Майкл Джордан. Его Воздушество - Роланд Лазенби

У топ-менеджеров компании был бюджет в 2,5 млн долларов на спонсорские контракты с профессиональными баскетболистами, и они раздумывали над тем, чтобы распределить эту сумму между несколькими молодыми игроками, включая Чарльза Баркли из Оберна, приобретшего известность благодая своему стилю игры и нестандартной харизме, и Сэма Боуи, которого задрафтовал «Портленд», так что он теперь жил почти по соседству с «кампусом» Nike в Орегоне. Идея распределить бюджет между несколькими интересными молодыми игроками, пришедшими в лигу по итогам богатого на таланты драфта 1984 г., казалась разумной. «Не делайте этого, – сказал Ваккаро Страссеру. – Отдайте все парню. Отдайте все Джордану». После чего стал громко и напыщенно рассказывать о привлекательности Джордана, о том, как эта фигура станет локомотивом, который выведет спортивный маркетинг на новый уровень. Самое важное, продолжал Ваккаро, это то, что Джордан – лучший игрок из всех, кого он только видел.

В то время спонсорские контракты многих баскетболистов с производителями обуви не превышали сумму в 10 тыс. долларов. Только один игрок, Карим Абдул-Джаббар из «Лос-Анджелес Лейкерс», по слухам, зарабатывал что-то около 100 тыс. долларов в год благодаря своему контракту с обувной компанией.

Еще более странным призыв Ваккаро к директорам Nike делал тот факт, что публика на тот момент еще не разглядела в Джордане новую икону. «Тогда Майкла не превозносили, не огламуривали, – отмечал Ваккаро. – Он был очень хорош, но для людей он был лишь одним из игроков команды Дина». Ваккаро утверждал, что Джордана ждет взлет к небывалым высотам известности и славы, какие никогда прежде не покорялись ни одному баскетболисту в истории. И Nike должна ухватиться за эту восходящую звезду, связав с ней свое будущее. «Мой замысел был таков: все деньги, сколько их у нас есть, надо отдать ему, – вспоминал Ваккаро. – Роб выслушал меня, а потом задал вопрос: «Рискнешь поставить на кон свою работу?»

За семь лет работы на Nike Ваккаро не раз получал повышение, через его руки проходили сотни тысяч долларов, уходившие тренерам студентов, но сам он за свои усилия получал лишь базовые 24 тыс. долларов в год. Потому он улыбнулся и сказал: «Конечно».

Страссер научился доверять инстинктам Ваккаро, но у него были свои опасения касательно сделки. Чтобы ставка на одного игрока сыграла, Nike придется связать воедино очень много всего и сразу, включая обувь и одежду, и, оформив уникальную линейку товаров, раскрутить ее за счет рекламы и создания нового бренда.

Роб Страссер связался с Дэвидом Фальком и сказал ему, что Nike раздумывает над подписанием контракта с Джорданом. Фальк и Страссер уже заключали прежде сделки, касавшиеся других игроков, и в этот раз они пришли к соглашению, что Джордана следует раскручивать скорее как теннисиста, как отдельную личность, а не как баскетболиста, продвижение которого традиционно связано с командными достижениями. Страссер предложил Фальку начать готовить почву для подписания контракта с Джорданом. Фальк ответил, что начнет прорабатывать эту идею, хотя и предупредил Страссера, что Каролину обычно редко покидают раньше срока, что не совсем было правдой. Самой легкой частью работы по сделке будет привлечение внимания Дина Смита, поскольку партнер Фалька Дональд Делл уже состоял в деловых отношениях со Смитом.

Дина Смита той весной несколько раз видели ведущим беседу с Фальком и другими представителями ProServ, так что, вероятно, Смит помнил о перспективах спонсорского контракта с обувной компанией для Джордана, когда подталкивал его к тому, чтобы стать профессионалом в тот год. Смит никогда не распространялся об этих встречах, но, как отмечал Билли Пэкер, Смит никогда ни о чем не распространялся. Смит оценивал перспективы Джордана в профессиональном баскетболе, опираясь по большей части на результаты своего общения с различными командами NBA, в числе которых была и «Филадельфия 76», которую в то время тренировал Билли Каннингем, один из бывших звездных подопечных Смита. «Сиксерс» сказала Смиту, что если ей достанется второй или третий номер на драфте, она выберет Джордана. Но если Каннингему очень нравился Джордан, то владелец клуба Гарольд Катц, казалось, намерен уговорить на переход Чарльза Баркли – об этом рассказал бывший тренер «Сиксерс» Мэтт Гукас в интервью 2012 г.

