Тяжелый свет Куртейна. Зеленый. Том 3 - Макс Фрай

– Что, по-твоему, я должен делать? – говорил в трубку Эдо и практически видел перед собой Сайруса, весёлого, злющего, совершенно живого, в белоснежном пальто. – Меня позвали, я тут же всё бросил, приехал, но никто меня тут почему-то не встретил – ни с оркестром, ни без. Так почему бы, если уж всё так отлично… неудачно сложилось, не погулять по Марбургу, который офигеть как хорош? Ладно, согласен, Марбург – только один из двенадцати больших городов Чёрного Севера, а есть ещё несколько десятков помельче и без счёта посёлков и хуторов. Все и за год не объедешь… Всё, не ори, ты прав. Действительно, почему не попробовать. Не самый плохой будет год.

Собрался мгновенно, то есть просто стащил в машину охапку одежды и одеял, которые в первые дни скупал истерически, как будто чем больше денег потратишь на тёплые вещи, тем быстрее согреешься; потом понял, что это так не работает, и перестал. Сменил ботинки на короткие валенки: выглядят крайне нелепо, но только в них здесь и можно нормально водить, ступни не коченеют. Купил в ближайшей лавке воду, изюм, шоколад, орехи, твёрдый копчёный сыр. И поехал, не глядя на карту, потому что плана у него по-прежнему не было, только счастливое предвкушение долгой дороги и жгучее любопытство: куда, в итоге, меня судьба приведёт?

Мотался примерно неделю, забирая всё дальше на юго-восток, в самое сердце Чёрного Севера, где нет больших городов, только крошечные селения на обочинах узких горных дорог. К счастью, автозаправки находились даже в глуши, ему всегда удавалось вовремя заполнить бак, зарядить телефон, выпить горячего кофе, сладкого чёрного густого вина из местного винограда и переночевать на кушетке в подсобке – по сравнению с задним сидением автомобиля невиданный, граничащий с развратом комфорт. Этим – то есть наличием автозаправок в совершенно безлюдных местах – хвалёная мистика Чёрного Севера и ограничивалась. Но Эдо вполне устраивал такой расклад.

Сайрус натурально в голос орал от восторга: «Это куда же тебя занесло!» Его присутствие теперь ощущалось почти постоянно и так остро, словно Сайрус и правда ехал на заднем сидении, вертелся, подпрыгивал как дошкольник и постоянно по пояс высовывался в окно. Эй, – смеялся Эдо, – а как же твои дела? Ты что, всё забросил? – и Сайрус неизменно отвечал: ну естественно! Что я, совсем дурак, упускать удовольствие ради каких-то абсурдных мертвецких дел? Смотреть, как ты бестолково мечешься по Чёрному Северу, гораздо интересней, чем любые чужие сны.

Эдо уже приготовился звонить в прокатную контору и продлевать аренду автомобиля. Когда уезжал, казалось, что месяц – огромный срок, а теперь уже ясно, что месяца мало. Всем остальным заинтересованным лицам эту неприятную новость должен был, по его замыслу, сообщить Тони Куртейн, о чьём крутом нраве в городе до сих пор ходят легенды, то есть за дурные вести его, скорее всего, даже в университете не поколотят, а только горько вздохнут.

На самом деле Эдо очень не любил подводить и опаздывать, но не ехать же обратно домой, так и не выяснив, зачем его сюда звали. Или на самом деле не звали? Мало ли что среди ночи подкинулся как укушенный. Вдруг это был не зов Чёрного Севера, а просто порождённый тревожным подсознанием сон?

Не то чтобы он всерьёз сомневался, просто вполне допускал такую возможность. И другую: что он слишком неторопливо ехал, поэтому северные колдуны осерчали и передумали с ним говорить. И третью: что они всё это время зовут, а он их не слышит. Просто на каких-то других волнах внутренний приёмник работает – ну, например.

В любом случае, он ни о чём не жалел. Отличная получилась поездка, чем бы она ни закончилась. Даже если ничем.

