Атаманский клад - Юрий Милютин

— Очухался? — обратился он к перекупщику.

— А что? — тот повернул к нему потное лицо.

— Пора перебираться на новое место.

— На какое?

— Через улицу стоит еще крепкий деревянный дом, думаю, спрятаться в нем будет удобнее. В дереве и пули вязнут лучше.

— Ты это о чем?

— На всякий случай. Хватайся за ручку, пока чехи образовали свой магический круг, он в последнее время что-то перестал им помогать.

— Не понял! — Маус раскрыл пошире помутневшие глаза

— Берись, говорю, за ручку сундука, давай автомат, он тебе между ног уже все яйца отмолотил.

— А я с чем останусь?

— Держи пушку. Зря я не забрал из машины все гранаты.

— Которые засунул в одну из сумок, что-ли?

— Ты видел?

— Я их взял, и две штуки своих эф — один.

— Не понял! И ты телепался за мной с таким грузом? — теперь Коца уставился на менялу вопрошающим взглядом. — А я думал, что у тебя ноги заплетаются от переедания мацы.

— Мы же на дело поехали, — Микки Маус беззлобно передернул плечами.

— Ну, блин, одуванчик… случайно, “узи” нигде не припрятал?

— Когда ты перестанешь меня подначивать? — не выдержал перекупщик. — Я еврей, но русского происхождения.

— Я разве имею что-нибудь против? Израильские автоматики, узенькие и коротенькие, очень удобны, когда приходится спасать собственные души.

— А не желаешь маленький карманный пулеметик?

Оба ловца удачи поднапряглись, подхватив сундук за ручки, переместились поближе к одному из окон, предстояло сделать бросок через широкую деревенскую улицу, уже поросшую кустарником. Коца снова посмотрел вдоль хутора, но машины торчали на том же месте. Он, перескочив через прогнивший подоконник, подождал, пока переберется Микки Маус, и сразу упал на живот. Обледеневшие неровности земли, несмотря на оттепель, выскальзывали из-под рук и ног, придерживая на месте живую цепочку, но гладкое днище короба катилось вперед без особых усилий. Они, наконец, подобрались к высокому фундаменту пятистенка, собранного из толстых бревен, привалились к нему, смахивая пот, потекший из-под шапок ручьями. В этот момент явственно послышался ровный рокот моторов, это возвращались назад автомобили. Коца осознал, что если сейчас они поднимутся, чтобы перебросить через проем окна сундук с драгоценностями, их непременно усекут. Оба вездехода, между тем, быстро приближались. Валютчик, метнув стреляющий взгляд вдоль фундамента, ощерился на Мауса и рванул за ручку короба, они едва успели заползти за противоположный угол. Машины остановились напротив дома, в котором раскидались от взрыва гранаты трупы боевиков, наверное, бандитов привлекла входная дверь, оставленная открытой. Коца, вскочив на ноги, потянул на себя сундук, Маус подтолкнул его снизу, и он загремел вовнутрь помещения. Молодые мужчины запрыгнули следом. Коца указал зрачками подельнику по направлению к деревянной переборке, за которой должна была находиться то ли спальня, то ли горница, сам рванулся к стене, обращенной на улицу. Из дорогих джипов никто долго не показывался, Микки успел заволочь за переборку драгоценности, Коца восстановить дыхание и приготовиться к отражению атаки, если она последует. Вскоре прямоугольная боковина бронированного “Мерседеса”, блеснув на солнце, медленно распахнулась, из салона друг за другом выскочили трое поджарых парней с автоматами на готове, в длинных дорогих пальто и черных высоких шапках. Они, охватив полукругом развалины дома, направились к крыльцу, на верхний край лакированной дверцы лег стволом крупнокалиберный РПД. Коца ухмыльнулся, вспомнив разговоры про сталинские заградотряды во время отечественной войны. Тогда тоже дула в руках своих целились в спины своих же, но в данном случае чеченцы просто подстраховывали членов банды, сами оставаясь в зоне уязвимости. Стоило дать по открытым дверям автомобиля пару прицельных очередей, и вся операция по вызволению соплеменников закончилась бы немедленно. Коца мотнул головой, подумал, что звери на русской земле расслабляются, зато она запылала у них под ногами на своей. Между тем, средний из боевиков поднялся на высокое крыльцо, заглянул острожно в длинный темный коридор, стало слышно, как оба других прохрустели наледью за углы фундамента. Хутор погрузился привычную для него в тишину, Коца, вытерев перчаткой влагу, выступившую под носом, обернулся к напарнику и негромко произнес:

— Слышишь, Маус, боюсь, что нам отсюда теперь долго не выбраться.

— Почему ты так решил? — откликнулся тот, опуская ствол пистолета.

— Они сейчас найдут убиенных собратьев, поднимется такой хай, которого ты не слышал за всю прожитую жизнь.

— Я знаком с повадками палестинцев.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Они похожи на чеченские.

— А где ты с ними сталкивался?

— По телевизору, азиаты одинаково прославляют аллаха и провожают в последний путь усопших. Чеченцы тоже мусульмане, но продолжай.

— Ты прав, европейцы в подобных случаях ведут себя скромнее. Так вот, я теперь не знаю, что они предпримут, или заберут трупы с собой и покинут на время хутор, или призовут дополнительные силы, после чего небо покажется нам с овчинку. Эти отморозки прочешут все дома подряд.

— У тебя есть варианты?

— Пока нету, нам по любому придется ждать ночи, чтобы без чудес добраться до своего “ДЭУ-эсперо”.

— Тут я согласен полностью, его сейчас сюда не пригонишь.

— Маус, я волнуюсь только за одно, что чехи могут наткнуться на наш транспорт, это наша надежда на светлое будущее… Как вертушка для разведчиков.

— А я волнуюсь и за себя, и за нашу вертушку. В ней тепло, и там остался термос с горячим кофе.

— Кто-ж предполагал, что наш Иван Сусанин заведет нас в беспросветную глушь. Но я догадался прихватить пару бутербродов…

На улице послышался шум, несколько минут он то взлетал, то опадал до обычного разговора, затем поднялась такая стрельба, словно чехи решили за один присест избавиться от всех патронов. Они забегали вокруг машин с оружием в руках, палили в небо, по развалинам, выкрикивая какие-то проклятия. Застучал крупнокалиберный ручник Дегтярева, притороченный на верхний край дверцы автомобиля, его резковатый стук, отличный от мягкого калашниковского, перемежался пистолетными выстрелами. Из дверей дома вынесли первый труп, за ним второй и третий, разместили в бронированном “Мерседесе”. Чеченцы собрались в кружок, из которого то в одном направлении, то в другом выпадали руки с указующими перстами, видно было, что найти единого мнения не удавалось. Наиболее горячие головы показывали на край хутора, откуда вернулись машины, там, скорее всего, остались чьи-то следы. Может, какая крестьянская колымага приезжала за охапкой бесплатных дров для изб с русскими лежанками. Наконец, раздался приказ, произнесенный твердым голосом, одни чеченцы попрыгали в “Мерседес”, вторые остались стоять у джипа “Мицубиши”. Бронированый автомобиль, круто развернувшись на широкой улице, словно включил реактивный форсаж и помчался на другой конец хутора, туда, откуда въезжал всего пару часов назад. Джип остался торчать посередине дороги. Коца, обмякнув, отложил автомат, протер кулаками глаза, заслезившиеся от напряжения. Затем пригнулся к полу, пробежал на карачках за переборку, за которой Микки Маус привалился к стене. Оба, ни о чем друг друга не выспрашивая, поняли каким-то заостренным чувством, что им осталось ждать только ночи, лишь она могла прояснить ответы на жизненно важные вопросы. Их успело накопиться достаточно. Валютчик извлек бутерброды.