Скажи ее имя - Франсиско Голдман

Выбирая отель поприличнее, во время первых поездок на это побережье мы с Аурой останавливались в Пуэрто-Эскондидо, но каждое утро на маршрутке доезжали до пляжа в Масунте — дорога занимала около сорока пяти минут, — а вечером возвращались на такси. В Пуэрто-Эскондидо, за несколько лет до знакомства с Аурой, я встречал новое тысячелетие в компании Хайме и Изабель; когда мы приехали, люди судачили о предательской волне, накануне бросившей трех серферов на скалы в дальнем конце пляжа, никто не выжил. В первое утро после купания я пошел позавтракать в кафе на берегу, где наткнулся на официанта — потрепанного итальянца, — рассказавшего, что его последняя встреча с океаном закончилась кровотечением из ушей. А Изабель вспомнила, что один из ее школьных учителей проводил здесь отпуск: как-то поздно вечером он прогуливался вдоль берега и необычайно мощная волна накрыла его и утащила в океан, учитель утонул. Ночью я лежал в номере, прислушивался к шуму волн, и мне мерещился звук перемалываемых ими костей. Только четыре года спустя я снова зашел в воду в Пуэрто-Эскондидо: мы с Аурой брали уроки серфинга во время трехдневных каникул. Тогда я сделал ей предложение. В ту секунду, когда я, лежа на доске, пытался встать на колени, волна налетела на меня, опрокинула и оглушила. Моя голова с неимоверной силой ударилась о песчаное дно, по позвоночнику пробежали мурашки; потрясенный и шатающийся, я выбрался на берег и сел. Инструктор смеялся. Он сказал, что Аура управляется с серфом куда лучше, чем я. Она растянулась на доске, крепко вцепившись в нее руками, инструктор катал ее по воде, словно малыша на санках, а потом с размаху подтолкнул на большую пенистую волну, обрушившуюся рядом с ними. Оказалось, что он никакой не инструктор. Он наврал нам, а доски без спросу утащил из магазина приятеля, который держал настоящую школу серфинга. Наш урок закончился, когда мать его друга ворвалась на пляж, крича, что этот инструктор вот-вот нас угробит, она потребовала, чтобы он немедленно вернул серфы.

Мы остановились в «Санта-Фе», одном из самых красивых отелей побережья. Когда мы шли по внутреннему дворику, спелый кокос сорвался с высокой пальмы и с глухим стуком раскололся о мостовую в нескольких дюймах позади меня. Мы посмеялись, но если бы он попал мне по голове, то запросто мог бы меня прикончить.

Через дорогу от отеля располагалась каменная площадка с видом на океан, и я подумал, что мог бы сделать предложение там, хоть и выглядело бы это чересчур картинно. Но и площадка не была идеальным местом, поскольку оттуда виднелось скопление скал, увенчанных жутковатым памятником — рукой тонущего человека, высунутой из бурлящей воды. Статуя была поставлена на средства семей пловцов и серферов из Мексики и других стран, погибших в этих водах.

Я спрятал бриллиантовое обручальное кольцо в сейф в нашем номере. Я не смог найти время и место в Пуэрто-Эскондидо и собирался сделать предложение в Масунте, куда мы ехали на целый день. Но где надежно спрятать кольцо, когда я пойду плавать? Я всегда опасался шатавшихся по пляжу вороватых наркоманов. В итоге вплоть до последнего вечера в Пуэрто-Эскондидо я так и не предложил ей выйти за меня. Моя шея онемела и болела от удара, полученного во время урока серфинга. Я простыл, и, что хуже всего, у меня разболелся живот после несвежих креветок, съеденных накануне. На ужин я смог осилить только тарелку куриного супа и неспешно выпить всего одну Маргариту. Отступать было некуда. Я не мог вернуться в Мехико, так и не сделав предложения. Извинившись, я встал из-за стола и поднялся в номер. Накрапывал дождь, один из тех моросящих тропических дождей, когда чувствуешь себя словно внутри пропитанного влагой облака, мягкого, как нежнейший шелк, касающийся лица. Наверное, романтичнее всего будет сделать предложение на берегу под этим мелким дождем, подумал я. Я зашел в ванную, а, когда вышел, открыл сейф и переложил коробочку с кольцом в карман. В комнату вошла Аура. Пойдем на пляж, сказал я. Зачем? — спросила она. Я не хочу на пляж, там дождь. Да разве это дождь, пойдем на пляж, мне нужно задать тебе один вопрос, ответил я. Она заметила, что я держу руку в кармане, и улыбнулась. Задай его здесь, рассмеялась она, эй, mi amor, что это у тебя там? Все очень серьезно, вытащив коробочку и опускаясь на одно колено, сказал я.

