Муза художника - Паула Вин Смит

— Подумать только! За все это время — ни единого звоночка. Что, по-твоему, это значит?

— Именно то, что ты так надеешься услышать, — раздраженно сказал Питер. — Что мне придется расхлебывать все это по возвращении.

Фрейя стояла перед бутиком, в витрине которого красовался присмотренный ею костюм. Был вечер, но в это время года небо долго оставалось светлым. Она поймала свое неясное отражение в окне. Ее глаза под темными бровями казались неестественно большими.

В начале лета Логан посоветовал дочери соблазнить Питера, чтобы выведать его секреты. Но единственный до сих пор не раскрытый секрет был как раз у нее, и касался он орхидеи на картинах. Фрейя твердила себе, что одного совпадения вида орхидеи недостаточно, это не убедит художественных экспертов, начиная с Питера, пересмотреть атрибуцию картин. Значит, у нее не было никаких оснований поднимать эту тему, если не считать ощущения — чисто интуитивного, — что Северина Риис послала некое сообщение, однако у них пока не хватает кусочков, чтобы сложить этот пазл. На встрече с Холденом они могли бы получить какие-нибудь дополнительные сведения, но не вышло. Поэтому она с чистой совестью могла оставить свои мысли при себе и двигаться дальше.

И вот в конце дня она очутилась перед бутиком, в котором несколько часов назад примеряла наряд. Ради всего святого! Неужели она хоть раз не может сделать над собой усилие, отложить головоломки и дилеммы в сторону и просто наслаждаться — наслаждаться пребыванием в Копенгагене, где ее мать всю жизнь мечтала провести ночь летнего солнцестояния? Возможно, даже — эта мысль далась ей с трудом — пришло время дать Питеру еще один шанс. У себя в голове она так и слышала голос Маргарет: «Зачем же тогда оставлять костюм в магазине?»

Когда Фрейя с пакетом в руках вошла в вестибюль гостиницы, Питер подскочил со своего кресла. У него был такой вид, будто он поджидал ее возвращения, чтобы о чем-то сообщить.

— В чем дело? — спросила она. — Неужели звонил Холден? Я не перестаю мечтать, что он передумает.

— Нет, нужно посмотреть фактам в лицо. Все кончено. У нас ничего нет.

С этим заявлением Питер опустился назад в кресло. Должно быть, он надеялся, что она сама принесла какие-нибудь новости. С минуту Фрейя изучала его.

— Давай сходим куда-нибудь сегодня вечером, — предложила она. — Отметим праздник солнцестояния. Ведь это ночь летнего безумия. Можем поужинать в каком-нибудь милом ресторанчике. Я надену что-нибудь красное.

— Красное? — заинтересовался Питер. — С каких это пор ты отмечаешь ночи летнего безумия?

— Только сегодня. Почему бы не провести приятно время перед отъездом? А завтра мы можем снова стать собой, — проговорила Фрейя и потянула его за руку.

Питер вскочил на ноги с большей прытью, чем она ожидала.

— Значит, ты предлагаешь отдохнуть сегодня вечером? Просто сходить поужинать?..

— Встречаемся здесь в семь.

Вопрос «А как же Холлис?» остался невысказанным. Фрейя не решилась его задать даже в преддверии этой рискованной ночи. Направляясь к лифту, она крепко сжимала пакет. Оберточная бумага, как живая, шелестела вокруг костюма, аккуратно сложенного внутри. Фрейя не знала, как поступит, надев его: станет утешать удрученного друга, предаваясь безумию праздника солнцестояния, или же просто что-то доказывать самой себе.

В августе Муры приглашают Алстедов провести с ними отпуск в горах. Зеленый микроавтобус «фольксваген», позаимствованный Логаном у друга, колесит по извилистым восходящим дорогам. По национальной традиции сиденья автомобиля накрыты мутоновыми накидками. Расположившейся на переднем пассажирском месте рядом с Логаном Маргарет не сидится спокойно. Она то быстро прижимает руку к локтю крутящего руль мужа, то поворачивается, указывая на что-то в окне со стороны Фрейи, то опирается ладонью, теперь уже сложенной пригоршней, на свое левое бедро, то тянется назад, чтобы слегка шлепнуть по колену Софию, которая сидит позади водительского места. Маргарет беспрестанно вертится, комментируя для других пассажиров открывающиеся виды. Или зачитывает вслух фрагменты из путеводителя под названием «Жемчужина Карпат», написанного высокопарным английским:

— «Синая, воды которого стимулируют желудочную секрецию, раскинулся в живописной лесистой долине, известной прекрасными горнолыжными склонами и санно-бобслейной трассой с естественным льдом, где готовится к покорению спортивных вершин олимпийская сборная Румынии».

— Олимпийская сборная? — оживляется Фрейя, отвлекаясь от возни со своим ремнем безопасности. — Мы их увидим?

— Нет, милая, тренировки бобслеистов проходят зимой.

Йон в продолжение всего пути сидит сзади, вне пределов физической досягаемости Маргарет. Посол развернулся на длинном сиденье и вытянул ноги в сторону. Зная по опыту, что на извилистых дорогах его укачивает, он старается это предотвратить. Со своего места Йон видит, как Маргарет наклоняется, чтобы взять какую-то вещь из большой сумки или положить обратно путеводитель. При этом его взору открывается крутой изгиб ее бедра. Вероятность появления тошноты усиливается, когда посол рисует в воображении легкое и волнующее прикосновение Маргарет, представляя себя на месте всевозможных предметов, до которых она дотрагивается. Йон закрывает глаза, горячо желая, чтобы она хоть минуту посидела спокойно.

Несколько дней назад в Бухаресте, узнав о планах Алстедов на отпуск, Хенрик Экерс осторожно попытался донести до Йона, что, судя по слухам, которые ходят о Логане Муре, послу не стоит слишком часто появляться на людях в обществе этого субъекта. Йон поблагодарил помощника за беспокойство и сказал, что к этому времени Муры уже стали их хорошими друзьями.

Подперев щеку рукой, сидящая прямо перед Йоном Фрейя глазеет на ландшафт, мимо которого они проезжают. Полями пересохших цветов сельская местность Румынии напоминает образчик вышивки. Из-за засухи почва и растительность приобрели приглушенные оттенки. Пытаясь отвлечься от ерзанья Маргарет, Йон изучает засушливый пейзаж за окном и обдумывает свой отчет, находящийся в стадии подготовки. Во-первых, нужно сказать об урожае, который в этом году очень беден — сельскохозяйственный сектор получит лишь половину запланированных поставок пшеницы, ячменя и кукурузы, а во-вторых, упомянуть о румынском энергетическом кризисе, который, судя по прогнозам, этой зимой даже усилится по сравнению с прошлым годом.

В начале поездки, как только все они забрались в микроавтобус, Маргарет объявила, что у Фрейи шатается первый зуб. Для девочки припасена специальная еда, поэтому ей не придется откусывать ничего твердого или жесткого. Макушка Фрейи, с блестящими жесткими волосами, торчит над спинкой сиденья. Йону видны кончики ее ушей. Рядом с малышкой сидит София, обладающая завидной способностью читать в движущемся транспорте. Не обращая внимания на проносящийся за окном пейзаж, она поглощена книгой в мягкой обложке. Это второй том «Балканской трилогии» Оливии Мэннинг.[60]Посол с легкостью представляет себе, что эти двое, сидящие перед ним, его жена и дочь.