Счастье момента - Анне Штерн

– Давай отбросим эти жалкие формальности. Во имя всего святого, мы держимся за руки, и на мне купальный костюм, а не бальное платье.

– И снова этот сварливый тон, – произнес Карл, но в его голосе послышалась улыбка. – Хульда Гольд, когда ты наконец сбросишь иголки и покажешь себя настоящую?

Хульда фыркнула.

– Нравится тебе или нет, Карл Норт, но милая девушка перед тобой – это настоящая я. Во всей красе.

– И в красно-белую полоску, – сказал Карл, выразительно глядя на ее купальный костюм.

Хульда шутливо шлепнула его по руке, но потом опустила глаза, с довольным видом разглядывая шикарный наряд, который купила в Вертхайме. Он отличался дерзко короткими штанинами и сидел так плотно, что госпожа Вундерлих наверняка бы не одобрила.

– Неужто ты из тех, кто призывает женщин носить длинные купальные костюмы, чтобы на смешанных пляжах у мужчин не возникало непристойных мыслей? – поинтересовалась Хульда.

– Ни в коей мере. – Карл поднял руки в притворном изумлении, словно сдаваясь. – Как по мне, штанины можно подкоротить. Моей возлюбленной пойдет: у нее красивые ноги.

Хульда смущенно рассмеялась.

– Вот кем ты меня считаешь?

– Что? – удивленно спросил Карл, неловко надевая очки.

– Своей возлюбленной? – Хульде казалось, словно у нее в груди загудел пчелиный рой.

Прошло некоторое время, прежде чем Карл ответил:

– Если ты позволишь. – Он посмотрел ей прямо в глаза и погладил по руке.

– Я пока не знаю, – честно ответила Хульда. – Столько всего произошло. У меня осталось много вопросов, в основном к себе.

– Звучит не очень обнадеживающе, – отозвался Карл, внезапно растеряв всю уверенность. Уже знакомая Хульде тьма закралась в светлые глаза, делая их похожими на зеленоватые воды Ванзее, когда по утрам вокруг него собираются облака.

– Не бойся, – отозвалась Хульда и, к своему удивлению, почувствовала, как беспокойство в груди улеглось, словно она успокаивала себя, а не его.

– Ты странная женщина, Хульда Гольд.

Карл выглядел таким растерянным и подавленным, что Хульда невольно рассмеялась. Потом нежно положила руки ему на щеки и поцеловала. Краем глаза она заметила, как сидящая неподалеку седая дама в старомодном купальном платье и огромной шляпе бросила на них возмущенный взгляд. Хульда усмехнулась.

– Ты надо мной смеешься? – спросил Карл, вид у которого стал блаженный и счастливый.

– Вовсе нет, дорогой мой. – Хульда поцеловала его снова, на этот раз дольше, не обращая ни малейшего внимания на возмущенное покашливание по соседству.

«Нет, – думала Хульда, уткнувшись лицом Карлу в шею и вдыхая исходящий от него запах морской воды и помадки для волос, – никто не знает, какая судьба ждет комиссара и акушерку и как они выступят на сцене под названием «жизнь». Но по крайней мере, – решила она, закрыв глаза, – мы должны выйти из-за занавеса, перебороть страх перед публикой и начать играть. Играть историю своей жизни. Разве не за тем мы приходим в этот мир?»

Послесловие

История Хульды Гольд, акушерки с площади Винтерфельдтплац, пришла мне в голову одним весенним днем во время прогулки по Шенебергу. На улице, где я работала, цвели розовые вишневые деревья, в воздухе пахло приближающимся летом, и все вокруг казалось удивительно мирным и спокойным.

Но старые дома со своими двориками рассказывали о том, как могли обстоять дела лет эдак сто назад. Тогда этот район не считался престижным, и жизнь большинства людей здесь была тяжелой, изнурительной и полной лишений. В тот же день, выйдя из метро, я прошла мимо парка Генриха Клейста и увидела там людей, спящих на кусках картона. И мне захотелось, чтобы нашелся кто-то, кто бы позаботится о таких людях – и сейчас, и сотню лет назад. А потом мне показалось, что за углом кальянной мелькнула красная фетровая шляпка…

Двадцатые годы нового столетия, в которых мы сейчас живем, не так уж далеки от двадцатых годов столетия прошлого. В Шенеберге по-прежнему есть богатые и бедные. Еще здесь есть модные кафе и красивые бутики, есть социальные программы для молодежи, которой выпала непростая судьба, есть приюты для женщин, языковые школы для беженцев, театры-кабаре и социальные центры… Здесь встречаются разные культуры, религии, языки и социальные слои, и красивые вишневые деревья иногда выглядят невероятно древними. Многие люди, живущие сегодня на Винтерфельдтплац, бедны, одиноки и отвержены. Совсем как сто лет назад.

Около ста лет назад была основана Веймарская республика, ставшая первой попыткой Германии установить демократию. Сегодня прошедшие между мировыми войнами годы кажутся упущенной возможностью. В то время люди думали, что, несмотря на ужасное бремя Первой мировой войны, они смогут создать что-то новое и невиданное – участие народа в политике, социальную справедливость, свободу творчества и мнений, защиту слабых…

Конечно, ничего из этого не было достигнуто в полной мере, но само стремление – оно кажется чем-то уникальным. Так получилось, что та юная, свежая, хрупкая как цветок демократия вскоре превратилась в диктатуру. Но сегодня, сто лет спустя, стали ли мы умнее?

После 1945 года европейцы многому научились, продолжили развивать идеи веймарской демократии, продолжили мечтать и реализовать такие вещи, в которые в 1919 году никто бы не поверил. История, как учат нас учебники, не повторяется, и наши сегодняшние проблемы отличаются от тех, что были тогда. Но нам не стоит полагаться на то, что сегодняшняя демократия намного сильнее прежней (пусть даже лично мне нравится в это верить).

Мы должны оставаться начеку, должны, как Хульда Гольд и как продавец газет Берт, с широко открытыми глазами ходить по своему району, своему городу, своей стране. Должны разговаривать друг с другом и слушать друг друга, должны интересоваться политикой – все до единого, потому что политика означает не что иное, как участие в делах города, «полиса».

Город – это мы все. И Хульда Гольд – одна из нас.

Анне Штерн

Берлин, весна 2020 года

Благодарности

Мне от всей души хотелось бы поблагодарить всех людей, кто внес свой вклад в создание этого романа. Некоторых хочу поблагодарить отдельно – в первую очередь мою вдохновительницу, литературного агента и подругу Юлию Айххорн, чья непоколебимая вера в эту книгу сделала ее возможной, а также Марию Хансен и Зои Мартин, которые помогали мне и поддерживали. Я также хотела бы поблагодарить моего бывшего редактора Урсулу Ханенберг, которая помогла мне поверить в себя и в свои книги, а также многому меня научила. Огромное спасибо моей маме Доротее, которая всегда была моим первым читателем, и спасибо моим мужу и детям. Еще выражаю сердечную благодарность издательству «Rowohlt Verlag», руководителю программы «Rowohlt Polaris» Катарине Дорнхефер за ее энтузиазм и своему редактору Дитте Фридрих, работа