Призрачный рай - Mila Moon

все пути пересечения. Менеджер с пониманием отнеслась, оставила свою визитку и сказала, что позвонит, если узнает о каких либо вакансиях от знакомых и друзей. На этом наши пути разошлись и сошлись лишь раз, когда Санди Индера предложила место в небольшом кафе у своей давней знакомой в Бруклине. Я, не задумываясь, согласилась.

Симона Томас оказалась очень добродушной и приятной женщиной за тридцать со жгуче черными волосами и загорелой кожей. Иммигрантка, родом из маленького городка в Италии, фото которого украшали стены кафе. Помещение создавало уют и домашнюю атмосферу: свежие цветы в небольших вазочках, ретро снимки итальянских известных артистов, фото пейзажей и достопримечательностей. За диванчиками стояли небольшие светлые стеллажи с итальянской литературой. Некоторые посетители, любители классики, могли просто сидеть за чашечкой кофе, погрузившись в книги Данте, Джованни Бокаччо, Умберто Эко, Рафаэля Сабатини, Итало Кальвино и многих других. Впрочем, даже я иногда брала в руки книгу с полки и отвлекалась, забывая о времени и грустных мыслях.

Зарплата была значительно меньше, чем в «Crosby», но приносила душевную гармонию, спокойствие и равновесие, которого не хватало в последние месяцы. Симона любила рассказывать разные истории про Италию, про знакомство с мужем и переезд в Нью-Йорк. Она была очень открытой и дружелюбной, вызывая только положительные эмоции.

Рождество мы встретили тихо в семейном кругу за ужином, перекидываясь иногда скупыми фразами. Никакого веселья, шуток, непринужденных разговоров, как год назад. Собрав и помыв посуду, Роза, Виджэй и я разошлись по комнатам, закрывшись каждый в своем безрадостном мирке. Так и бежали дни, перетекая из понедельника во вторник, из воскресенья в понедельник и по кругу.

Новый год прошел без шелеста подарочной бумаги, хлопушек и хлопков шампанского. Огоньки на ёлки не так привлекали, как раньше, казалось, вместе с утратами ушло волшебство новогодней ночи. Каждый из нас стал смотреть на мир по-другому отчужденными и безликими глазами. Раньше мы могли вместе пересматривать «Один дома», смеяться и потешаться над грабителями Гарри и Марвином. Устраивать конкурсы и вместе открывали подарки, обнимались, благодарили друг друга. В тот новогодний вечер я наблюдала за стрелкой на часах с бокалом в руке и мимолетно пролистывала, как книгу, события уходящего года. Что он принес? Неожиданные знакомства, первую влюбленность и потери близких. Я отпускала его с тяжелым сердцем, без улыбки на лице, но уже не верила в чудеса и желания, которые загадывала раньше. Это ерунда для мечтателей, парящих в облаках, потому что реальность куда более ужасающая и любит ставить нас в безвыходные положения. Когда стрелка отсчитывала последние секунды, я запирала безнадежную любовь на замок, оставляя ее в старом году, как чудесный сон, который с приходом рассвета развеется.

***

Работа в «L'anima» мне приносила удовольствие и поднимала настроение. Особенно веселушка и хохотушка Вивьен, с которой мы сразу сдружились. Француженка в душе с торчащими во все стороны курчавыми волосами и милой россыпью веснушек на лице, которую она называла contrariété (с франц. досада). Она боготворила Вивьен Вествуд, винтаж, обожала сладкое и французский. Была безнадежным романтиком и мечтала уехать в Париж.

— В этом королевстве небоскребов нет души, — разглагольствовала Вивьен на досуге, сдувая курчавую прядку с лица. — Ты только представь, Ливи: Эйфелева башня, пикник на Марсовом поле или прогулка по Елисейским полям под руку с французом, который нашептывает на ухо приятности…

— Ви, хватит страдать фигней, бери поднос и работай, — одергивал ее бариста Саймон. «Француженка» надувала обиженно губы, незаметно показывала язык и встречала нового посетителя.

Бывали дни, когда мы закрывали кафе и разговаривали за чашечкой чая или кофе. Вивьен была интересным и внимательным собеседником, она могла выслушать и поддержать разговор, что-то посоветовать, рассказать интересные факты или веселую историю. Впервые я так открыто и свободно с кем-то общалась, ведь до этого у меня не было близких подруг. В Вивьен я увидела искреннего человека, кому могу довериться.

— Ливи, ты когда-нибудь влюблялась? — спросила Вивьен, когда у нас снова был вечер посиделок и разговоров.

Я сразу стушевалась и поджала губы. Меньше всего хотелось говорить на эту тему, ведь рана была довольно свежа и сыпать на нее соль — абсурд.

— Ох, — вздохнула девушка, накрывая мою ладонь и заглядывая в глаза, — прости, douce (с франц. милая), иногда я бестактна.

— Нет, все в порядке, — качнула головой, отгоняя грусть. — Но это безответная любовь, которая ни к чему не привела.

— Douce, но ты знаешь, каково любить, быть окрыленным, — мягко улыбнулась Вивьен. — Но представь, что есть те, кто не познал этого прекрасного чувства. Они несчастны.

Девушка погладила мою руку, сделала глоток кофе и посмотрела в окно. Я задумалась над ее словами, ведь отчасти Вивьен была права, но она не знала, какую боль испытываешь, храня любовь под сердцем. Когда крылья обрезают, и уже не можешь взлететь.

— Ты видела, как на тебя смотрят мужчины? — кинула на меня игривый взгляд Вивьен.

— А они смотрят как-то по-особенному? — усмехнулась я, допивая свой кофе. Я не обращала никогда внимания на интерес противоположного пола к моей персоне, разве что… Разве что, я помнила, как смотрел на меня Габриэль. Его взгляд пронизывающий, выразительный, как и нефритовые глаза.

Подруга странно взглянула на меня, будто на несмышленого ребенка, и цокнула языком.

— Ливи, неужели ты слепая? Да они тебя готовы отжарить!

Я рассмеялась и помотала головой: Вивьен очень эмоциональная и любит все преувеличивать.

— Правда, правда, я видела. Они, как тигры, готовы вонзить свои клыки…

— Ви, ты насмотрелась романтических комедий, — заливалась я смехом, утирая выступающие слезы.

Я ловила себя на мысли, что приходя домой, снова впадаю в угнетенное состояние, возвращаюсь в декабрь, «Crosby» и больницу. Думать про Габриэля было чем-то обыденным, как и пересматривать фото Коди, потом долго и тихо плача в подушку. Чтобы как-то отвлечь себя, я слушала аудиокниги, музыку и засыпала, просыпаясь обмотанной наушниками.

В начале февраля, когда я пришла с работы и скидывала ботинки, меня встретил встревоженный и взъерошенный Виджэй.

— Э-э-э… Лив, к тебе приходил какой-то парень.

Я насторожилась и нахмурилась, переставая снимать верхнюю одежду.

— Какой парень?

Виджэй достал что-то из кармана и протянул мне. Я подавила удивленный возглас, а сердце ушло в пятки, когда ошарашенно смотрела на кольцо Габриэля, на котором четко выделялась надпись «И это все пройдет».

— Он… он давно приходил? — взволновано переспросила я, глядя сосредоточенно на брата.

— Ну, минут тридцать назад, — пробубнил Джей.

— Что-то просил передать, кроме кольца? — я натягивала тимберленды и объемный шарф.

Виджей задумчиво посмотрел в потолок, почесал затылок и пожал плечами.

— Нет вроде. Он