Благородство и страсть - Анна Кэмпбелл

Правда, бывало, что ей снились и приятные сны. Например, как они с Мэтью занимались любовью. Она физически ощущала его прикосновения и его поцелуи, но потом, когда сон уходил, оставались горечь и разочарование.

Его с ней не было…

«О, Мэтью, Мэтью, возвращайся ко мне поскорее».

Герцог Кермонд находился в Лондоне. Грейс прекрасно знала, что он занимается делами Мэтью, но ожидание превратилось для нее в пытку. От герцога регулярно приходили письма, но все они были написаны секретарем. Последнее письмо дядя Френсис написал своей рукой, так как, по всей видимости, самые интересные новости ему хотелось сообщить Грейс лично.

Прочитав это письмо, Грейс почувствовала себя почти счастливой. Она узнала, что один из докторов Мэтью, составлявший на протяжении многих лет медицинские заключения о здоровье лорда Шина, был выведен на чистую воду. Как оказалось, у доктора Грейнджера не имелось даже документа, подтверждающего медицинское образование. Доктор Грейнджер оказался шарлатаном. Более того, этот так называемый доктор пустился в бега и теперь его разыскивала полиция. Его обвиняли в получении взяток, которые он брал в обмен на заключения, подтверждающие душевное нездоровье лорда Шина.

Теперь появилась надежда.

Теперь в темной комнате вспыхнула маленькая свечка.

Грейс перечитала письма, и в сердце ее затеплилась надежда.

Неожиданно за ее спиной затрещала ветка. Грейс обернулась и увидела одну из служанок герцога.

– Прошу прощения, миледи. – Девушка присела в реверансе и затем бросила через плечо испуганный взгляд.

– Да? Что такое, Айрис? – Грейс убрала письмо. Никто из слуг обычно не подходил к ней и ничего не спрашивал – это было распоряжение герцога. Если же ей что-то требовалось, то она сама обращалась к прислуге.

– К вам посетитель, мадам.

– Посетитель? – Очень удивившись, Грейс встала со скамьи: Возможно, это пришел Вир, но ему не нужно было так церемониться. – Это мой кузен?

– Нет, это твой отец, – послышался голос, который она не слышала вот уже девять лет. Из-за спины служанки появился высокий джентльмен в строгом черном костюме.

Грейс прижала дрожащую руку к груди. Ее сердце вдруг сильно забилось. Что это значило? Может, отец хотел сказать ей, что она не должна дольше оставаться в доме герцога Кермонда? Сделать ей выговор?

Стоящий перед ней мужчина уже не напоминал того, кто часто являлся к ней в ночных кошмарах. Граф стоял, с трудом, опираясь на трость и чуть сутулясь, его лицо покрывали глубокие морщины, а волосы сделались совсем седыми.

Она так отвыкла от него, что в первую минуту он показался ей чужим человеком. Но вот на лице графа появилась на мгновение робкая и такая знакомая ей улыбка, сразу убравшая все чужое и незнакомое из его облика.

Грейс выпрямилась и смело встретила его взгляд. Она имела право находиться здесь, и он не мог ей этого запретить. Эта показная смелость и независимость не могли, разумеется, скрыть того горя, той неуверенности и чувства вины, которые гнездились в ее сердце. Но в ней была жива и любовь. Да, несмотря ни на что, она продолжала любить отца.

Несколько мгновений отец и дочь молча смотрели друг на друга. Их разделяли лишь несколько шагов, но сейчас для них это была почти непреодолимая пропасть.

– Ты не хочешь поздороваться со своим отцом, девочка? – В голосе графа не ощущалось ни гнева, ни осуждения, а только желание понять, что сейчас происходит с его дочерью и что у нее на уме.

Грейс присела в реверансе.

– Добрый день, сэр, – проговорила она дрожащим голосом.

Подняв голову, она, к своему ужасу, увидела слезы в темно-синих глазах отца, точно таких же, как и у нее, но только уже выцветших. Раньше ее отец был настоящим красавцем, статным, с темными волосами.

– Сэр? – насмешливо переспросил граф. – И это все, на что я могу рассчитывать, Грейс? – Его лежавшие на набалдашнике трости руки заметно дрожали. Раньше его движения всегда отличались быстротой и уверенностью.

Сейчас, увидев его таким, Грейс испытала настоящий шок.

– Вир написал мне в Марлоу-Холл, – прервал молчание граф. – И слава Богу, что он сделал это. Я сразу же поехал сюда, как только получил письмо. Я разыскивал тебя последние пять лет.

Неужели это правда? Когда он прогнал ее из дома, Грейс была уверена, что их разрыв – это навсегда. Отец никогда не менял своих решений.

И вот теперь он говорит, что искал ее.

Он изменился… Но что же послужило толчком к этому? Смерть Филиппа? Хотя отец даже не упомянул имя ее брата, призрак Филиппа присутствовал где-то здесь, совсем рядом.

Впрочем, нет, дело не в Филиппе. Ведь он сказал, что начал искать ее пять лет назад, а Филипп был тогда еще жив и куролесил в Лондоне.

Нет, он искал ее ради нее самой, а не потому, что погиб его любимый сын.

– Ты сказал, что больше не хочешь меня видеть… – В ее голосе сквозила горечь, которую Грейс так и не удалось скрыть.

Ее замужество было самой большой глупостью, которую она сделала в жизни. И жалеть теперь об этом бессмысленно. Ей оставалось лишь одно – признать, Что она поступила безответственно, и постараться в будущем не повторять подобных ошибок. Но рана в сердце ее отца уже не зарастет. В трудную минуту он отверг своего ребенка, и забыть это ему уже не удастся никогда.

Услышав эти слова, граф побледнел.

– Я многое сказал в тот день. И я действительно так чувствовал в ту самую минуту. Но когда ты ушла, я сразу же пожалел, что так обошелся с тобой. Через год разыскал Паджета и предложил ему стать управляющим одного из моих поместий, но он не захотел и слушать меня. Я хотел помочь, хотел сделать что-нибудь, чтобы ты хотя бы не голодала.

– Но почему ты тогда не захотел увидеться со мной?

– Твой муж сказал, что ты больше не хочешь иметь никаких дел со своей семьей, что теперь у тебя началась совсем другая, «светлая и чистая», жизнь с ним. Еще он сказал, что ты презираешь Марлоу и все то, что является для нас незыблемыми ценностями.

О, Грейс без труда представила себя самодовольное лицо своего мужа в тот момент, когда он говорил эти лживые слова ее отцу.

– И ты поверил ему?

Граф пожевал губами, и уголки его рта уныло опустились.

– А что мне оставалось? Ведь ты так ни разу и не написала нам, с тех пор как ушла из дому.

Грейс была уверена, что если она попытается возобновить отношения с Марлоу, отец тут же впадет в неистовство и сделает все, чтобы пресечь любые ее попытки вернуться в семью. Но на деле оказалось, что он сам делал какие-то шаги к сближению, хотя и не слишком удачные. Отчаяние, досада, печаль превратились в большой, тяжелый и холодный камень в груди.

– Ты велел мне больше никогда не появляться на пороге дома, – проговорила она сдавленным голосом, борясь с желанием немедленно обнять и успокоить отца.