Китайская головоломка - Аркадий Жемчугов

«На первый взгляд, — говорится далее в сборнике, — Мао сохранил за собой большинство в Политбюро. Однако уже добрых шесть военных входили в его состав, то есть имели в своих руках политическую власть и не зависели от политических деятелей. Скорее наоборот, ведь они занимали важные посты, без которых даже невозможно представить себе управление страной.

В такой обстановке состоявшийся в 1969 году IX съезд КПК не мог прийти к иным итогам, отличным от тех, к которым он пришел. И если он длился долгое время, с 1 по 24 апреля, и только 28 мая, через месяц с лишним, стали известны имена избранных на нем руководителей КПК, то это, конечно, потому, что за кулисами никак не могли достигнуть компромисса в условиях засилья военных.

Наконец, новая иерархия помогла понять истинную обстановку, сложившуюся после съезда: во-первых, «обожествление» Мао Цзэдуна как единственного и верного толкователя «марксистского учения» и, во-вторых, переход реальной власти в руки Линь Бяо, ставшего после этого чем-то большим, нежели дельфином Мао, как его называли, а именно — знаменателем».

В «Итальянской документации» отмечается, что со стороны Мао на съезде предпринимались попытки спасти положение, в частности при избрании членов Постоянного комитета Политбюро. «В него вошли сам Мао, Линь Бяо, Чжоу Эньлай, Кан Шэн, куратор секретных служб, и Чэнь Бода, председатель группы по делам «культурной революции» при ЦК КПК. Но какова ни была бы игра Чжоу Эньлая и Чэнь Боды, с Мао или против него, Постоянный комитет — всего лишь зеркало, отражающее общую расстановку политических сил: партии, армии, правительства, органов правопорядка, сторонников культурной революции — не в состоянии принимать самостоятельные решения, не учитывающие эту расстановку, например, тот факт, что из 21 члена Политбюро 10 являются военными, а ряд других стоят близко к ним в то время, как Мао может рассчитывать лишь на свою жену и своего давнего политического секретаря Чэнь Боду».

«Мао, — отмечается итальянцами, — попытался заделать брешь в создавшейся обстановке, увеличив на 60 процентов численный состав Центрального Комитета — до 170 членов и 109 кандидатов в члены. Получилось, что доля военных не превысила 40 процентов общей численности, то есть военные оказались в ЦК в меньшинстве. Но к неудовольствию Мао, среди руководителей провинциальных ревкомов оказалось слишком много таких, которые, по существу, были назначены военными. Представителей же хунвэйбинов и «местных революционных кадров» почти на нашлось. Их выбросили из ревкомов без какой-либо жалости».

Главный же итог IX съезда КПК в «Итальянской документации» сформулирован так: «Деталь, которая показывает, в чьих руках находится ныне власть в Китае и хотя бы поэтому достойна упоминания, — это различие в позициях, занимаемых Е Цюнь, супругой Линь Бяо, и госпожой Цзян Цин, супругой Мао Цзэдуна. Колосс «культурной революции» остался на 6-й ступеньке иерархической лестницы, а Е Цюнь с 14-й ступеньки поднялась на 3-ю, рядом с мужем, как это подобает истинной первой леди государства. Этот более существенный скачок по сравнению с тем, что удалось сделать в свое время супруге Мао, также является частью той цены, которую заплатил Мао за то, чтобы разделаться со своим врагом Лю Шаоци и подготовить алтарь, на котором, кажется, вскоре он будет забальзамирован под шелест красной книжицы с его избранными изречениями».

Политический пейзаж после IX съезда выглядел следующим образом.

К лету 1970 года армия еще более укрепила свою политическую власть в стране. Об этом можно судить по тому, как пышно в провинциях и частях НОАК праздновали юбилей «двух исторических решений», судьбоносных для армии. Одно из них было принято в 1929 году под руководством Мао, а другое, его отмечали с особым рвением, — в 1960 году было принято лично Линь Бяо.

В августесентябре 1970 года прошел 2-й пленум ЦК. На нем было объявлено о предстоящей сессии Всекитайского собрания народных представителей, ВСНП, которая должна была восстановить разрушенный в годы «культурной революции» государственный аппарат и, как предполагалось, принять новую конституцию. Проект конституции предусматривал пожизненное избрание Мао Цзэдуна Председателем КНР, а Линь Бяо — его заместителем, тоже пожизненно. Планировалась публикация проекта в «Жэньминь жибао» для всенародного обсуждения. Однако Мао воспротивился этому.

В ноябре 1970 года, спустя два месяца после 2-го пленума, началось создание провинциальных партийных комитетов. Последний провинциальный партком был создан в августе 1971 года. Большинство новых парткомов контролировалось военными. Лишь в отдельных случаях их возглавляли гражданские лица. Радикалы же, как стали называть выдвиженцев «культурной революции», довольствовались тем, что Чжан Чуньцяо и Яо Вэньюань, близко стоявшие к Мао Цзэдуну и Цзян Цин, возглавили партком в Шанхае.

В центральных и местных средствах массовой информации не стихала кампания прославления Линь Бяо. Хвалебные слова в его адрес, прозвучавшие 12 сентября 1971 года, оказались последними. Уже на следующий день какие бы то ни было упоминания о «самом верном боевом соратнике» и наследнике председателя Мао напрочь исчезли, как и он сам, со страниц прессы и из передач радио и телевидения. Как писал тогда еженедельник «Чайна ньюс аналисис», «последовавшая затем резкая критика неназванных новых врагов ошеломила кадровых работников, которые, по сообщениям, заявляют, что не понимают, что же произошло. Им же говорят, чтобы они лучше учили марксизм».

…Катастрофа с «Трайдентом» внесла серьезные коррективы во внутреннюю жизнь страны. В частности, в тот же день были категорически запрещены полеты самолетов НОАК и до особого распоряжения приостановлены рейсовые полеты. На следующий день была прекращена подготовка в традиционному параду, приуроченному к 1-у октября — дню провозглашения Китайской Народной Республики, а еще через неделю официально отменили парад и праздничный фейерверк. Вот что писала тогда французская «Нувель обсерватер»: «В подготовке празднества участвовали тысячи людей, которые работали на площади Тяньаньмэнь днем и ночью. На улицах и стадионах подразделения Народно-освободительной армии и полиции, школьники и хунвэйбины уже проводили репетиции перед парадом. Во время парада руководители партии и государства, по традиции, находятся вместе с председателем Мао на трибуне. Скрыть отсутствие Линь Бяо невозможно. И вот 21 сентября неожиданное сообщение: 1 октября парад не состоится. Проживавшие в Пекине иностранцы, интересовавшиеся тем, каким образом они могли бы получить приглашение на официальную трибуну, слышат в ответ: «Весьма сожалеем, парада не будет».

И это еще не все. В эту годовщину провозглашения КНР на первых полосах партийной «Жэньминь жибао» и армейской «Цзефанцзюнь бао» не было традиционной совместной праздничной передовой директивного характера, позволявшей наблюдателям хотя бы в общих чертах определить расстановку сил в стране и основные параметры ее внутреннего и международного положения. Не было на страницах газет и журналов обычных в этот день фотографий Мао с его «самым лучшим боевым соратником» Линь Бяо. Наблюдатели терялись в догадках. Одна версия сменялась другой… Лишь летом 1972 года китайские официальные сотрудники, конечно же, не без санкции своего руководства, поведали двум западногерманским корреспондентам, сопровождавшим Герхарда Шредера, тогда политического деятеля ФРГ, в поездке по Китаю, об обстоятельствах таинственного исчезновения наследника Мао Цзэдуна. Они упомянули, в частности, об «окончательно утвержденных» 20 июля 1972 года директивах по делу Линь Бяо, которого «уже нет в живых». Рассказали и о том, что «в Китае уже все знают о причинах провала и смерти Линь Бяо». Согласно изложенной ими версии, Линь Бяо организовал заговор с целью убийства Мао Цзэдуна, имея при этом в виду занять его руководящий пост в партии и государстве. Однако заговор был раскрыт, после чего Линь Бяо решил бежать. Но самолет, на котором он летел, разбился в Монголии. Помимо его на борту самолета находились его жена Е Цюнь и сын Линь Лиго. Сообщили они и о том, что Е Цюнь была избрана на IX съезде КПК членом Политбюро ЦК, а Линь Лиго занимал должность заместителя начальника отдела тыла в Главном штабе ВВС. Такое вот невразумительное, лишенное внутренней логики объяснение услышали западногерманские корреспонденты.