Теперь, оглядываясь назад, можно подумать, что Пуэрто-Эскондидо, где мы обручились, словно слал нам предупреждающие знаки, которые мы проигнорировали. Но это не так: мы не оставили их без внимания. Если не считать того урока серфинга, мы больше не купались на этом пляже. Мы ездили в Масунте, который считали безопасным. Но, может, и в Масунте было нечто, что могло предостеречь нас, какие-то предупреждающие знаки? Как знаки и предчувствия становятся уликами? Как определить, что знак был понят неправильно, что кто-то не принял мер предосторожности? Цепь улик подобна отпечаткам ног на тающем снегу.

Однажды утром, когда мы с Аурой, как обычно, ехали на маршрутке в Масунте, в Пуэрто-Эскондидо к нам подсела пара: они тоже приехали в отпуск — мексиканец, учившийся в Швеции и осевший там, и его шведская жена. Он был программистом или просто работал с компьютерами, точно не помню. Он сидел через проход от Ауры и на протяжении всего получаса езды до Масунте вел воодушевленный монолог о Мексике и ее пляжах. В Швеции тоже много чего есть, но такого пляжа, как в Масунте, нет нигде! Он даже назвал — нет, пропел! — длинный список фруктов, растущих на этом побережье, включая, он подчеркнул это особо, пять разных сортов бананов. В Масунте он никогда прежде не был. Мексиканец и его жена были в широкополых ковбойских шляпах, будто только что из магазина. Мы ехали до станции пересадки на другой автобус до Масунте, Сан-Агустинильо или Вентанильи, а они сошли раньше, чтобы перед пляжем посетить маленький музей-питомник морских черепах. Аура получила истинное наслаждение от занудной, самодовольной, мужланской речи мексиканца: лучшие пляжи в мире! Пять сортов бананов! Несколько грязных, окаймленных лесом тропинок вели из деревни на берег в закругленную бухту. Вдоль пляжа тянулись хижины с тростниковыми остроконечными крышами, рестораны, дешевые деревенские гостиницы и кемпинги; с другой стороны пляжа стояли сдаваемые на сутки зонтики, столики и лежаки — здесь мы и сидели, когда начался переполох, раздались крики о помощи и отдыхающие побежали на выручку пострадавшему. Мы тоже побежали и обнаружили мексиканца из Швеции, лежащего лицом вниз у кромки прибоя, в луже воды, глубиной всего в несколько дюймов, брыкающегося и кричащего так, словно он тонет. Его вынесли на берег и опустили на песок, где он и лег, кашляя, хватая ртом воздух и хрипя, над ним хлопотала его жена. Вокруг столпились зеваки. Некоторые видели, что произошло. Его сбило приливной волной, вероятно, мощный поток ошарашил его, он наглотался воды и запаниковал, хоть волна и ушла, почти вынеся его на берег. С ним все было в порядке. Мы вернулись к нашим лежакам. Чуть позже мы увидели, как они с женой бредут в своих шляпах, таща вещи. Мы попрощались, но нам ответила только она; он же угрюмо смотрел под ноги. Потом мы иногда вспоминали этого мексиканца-шведа: смешную и грустную историю не об угрозе как таковой, а скорее об опасности, которую таит в себе наивное отношение к жизни, — и всегда потешались.

Мы забронировали и оплатили билеты на ночной автобус первого класса до Пуэрто-Эскондидо на понедельник, 23 июля; сиденья автобуса раскладывались в почти полноценную кровать. Мы решили не лететь, поскольку Фабис была ограничена в средствах; в любом случае, они с Аурой всю жизнь ездили на пляж на автобусе. Это было новшеством — заранее спланировать недорогую поездку, я был счастлив сэкономить на авиабилетах. Хуанка должен был работать в первую неделю нашего отпуска и собирался приехать в следующие выходные. Примерно за неделю до отъезда я пошел к семейному врачу Ауры, чтобы пройти обследование и сдать первый в моей жизни анализ на холестерин и все такое. Аура весь год изводила меня, заставляя это сделать, а я отговаривался тем, что у меня нет времени. Я должен был получить результаты в субботу и показать их доктору в понедельник. По интернету мы следили за погодой в Пуэрто-Эскондидо: каждый день там было облачно и шел дождь; про Масунте мы ничего не нашли. В пятницу утром Аура показала мне черновик рассказа «Жизнь в другом месте» о своенравном учителе. Я многое похвалил, но сказал, что финал показался мне смазанным. На следующий день, в субботу, 21-го, в час дня, я как раз выходил из спортзала, когда мне на смартфон пришло сообщение от Ауры: