовала, как чьи-то сильные руки поднимают меня и несут прочь, как будто я была маленьким ребенком. На мгновение я открыла глаза, чтобы посмотреть, кому учитель поручил такую неблагодарную работу. Сквозь слезы, застилавшие глаза, я увидела знакомое смуглое лицо и обвислые светлые усы. Сейчас на лице наемника не было обычной добродушной усмешки — на нем были написаны скорбь и отчаяние, столь удивительные для человека, привычного к битвам и смерти.

Я вновь закрыла глаза и тут же почувствовала, как мне на щеку капнула горячая слеза. Значит, я не единственная, кто скорбит по нему… Эта мысль была последней перед тем, как я провалилась во тьму забытья.

Очнулась я от сильных ударов в дверь и громкого крика:

— Открывай дверь, портной!

Мы стояли перед дверью в жилище Луиджи. Сквозь небольшое оконце мне был виден огонек фонаря, мгновением позже портной возник на пороге, одетый лишь в длинную ночную рубаху, с непокрытой головой.

— Кто здесь шумит? — начал было он, но тут же замолчал, узнав меня. — Что… что произошло?

Наемник без всяких церемоний опустил меня прямо на траву и выпрямился, горько покачав головой, его светлые усы вздрогнули.

— Плохая история приключилась в замке. Синьор Леонардо велел мне принести этого мальца сюда.

Он сплюнул через плечо, развернулся и зашагал прочь, оставив меня наедине с Луиджи. На лице портного была тревога, он поспешно помог мне подняться и почти втащил в дом, торопливо захлопнув дверь, едва мы оказались внутри.

— Дельфина, что произошло этой ночью?!