Горничная особых кровей - Агата Грин

Палатку мне соорудил Гу, и выглядела она неплохо. Но вот с «товаром» ни одна душа мне не помогла. Конечно, Элайза выделила мне прекрасную материю, меха, кристаллы, нити, Гримми представила выкройки, а Маришка набросала эскиз. Мне оставалось только превратить материю и меха в жилетку.

Конечно, ничего у меня не вышло. То страшное и кривое, что я «сшила», показывать людям с тонким вкусом категорически воспрещалось. Гу подбадривал меня, а сам беззастенчиво посмеивался в бороду. Все знали, что я будущая жена владетеля, но никто не делал для меня послаблений. Ну, что за люди?

Между тем, невесты уже давно разместились каждая за своим прилавком и с волнением ожидали, когда же явятся женихи и оценят их «товары». К моей палатке подбежала как всегда запыхавшаяся Гримми. Подойдя ко мне вплотную, она сунула мне украдкой в руки тугой сверток.

— Что там?

— Жилетка. Элайза тебе прислала. Знала заранее, что ты, бестолочь безрукая, не справишься.

— Да благословят эту женщину Звезды! — обрадовалась я и быстро подменила свой сверток другим.

Гу неодобрительно сдвинул брови и не замедлил выразить недовольство:

— Нельзя так. Невеста сама должна шить подарок, своими руками! Это традиция! Тебе, Регинка, стыдно должно быть.

— Пусть тем будет стыдно, кто придумал эту традицию, — пробурчала я и развернула сверток Элайзы. Жилет, как и предполагалось, был роскошным: того цвета, что нужно, и с подобающим количеством украшений.

Пока мы рассматривали жилет, к нашей палатке подошли Элеонора с Григором. Я чуть не разревелась при виде этой трогательной парочки. Тетя Нора, как и раньше, до помешательства, была одета просто, элегантно и со вкусом, ее седые волосы были тщательно уложены, а прозрачные голубые глаза светились спокойствием.

Из клиники ее выпустили по прямому приказу Гоина. Вряд ли бы владетель был так добр и беспечен, чтобы отпустить женщину с высоким уровнем эо и психическими проблемами. Здесь дело в другом. Я сказала Гоину, что обещала присматривать за Григором Монсиньи, и не брошу его, пока он не научится, по крайней мере, вести себя цивилизованно и не относиться к людям так, будто они — игрушки для его развлечения. Для него никто не указ — ни воспитатели, ни однокашники, ни, тем более, папаша из деревни. Григ понимает только силу, и слушается только тех, кто, по его мнению, этой силой обладает.

Сообщение о том, что Элеонора — его бабушка, он воспринял очень странно для мальчика шести лет: просто кивнул, принял, как данность, и ничем своей реакции больше не показывал. К счастью, тетя Нора и не думала топить обретенного внука в ласке и любви, она обходилась с ним строго и справедливо, пресекая его выходки и вдалбливая потихоньку этикет.

Черноглазый негодник слушал ее лишь потому, что знал — не будет слушаться, вернется в глушь. У них с Гоином состоялся короткий, но важный разговор, в котором центаврианин ясно обозначил: или Григор ведет себя, как полагается и слушает бабушку, или отправляется в деревню, где его нашли. Бабушка, в свою очередь, обязана каждый месяц проверяться у врачей, и речи о том, чтобы извлечь управляющий имплант, нет. И Грига, и Элеонору такое положение дел устраивало. Хотя мальчишка все-таки иногда «взбрыкивал», показывал характер. И это в шесть лет!

Мои размышления прервали слова тети Норы.

— Это что у тебя? — женщина присмотрелась к жилетке. — Купила?

— Нет, — уверенно солгала я.

Гу и Гримми одинаково хмыкнули.

— Регина Жарковская, это неслыханно! — возмутилась пожилая женщина. — Это же традиция! Как можно нарушать ее? Как ты детям своим потом в глаза посмотришь, купленную жилетку супруга показывая? Это должно быть творение твоих рук!

— Теть Нор, а вы бы еще громче сказали! Не умею я шить, да и зачем шить руками в наше-то время?

— Знала бы твоя матушка, как ты себя ведешь!

— Идут! — взволнованно проговорила Лили.

С другого конца ряда к нам поспешила Элайза в компании с Маришкой. Значит, и женихи вот-вот явятся. Для Ярмарки Элайза вырядилась как на вечерний прием, однако ее внешний вид все же был уместен, как всегда. Женщина окинула взглядом нашу палатку, меня, жилетку, и покачала головой:

— Палатка ужасна. Жилетку поменяли?

— Конечно!

Светящаяся радостью Маришка встала рядом с Лили и о чем-то с ней быстро зашепталась. Григ зевнул, показывая, насколько ему скучно находиться здесь, с нами. Тетя Нора, чтобы его увлечь, начала рассказывать о том, как важен Отбор и каждый из его этапов.

Так мы и стояли в ожидании. Женихи — молодые мужчины и парни — уже подходили к рядам, удостаивая вниманием девушек, которых приглядели во время первых этапов Отбора. То тут, то там раздавался громкий нервный смех, немножко нелепые приветствия. Я стояла, комкала край нарядной жилетки и ждала, когда же соблаговолит появиться наш владетель.

Мой владетель…

Я ощутила его задолго до того, как он приблизился к палаткам. Большинство женихов уже сделали свой выбор и стояли у палаток в жилетках. Это означало, что пары уже фактически определены — нужно будет лишь вписать свои фамилии в список.

А ведь мы с Гоином уже несколько дней не виделись — Элайза строго следила за этим. Говорила, так нужно, так важно.

Смешно, ведь я уже примеряла свадебное платье, да и меню утверждала. И все уже решено, и путь выбран… так почему же в голову так некстати лезут сомнения? У меня начало гореть лицо, я приложила прохладные ладони к щекам. Не всеобщее внимание меня пугает, а то, что ничего нельзя будет изменить. Нормально ли сомневаться? Нет?

— Спокойно, девка, — рыкнул довольно Гу. — Все идет, как надо.

— Мне как-то нехорошо, — невнятно проговорила я.

— Что за паника, сударыня? — холодно осведомилась Элайза.

— Ничего страшного, волнуется, потому что первый раз на Отборе, — ввернула Маришка.

— Первый — и единственный, — поправила ее тетя Нора. — Слышишь, Региночка? Ты уж не вздумай разводиться, если что.

Брак — это святое.

— Жарковская, а где жилетка? — спросила Гримми.

Я и не заметила, как, волнуясь, стянула ненароком дорогую вещь, и та упала мне под ноги, прямо в грязь. Весна же…

Хмыкнув нервно, я наклонилась и подняла жилетку, которая обзавелась уродливым пятном.

Все, даже Григ, посмотрели на испорченный «товар», который я должна при всем честном народе вручить будущему супругу.

Кто-то с ужасом, а кто-то философски. Гу даже обрадовался:

— Ну, Регинка, доставай свою жилетку!

— Не могу! — трагически прошептала я. — Она страшная!

— Все у вас боком выходит, — прошипела Элайза.

— Пусть продает ту, что сама сшила!

— И опозорится?

— Почему сразу опозорится?