Право на жизнь - Андрей Альтанов

Я минут пятнадцать полз на брюхе, чтобы занять свою стартовую позицию, расположенную возле деревянного забора воинской части. Здесь, между двух низких, но очень густых елок, в двадцати шагах до забора, я и залег. Над «колючкой» виднелась крыша казармы, а правее отлично просматривались двухэтажные пристройки, стоящие по обе стороны баррикады из заградительных бетонных стоек и мешков с песком. Пулеметчик на втором этаже дальней пристройки находился на посту в своем обшитом металлом «скворечнике». Я сейчас был в «мертвой зоне» его обстрела, и потому меня больше волновали патрули. Лишь бы не поднять шум раньше времени, тогда все должно пойти легко, как по маслу.

Я аккуратно выглянул из колючих веток и прикинул расстояние, отделяющее меня от первого окна ближней пристройки, через которое я должен был послать гранату «Мухи» в цель. Риск, конечно, большой. Факт, что дверь в пристройке по-прежнему отсутствовала, подтвердил утренний разведчик. Но стоило кому-либо в ненужный момент встать в проеме двери, и выплеск энергии аномалии поджарит и меня самого. А если кто-то в этот момент займет огневую позицию в этом окне, тогда вообще придется на забор вылезать, чтобы пустить гранату.

Я взял в руки гранатомет и подготовил его к стрельбе, как меня учил Сашка. Мушка подскочила вверх, все готово. Ну что, перед смертью не надышишься. Я сам себя мысленно подогнал и вышел на связь с Доберманом.

— Я на позиции, стрелять готов, — прошептал я в микрофон гарнитуры выданной мне рации, торчащий из-под уха.

— Принял. Мы начинаем. Жди команды, — тут же раздался в наушнике голос Добермана.

Еще несколько бесконечно долгих секунд продлилась тишина, и единственным звуком, разлетающимся по округе, было одинокое щебетание какой-то лесной птицы.

Над блокпостом взвыла сирена, возвещая о начале нашей операции. Сразу же в пристройках засуетились военные. На миг стало страшно, но теперь уже отступать было слишком поздно. Я вжался в землю и с замиранием сердца ожидал команды.

Загромыхал пулемет, а из укреплений высыпали военные. Солдаты открыли огонь в том направлении, где сейчас за камнями и деревьями у туннеля укрылся отряд Добермана. Солдат появлялось все больше и больше, и все они, как муравьи, заполняли собой пространство. Вот еще несколько военных, сбежав по ступеням со второго этажа ближней пристройки, выскочили за бетонные стойки блокпоста и, поливая короткими очередями пространство, двинули к туннелю.

— Бизон, твой выход! Мы долго их не сдержим! Их здесь больше, чем мы рассчитывали! — в наушниках на фоне стрельбы раздался отчаянный крик наемника.

Я вцепился в «Муху», приподнялся и, пригибаясь к земле, быстро перебежал к доскам забора. Вдоль них я прокрался к тому самому окошку. Рев сирены и громыхание стрельбы не умолкали. Напротив, они раздавались с новой силой, к ним еще добавились хлопки разрывов гранат. Мне сейчас было не просто страшно — холод первобытного ужаса разлился по моему телу. Весь мой праведный гнев скромно остался лежать в засаде под теми двумя елками, а желание выместить все накопившееся зло на военных — спряталось в маленькую и темную норку где-то в подсознании.

Выступающий угол пристройки полностью скрывал меня от глаз вояк, и я осторожно глянул через решетку окна. Сейчас в пристройке никого не было, все солдаты ломанулись в низину, которая расстилалась на той стороне дороги. Как и говорил Доберман, через окно в пустом проеме двери отлично просматривалась цель. Казарма.

Я выпрямился во весь рост, осторожно просунул трубу гранатомета через решетку и стал целиться, прикидывая на глаз, куда нужно попасть, чтобы меня не задел разряд. И когда я уже был готов выстрелить, отчаянный крик, прозвучавший в наушнике, остановил меня.

— Внимание всем, кто меня слышит, прошу вашей помощи!!! — перекрывая шум стрельбы, орал Доберман. — Военные нас прессуют у туннеля, ведущего на Болота! Путь к топям отрезан аномалиями! Сталкеры, помогите, иначе нам крышка! В долгу не останемся! Помогите хоть кто-нибудь!!!

Этот отчаянный крик, умоляющий о помощи, вмиг разбудил во мне память. Я вдруг вспомнил девушку, хладнокровно убитую в Припяти военным. Вспомнил Анютку, которой я так и не смог помочь. Вспомнил Алину и нашего Доктора, растянувшихся на баррикадах аванпоста «Долга». И последний предсмертный крик Женьки, погибшего в отчаянной попытке спасти нас всех, зазвенел в моих в ушах…

«А вот вам, суки!!!» — эта фраза громыхнула внутри меня, и вновь поднялась в душе волна ярости и гнева. И последней каплей, сорвавшей мне крышу, оказались лица Руслана и Кати, залитые их собственной кровью. Что-то вдруг щелкнуло в голове, и план действий резко изменился. Все будет так, как Я решу, все будет правильно и честно. Все будет по справедливости, по МОЕЙ справедливости!

Я рывком вытащил тубус гранатомета из решетки, пригнулся и быстро просочился вдоль стены пристройки к самой дороге. Здесь, за углом здания, возле навалов мешков с песком и бетонных стоек я на миг замер. Через дорогу на втором этаже пристройки громыхал пулемет. Внутреннее пространство блокпоста пустовало, все военные спустились в низину и сейчас уверенно стягивались к туннелю. Отсюда, из-за угла пристройки, почти все пространство просматривалось как на ладони.

— Доберман, это Бизон, — я вышел на связь с наемником, — живо укройтесь в туннеле! У вас есть пять, четыре, три, две, одна…

Закончив отсчет, я нажал на спусковой рычаг шептала. Бахнул вышибной заряд, и граната устремилась к цели. Всю низину и мельтешащих там военных накрыло огромное, ослепительное белое одеяло электрического разряда. Громыхнуло так, что еще некоторое время в ушах стоял звон. Моментально смолкло многоголосое стрекотание «калашей», и даже пулеметчик, шокированный увиденным, на несколько секунд прекратил огонь.

Все пространство около туннеля вмиг почернело от пепла, а из земли стали подыматься струйки дыма. Почти все солдаты, находившиеся там, погибли, а те немногие, которые выжили, сейчас лежали на земле и стонали от боли.

— Ни хера се… — это единственное, что я услышал в наушниках.

— Все, ребята, не поминайте лихом, — я послал в эфир последнее сообщение, снял с уха гарнитуру рации и сунул ее за воротник кителя, под КЗСом.

А теперь мне пришла пора выгрызать зубами свое долбаное конституционное право на жизнь, то самое право, которая эта гребаная армия и должна была защищать! Я бросил опустевшую «Муху» на землю и схватился за гранатомет Руслана. Шесть дымовых гранат тут же разлетелись по территории блокпоста. Две из них влетели в окна пристроек, остальные засеяли дорогу, ведущую прочь из Зоны. Второй опустевший гранатомет упал мне под ноги.

Выждав несколько секунд, пока дымы разгорятся и хорошенько укутают пространство, я вцепился в АКСУ и шагнул за угол, в этот белесый туман. Перепрыгнув порог пристройки, я пробежал вдоль ее стены и остановился у шлагбаума. Сзади послышался звук шагов, я резко обернулся и расстрелял в спины двух военных, выскочивших из пристройки на дорогу. Подаренный Доберманом глушитель отработал на все сто, и выбежавшие следом за ними еще двое бойцов умерли, так и не поняв, откуда прилетели пули.