Путешествие Сократа - Дэн Миллмэн

— Сергей... Сергей? — голос Валерии вернул его к реальности.

— Извини... — сказал он. — Я просто задумался... об Ане. Не ожидал я узнать, что у нас было бы два ребенка. Трудно такое узнавать... даже сейчас... думать о том, что могло бы у нас быть...

— Да, — вздохнула она. — Было да сплыло.

Но Сергей понял: сейчас не он делает выбор, выбор делается за него, и все то, что случилось с ним до этого момента, было лишь преддверием к тому, что он должен сделать дальше. Сергей чувствовал — перед ним появился новый смысл: если его сын жив, он найдет его. Для этого ему нужно найти Закольева.

Но как объяснить Валерии, что он должен уйти?

По правде говоря, он больше не испытывал той прежней ненависти, что была движущей силой его миссии. Он понял, что можно лишь плодить насилие, пытаясь насилием остановить все зло этого мира. Как не раз напоминал Серафим, у Сергея нет ни сил, ни права играть роль карающей длани Творца. И все же ему понадобится благовидный предлог, чтобы объяснить свой неожиданный отъезд. Причем такой, что не пробуждал бы в Валерии неоправданных надежд — их крушение оказалось бы вдвойне болезненным. Поэтому он сказал ей правду, что он отправляется на поиски Закольева и его людей. И этот мотив, желание остановить Закольева и его банду, не дать им еще пролить невинную кровь должно было удовлетворить Валерию, несмотря на все ее беспокойство о Сергеевой безопасности.

Когда Сергей сказал ей, что его планы изменились, она начала было протестовать, но затем только кивнула в ответ:

— Пожалуйста, береги себя, сынок.

Она понимала, что они, вполне возможно, расстаются на месяцы и даже на годы, — и хотя никто из них не упомянул об этом, они оба знали, что он может вообще не вернуться.

И пока Тайна несла его через горы и долы, он принялся вспоминать и прорабатывать свои прежние планы. Было маловероятно, что один человек, пусть даже конный, сможет найти банду грабителей, которая совершала налеты быстро и так же быстро и бесследно исчезала в своем укрытии где-то в бескрайних украинских степях. Теперь он больше полагался на то, что его чувства, отточенные жизнью на дикой природе, годами созерцания и его интуитивными силами, смогут вывести его на правильный путь. Он двинется на юг, чтобы идти по следу, отмеченному слухами,дымом пожарищ и слезами.

И когда он найдет их, то пустит в ход все свои хитрости и уловки, наблюдая с расстояния за их количеством и передвижениями. Он постарается рассмотреть среди них своего сына — и если он жив и находится у них, то выждать подходящий момент, чтобы поговорить с ним наедине. Этот план был не из легких, но все же получше, чем просто въехать в их лагерь и затеять резню, в которой может пострадать и его дитя.

Так выглядел его план в общих чертах. В остальном он решил следовать тому, как будут разворачиваться события. Только глупец может недооценивать своих противников. И как однажды сказал Серафим, «всякий замысел — это только набросок того, что произойдет в действительности».

Той весной 1908 года пятнадцатилетняя Павлина впервые в своей жизни ослушалась отцовского приказа. Своим секретом, который хранила так долго, она поделилась лишь с Константином — единственным, от кого у нее не было тайн. Может быть, надеялась она, хоть он поможет ей рассеять тьму, что постепенно сгущалась вокруг нее.

Идя на утреннюю тренировку и словно невзначай поравнявшись с Константином, Павлина незаметно сунула ему в руку записку, написанную печатными буквами, которым он недавно ее научил: «Встретимся на нашем месте. Перед вечерней тренировкой».

Константин быстро пробежал глазами записку. Несколько минут наедине с ней — так мало и так много для него. Он уже не раз пытался представить, каким могло быть их будущее, его и Павлины. Но даже в мыслях он не мог вообразить ничего более или менее правдоподобного. Да и какая у них могла быть жизнь? Что он мог предложить ей — у него и у самого ничего не было, кроме тех лохмотьев, что едва прикрывали его тело. Да и то эти обноски достались ему лишь потому, что их не захотел никто другой в лагере.

Во время перерыва между тренировками, когда Закольев отлучился, чтобы переговорить с мужчинами в лагере, Павлина со всех ног бросилась к их пещерке, куда в последнее время ей случалось приходить так редко. Словно перелетев через перекинутый над стремительным потоком мостик, она в считанные минуты была на месте. Константин уже ждал ее там.

У нее в запасе было всего несколько минут, пока ее не хватились. Едва переводя дыхание, она попросила Константина подвинуться ближе. Его сердце забилось учащеннее, когда Павлина положила руку ему на плечо и горячо прошептала на ухо:

— Отец взял с меня слово, что я буду молчать и никому не выдам этого... Это секрет. Однажды он рассказал мне, что Елена не моя мать… Она умолкла, чтобы он смог осознать всю важность того, что она решилась открыть ему, даже не подозревая, что для Константина это была совсем не новость. Не дождавшись его ответа, заговорила снова:

— Мою настоящую мать убил зверюга с белыми волосами, и с тех пор... Словом, он каждый день теперь преследует меня в кошмарах, этот беловолосый человек, ласково заговаривает со мной, чтобы усыпить своим голосом и потом убить. Я пытаюсь убить его первой, прежде чем он заговорит, но он всегда успевает произнести одно слово. Мне никак не удается запомнить это слово, но каждый такой сон кончается моей смертью.

Ее голос дрожал — эти слова явно давались ей с трудом.

Едва ли кто-то мог подслушать их здесь, но Павлина придвинулась совсем близко к юноше — ей не просто была приятна их близость. Сейчас она была ей необходима.

— Могу поспорить, что беловолосый тебе стал сниться после того, как папка понарассказывал тебе на ночь всякой ерунды, — хмыкнул Константин.

Павлина отчаянно закрутила головой:

— Папка сказал, что он настоящий. То есть что такой человек действительно есть, его зовут Сергей Иванов.

Она отстранилась и встревоженно смотрела на Константина, словно ожидая, какой будет его реакция на эти слова. Она ожидала увидеть в его глазах все: удивление, любопытство, даже недоверие — чтобы увериться самой, что не зря рискнула поделиться с ним секретом.

Но он только нахмурился.

— Ты что, Контин?

Константин, который на мгновение задумался о чем-то своем, поднял на нее взгляд:

— Нет, ничего... Просто не ожидал услышать, что твоя настоящая мать умерла... Причем такой смертью...

Павлина вдруг поняла, что он чего-то недоговаривает. Вернее, не хочет поделиться с ней тем, что уже было известно. Она стала тормошить его, вопросительно заглядывая в глаза, но вдруг вскочила, тревожно вскрикнув:

— Я совсем забыла! Мне же надо бежать...

Павлина поспешно выползла на четвереньках из пещеры. Егорыч станет ее ругать — он ждать не любит. Самто он не доложит о том, что она отлучилась без спросу, но вот если вернулся отец...