* * *

Вечером восьмого дня, сразу после заката, в такое время, когда начинаешь задаваться вопросом, удастся ли сегодня найти условно нормальный ночлег, Эдо увидел на обочине указатель с надписью «Haj-Nehaj 7 km», рассмеялся – ну и название[22]! – и, не раздумывая, свернул. Ехал, гадая, город так удивительно называется, село или, к примеру, отель для любителей леденящего одиночества, принимающий в среднем одного гостя в пятнадцать лет.

Дорога была грунтовая; впрочем, в неплохом состоянии, видно, что за ней следят. Шесть километров проехал мгновенно, а потом машина заглохла. Эдо сперва решил, что-то сломалось; неприятно, но ничего страшного. Знаний и навыков, необходимых для ремонта автомобиля, у него не было, но приборы обычно сами оживали в его руках. Однако внимательно посмотрев на датчики, обнаружил, что просто закончилось топливо. И вот этого быть никак не могло: он ночевал на заправке и перед отъездом залил полный бак – запас дня на два, как минимум. К тому же на последних литрах всегда включается специальная сигнальная лампочка, истерит, мигает, страшно действует на нервы, такой концерт он пропустить точно не мог.

Всё ясно, – мрачно резюмировал Эдо. – Это у нас, значит, мистика началась. Так себе, прямо скажем, мистика, но и на том спасибо. Уж какая смогла. Договорились, войду в Хай-Нехай пешком и с канистрой. И замотанный в одеяло, – добавил он, открыв дверь машины и осознав, что курткой в такую холодрыгу не обойдёшься. И шапка ему не поможет. И капюшон.

Ладно, что теперь делать. Взял канистру, завернулся в одеяло, как в кокон, и пошёл.

Шёл долго, по ощущениям какую-то чёртову вечность, но и по часам получалось сорок с чем-то минут – многовато для одного километра; впрочем, об условности расстояний в горах Чёрного Севера он после этой безумной недели мог бы диссертацию написать. Никакого намёка на город, посёлок, деревню, да хоть одинокий хутор впереди по-прежнему не было. Не будь здесь настолько холодно, Эдо, пожалуй, мог бы даже обрадоваться приключению. Но на таком морозе ему от перспективы вечно брести по этой грунтовой дороге становилось нехорошо.

– Так, стоп, – сказал он вслух голосом Сайруса. И действительно остановился, спорить не стал.

По-моему, это просто ловушка, защита от незванных гостей, – продолжил Сайрус, на этот раз ограничившись скромной ролью голоса в голове. – Если бы я весь целиком тут присутствовал, определил бы точней, а наугад легко ошибиться. Но я о чём-то похожем слышал; кажется, даже читал: как дорога становится бесконечной, чтобы чужие никогда не добрались до хутора, или села. Раньше на Чёрном Севере так многие делали, разбойные были края. А в наше время вроде уже и не надо. Но в глухомани, куда ты забрался, всегда есть шанс напороться на любителей старины.

– Обидно, – откликнулся Эдо, поплотнее кутаясь в одеяло. – Не все старинные обычаи одинаково интересны и хороши! А ты случайно не читал и не слышал, что следует делать, чтобы выбраться из ловушки, если ты не разбойник, а совершенно безопасный для местных турист?

Не читал и не слышал, – отрезал Сайрус. И надолго умолк.

Но Эдо только обрадовался. Он уже давно понял: если Сайрус заливается оптимистическим соловьём и обещает, как сейчас всё легко и отлично получится, имеет смысл написать завещание – на всякий случай, не повредит. Зато когда Сайрус торжественно объявляет, что наступил последний скорбный трындец, это значит, что твоя проблема – вообще не проблема, потому что решение есть и очевидно всем, кроме тебя, балбеса, двойка, давай дневник. Всё-таки самые жуткие типы на свете – мёртвые бывшие педагоги. Профдеформация называется, страшная вещь.