Как бы то ни было, «решение» Джордана покинуть колледж раньше времени дало толчок плану Ваккаро по созданию линейки товаров, связанной с Майклом. В августе 1984 г. Роб Страссер и Питер Мур, креативный дизайнер Nike, встретились в Вашингтоне с Фальком. К тому времени Фальк составил список потенциальных названий для товаров с именем Джордана – кроссовок и экипировки. В списке был и Air Jordan. Страссер и Мур тут же ухватились за эту идею.

«Все, решено, – сказал Мур. – Air Jordan».

К концу встречи Мур уже набросал очертания будущего логотипа бренда, довершив его значком с крыльями, обрамляющими баскетбольный мяч, и словами «Air Jordan».

Тем временем Ваккаро еще только предстояло убедить главу Nike Фила Найта, человека по натуре очень закрытого, в том, что делать столь экстравагантное предложение молодому, относительно малоизвестному и не проверенному в боях NBA новичку лиги – хорошая идея. Во время Олимпиады в Лос-Анджелесе он договорился с Найтом о деловом ужине, на который пригласил за компанию и Билли Пэкера – по всей видимости, чтобы тот помог ему продать идею Найту.

Найт, бывший бегун на милю, основал Nike вместе с Биллом Боуэрманом, легендарным тренером по легкой атлетике из Университета Орегона. Найт сосредоточил в руках экстравертов вроде Роба Страссера управление каждодневными делами Nike. Серьезные стратегические решения по-прежнему принимались с его благословения. Найт отчетливо осознавал, что Ваккаро выстроил отношения, которые обеспечили Nike колоссальный рост продаж. Более того, издание Sporting News вскоре включит Найта и Ваккаро в свой список ста самых влиятельных людей спорта. За ужином Ваккаро долго рассказывал о молодом игроке по имени Джордан. Пэкер вспоминал: «Найт был очень уклончив. Он задавал много вопросов, но никакого расположения к идее не выказывал. Не было никаких фраз вроде «Ну и дела, Сонни, надеюсь, ты сможешь его заполучить». Я не знал, привычное ли это для Фила Найта поведение или же нет. Но было не похоже, что возбужден от нетерпения, он не говорил: «Господи, может, я могу чем-нибудь помочь? Мы должны получить этого парня». Ничего подобного и близко не было. Все было очень спокойно, очень по-деловому. А Сонни все продолжал рассказывать, почему Майкл, по его мнению, станет великолепным маркетинговым инструментом. Даже во время Олимпиады было очевидно, что нужно вложить еще очень много сил в то, чтобы Майкл стал ходовым товаром Nike».

Тем временем Страссеру и Ваккаро нужно было продать идею контракта с Nike еще и семье Джордана. Позднее Майкл признает, что в 21-летнем возрасте все еще был весьма неопытен и не очень-то задумывался о бизнес-перспективах и контрактах с производителем обуви. Но Ваккаро обратился к своему старому другу Джорджу Равелингу, ассистенту тренера Бобби Найта в олимпийской сборной, чтобы тот помог ему ближе подобраться к Джордану. Во время Игр в Лос-Анджелесе Равелинг представил Джордана Ваккаро. «Дело было в ресторане Tony Roma’s. Джордж привел туда Майкла и представил меня, – вспоминал Ваккаро. – Тогда я впервые в жизни встретился с Майклом. Мы сели за стол и завели разговор о его возможном переходе в стан Nike. Он даже не слышал про Nike. Это нужно понимать. А я сказал ему: «Майкл, ты меня не знаешь, но мы спроектируем кроссовки специально для тебя. Ни у кого таких нет».