Сердце дракона. Том 15 - Кирилл Клеванский

— Я ожидал большего, — вдруг произнес он и переместился в сторону. — Пришло время заканчивать эту разминку, фейри.

Он принял низкую стойку и опустил саблю так, чтобы рукоять касалась живота, а лезвие было направлено параллельно земле. Затем, одновременно с выпадом вперед всем телом и оружием, он произнес:

— Звездный град!

И то, что произошло дальше, заставило Хаджара усомниться в здравии собственного разума. Нет, если бы это была техника, основанная на энергии реки мира, то он бы даже не удивился, но…

Нет.

В ней не ощущалось ни малейшей толики энергии! Будто её не было вовсе!

И все же сабля Гевестуса вспыхнула и, сразу после этого над холмом пронеслись сотни звездных серпов. И даже учитывая, что техника не была направлена на Хаджара, он ощутил, как к его горлу приложила лезвие Костлявая.

Мощь техники была просто запредельна. Ни Хаджар, ни Таш’Маган, используя все свои артефакты и все свою могущество, включая энергию Реки Мира, не смогли бы не то что остановить эту технику, но банально защититься от неё.

Это был уровень силы, который, наверное, превосходил начальную стадию Небесного Императора, вот только…

Гевестус, по современным оценкам, не являлся даже Рыцарем Духа.

Ифриты выставили перед собой вытянутые ладони. Вокруг них вспыхивали огненные щиты. Звездные разрезы исчезали в них порождая огненные взрывы, сжигавшие воздух и обращавшие землю в кипящую лаву.

Но, с каждым мгновением, ифритов становилось все меньше, пока против Гевестуса не остались стоять всего пятеро.

— Братья! — произнес самый… яркий из них. Тот, что ранил Хаджара, пока тот смотрел глазами Ветра. — Пришел наш час! Да примет нас Вечная Дану!

— Во славу Дану!

Ифриты схватились за руки. Хаджар почувствовал что-то неладное, но было поздно.

Всех пятерых окутала яркая вспышка. Взрывная волна придавила двух воинов к земле. Гевестус с Хаджаром рухнули как подкошенные. Валуны, раскиданные вокруг холма, мгновенно превратились в пыль.

Над холмом, с которого, под давлением волна горячего воздуха, скатились два воина, поднималось существо слабо напоминавшее тех ифритов, с которыми они бились мгновением прежде.

Существо из желтого пламени, одетого в броню из черных, сгорающих костей, оно не имело ни лица ни человеческой формы. Лишь общие очертания рук и ног.

Пожар, облаченный в костяную броню, пылающий ярчайшим пламенем. Безликий и яростный.

— АР-Р-Р-Р! — взревел он и, замахнувшись кулаком, обрушил его перед собой.

Огромный огненный шар устремился прямо на Гевестуса. Тот, сплюнув кровью, поднялся на ноги и выставил перед собой саблю. Оружие, вновь вспыхнувшее странной энергией — будто выжимкой невероятно глубоких мистерий, засияло серебром и раскололо огненный шар на две части.

Они улетели далеко за спину Гевестусу, где взорвались огромными огненными столпами, дотянувшимися до самого неба. Удар, который отправил бы к праотцам десяток современных Безымянных.

— Гевестус! — выкрикнул Хаджар.

Воин драконов тяжело дышал. Его руки слегка подрагивали. Было видно, что битва не далась ему так уж легко, а недавний удар вычерпал сил больше, чем мог себе позволить Гевестус.

— Мы умрем вместе! — нечеловеческим голосом пророкотал огненный дых, после чего раскрыл пасть и выдохнул горизонтальное огненное торнадо, один лишь жар от которого оплавил доспехи Хаджара.

Гевестус закричал. Сияние его сабли стало настолько ярким, что на него невозможно было смотреть напрямую. Поток жаркого пламени ударил в него и протащил воина по земле.

Гевестус с такой силой упер ноги в почву, что те пропахали шестиметровую борозду, но все же сабля удержала огненный поток. Вот только тот и не собирался иссякать, а с каждой секундой промедление пламя костра, связанное с созданием огненными нитями, разгоралось все ярче.

Огромном костре, вокруг которого некогда стояли ифриты, уже начали появляться магические символы. А значит они с Гевестусом не смогли нарушить ритуал и вскоре битва войск Императора Драконов могла обернуться настоящим побоищем.

— Что… что мне делать, — Хаджар смотрел прямо перед собой.

Он видел могучего воина, с которым не сравниться ни ему ни любому другому мечнику, которого он встречал прежде.

Он видел жуткого монстра, чья сила превышала мощь любой из тварей, павших под мечом Хаджара или тех, с кем он бился бок о бок.

Что ему дела…

В очередном всполохе Хаджар вдруг увидел тень. Эта тень почему-то напомнила ему о каком-то воине. Воине в черной броне, с красным плащом и щитом с двумя острыми зубцами.

— Генерал… — услышал Хаджар далекий зов.

Гевестусу требовалось его помощь.

А значит Хаджар поможет.

— Эй! — выкрикнул Хаджар. — Ифрит! Что насчет меня?!

Теперь он знал, почему его призвала эта странная битва. Может просто потому, что Гевестус когда-то позвал о помощи… а может Хаджару просто мерещится.

Но, так или иначе, Хаджар призвал имя ветра. И, позволив тому стать частью себя, впервые не взмахнул мечом и не сделал шага вперед, нет, он вытянул руку и, сосредоточившись, позволил себе почувствовать.

Почувствовать ветер.

Не только услышать его, но и ощутить. Ощутить что тот находился всюду. Всегда. И даже сейчас старый друг кружил вокруг сражающихся.

Нужные слова сами собой легли в уста Хаджара. Но расслышать он смог лишь одно:

— … форма…

Хаджар сжал кулак и одновременно с этим вокруг огромного ифрита поднялось настоящее торнадо. Торнадо, обернувшееся мечом, вонзившимся прямо в грудь монстру.

А что будет с огромным столпом огня, если на него подует ураган, неспособный задуть это самое пламя?

Взрыв получился такой мощи, что его увидел даже Император Драконов.

— Брат… — прошептал он, но так, чтобы никто не услышал.

Когда Гевестус очнулся, то застонал от боли. Его правая рука превратилась в едва шевелящийся уголек горелой плоти. С трудом, он поднялся на ноги.

Холма, на котором проводил ритуал ковен ифритов, не было. Вместо него — озеро постепенно застывающей лавы. Ни монстра, ни…

— Хаджар! — закричал Гевестус. — Отзовись! Хаджар!

Но в ответ лишь тишина.

Гевестус прикрыл глаза, а затем обратил свой взор к звездам.

— Значит… я стану учителем твоего учителя, друг мой? — произнес он. — что же, значит еще не скоро я верну тебе долг жизни.