Искаженное эхо - Вера Чиркова

Голос дракона прозвучал почти над ухом, и по тому, что изумленно озиравшаяся женщина даже не обернулась, Арсений понял, дракон каким-то образом изолировал сказанное от ее слуха.

— Давай, — кивнул землянин, снова прижимая к себе мать, и они перенеслись в его комнату.

Харрис так и не разрешила никому селиться вместе с Арсением, заявив, что правитель должен иметь возможность отдохнуть от дел, и он не стал настаивать. А теперь был рад, что так получилось, не пришлось никого переселять, чтоб выделить комнату родителям.

Аджарр аккуратно уложил отца на постель, секунду подержал над ним руку и довольно ухмыльнулся, предвидя радостное изумление старика, когда тот обнаружит, что совершенно здоров.

— Сеня… а как это мы так быстро тут очутились? — подозрительно оглядывалась по сторонам мать, — и что это за место?

— Это мой дом… немного позже все расскажу, сейчас нужно одно дело закончить, — шагнув к столику, на котором уже появились миски с едой и кувшины, увильнул от немедленного объяснения Арсений, — кстати… отец уже здоров. Мам! Не смотри на меня так, знаешь ведь, я никогда не шучу подобными вещами! Ему теперь нужно только хорошее питание, буди и корми, всё на столе! И сама ешь, после переноса в желудке всегда пусто! Мы тоже немного заправимся и пойдем, вернемся через полчаса! Я пришлю сюда кого-нибудь из женщин, но они по-нашему не говорят.

Прихватив из миски кусок мяса, Арсений приоткрыл дверь и оглядел подозрительно пустынный коридор. Интересно, а куда это все подевались?

Прошелся в холл, выглянул на улицу. Разрозненные кучки стариков и детей уныло слонялись по улице, сидели на скамейках возле обеденных столов. Создавалось впечатление, что все чего-то ждут, и не похоже, чтоб это ожидание было радостным.

— Канир, — торопливо дожевав мясо, негромко окликнул Арсений сидящего неподалеку на обрезке доски парнишку, — что случилось?

— Капитана задавило, — мрачно буркнул тот, не поднимая головы, — не слыхал, что ли.

— Нет, конечно, — растерянно уставился на унылых людей землянин, это они, что, все так его что ли, жалеют?!

— Сен?! — Канир уже стоял на ногах, подозрительно изучая лицо мужчины недоверчивым взглядом, — это ты?!

— Тсс! — прижал палец к губам Арсений, начиная понимать какой переполох начнется, если Канир поднимет крик, — конечно я, только не кричи сразу, я сначала к кругу смотаюсь… там небось тоже народ волнуется.

— Ясно, — лицо мальчишки посветлело, — побегу, Хира обрадую, а то он там плачет.

— Беги, обрадуй, и скажи, что я привез свою маму, пусть он за ней последит, больше я никому не могу доверить. Она в моей комнате.

Арсений развернулся и помчался назад, но уже через несколько шагов почувствовал мгновенную пустоту перехода и выбежал на знакомый склон.

Едва не споткнувшись об один из обломков, которыми была изуродована нежная травка, правитель шагнул к входу, и столкнулся с парой воинов, выносящих тело старейшины. Еще одно изломанным меховым комком уже лежало на куске плиты, покрытом невесть откуда взявшимся полотном.

— Живых нет? — как можно непринужденнее спросил он будничным тоном, пытаясь угадать среди пыльных фигур, копающихся среди обломков, ту, что стала дороже всех женщин трех миров.

— Гатранис жива, только рука сломана и бок отбит, — отстраненно ответил голос Харрис, и Арсений по звуку нашел втору, заглядывающую под кучу плит.

— Тогда пора заканчивать тут копаться, — так же обыденно хмыкнул он, — пора устраивать новичков и кормить обедом.

— Сен?! — изумленно раздался откуда-то сзади любимый голос и он немедленно обернулся.

Какая же она растрепанная и грязная… и как греют ему душу размазанные по щечкам дорожки от слез.

— Я, — землянин шагнул навстречу и поймал в объятия качнувшуюся к нему Риду, — и не нужно плакать… малышка моя, неужели вы думали, что я позволю какой-то сумасшедшей старухе так просто себя прибить?

— Сен… — подоспевшая Харрис на миг прижалась лбом к его плечу, — как же я перепугалась…

— Я тоже, — заговорщицки подмигнул он, — но всё уже хорошо. Пойдете уже домой… люди устали и хотят есть.

Но они все сгрудились вокруг, и Парбин, и Урса, и Гамират… почти все воины его дома и умиленно смотрели, как Арсений бережно целует пыльную макушку Аркстрид, застенчиво спрятавшую у него на груди заплаканное, но счастливое личико.