Ноктюрны (сборник) - Дмитрий Наркисович Мамин-Сибиряк
Шрифт:
Интервал:
Чтобы вполне закончить эту комедию, Аркадий Евгеньевич сказал ей при муже:
– Вы, Елена Григорьева, совершенно свободны и можете вернуться к вашему мужу, если желаете… Мой принцип – никого не стеснять.
Она покраснела и убежала из комнаты, как институтка. Ей вернуться к мужу? Если бы даже он имел силу простить ей все, то и в таком случае она не пошла бы на такую домашнюю каторгу. В роли любовницы она все-таки сохранила за собою тень честной женщины, а вернувшись к мужу, она осталась бы опозоренной на всю жизнь. Нет, оставалось только идти вперед… Разве мало живет в России таких нелегальных пар, как они с Аркадием Евгеньевичем. Нелегальность еще не составляет несчастья, если жизнь складывается хорошо.
Результат этой встречи получился уже совершенно неожиданный, именно – между мужем и Аркадием Евгеньевичем состоялось примирение, переходившее даже границы прежнего знакомства. Муж приходил к ним обедать и говорил с улыбкою добряка:
– Знаете, я привык, чтобы все было просто… по-семейному. Да… Такой уж характер. А у вас я чувствую себя почти дома.
Это была медленная пытка, придуманная мужем, ни одному слову которого Елена Григорьевна не верила. Если бы посторонний человек посмотрел, как они втроем обедали или ужинали где-нибудь в «Эрмитаже» или в «Большой Московской», – никто бы не подумал, какая драма разыгрывается между этими тремя лицами. И муж и любовник мучили Елену Григорьевну по безмолвному соглашению, и часто обед заканчивался стереотипною фразой, заставлявшей мужчин весело смеяться:
– Вы сегодня, Елена Григорьевна, с которым мужем поедете домой?
В такой пытке прошел целый месяц, а затем, уехав из Москвы, муж не оставил ее и аккуратно писал ей через каждые две недели самые дружеские письма. Ее здоровье его очень беспокоило, и т. д. Потом он восстановил свои отношения с ее матерью, с которой одно время разошелся, и являлся между нею и дочерью добрым гением.
VIII
Последним испытанием для Елены Григорьевны было появление Павла Максимовича Чванова. Это была громкая фамилия, давно фигурировавшая среди кровных московских миллионеров. Даже здесь, в Гунгербурге, она производила впечатление, и все остзейские бароны высоко поднимали брови, просматривая на черной доске фамилии остановившихся в курзале. С Чвановым Искрицкие познакомились в Москве, благодаря мужу Елены Григорьевны.
– Скучающий московский Гамлет из миллионеров, – рекомендовал он, подмигивая. – Очень образованный молодой человек, хотя и с некоторыми странностями, какие могут позволять себе одни московские богачи.
Странность Чванова заключалась в том, что он решительно не знал, куда ему деваться и чем погасить вечную скуку. Этот молодой человек как-то сразу точно прилип к Искрицким и везде ездил за ними. Для Елены Григорьевны он являлся почти находкой, потому что бывал иногда очень интересным собеседником и всюду ее сопровождал, как тень. Аркадий Евгеньевич держал себя с ним так, как будто никакого Чванова и не было, а как в пьесе – лицо без речей. Даже не проявлялась обычная ревность, что очень удивляло Елену Григорьевну, – сна так привыкла к сценам самой безумной ревности.
В первое время Елена Григорьевна отнеслась к Чванову с предубеждением, потому что он с первого же знакомства влюбился в нее. Она это поняла сразу и чувствовала себя в его присутствии очень неловко. Но потом эта неловкость исчезла, и она относилась к нему, как к брату. Они зимой часто ездили в театр, а потом Чванов приносил книги, и они читали вместе.
– Я часто удивлялась, что когда-то и чему-то училась в институте, – откровенно признавалась она. – Потом читала… Но все это было что-то такое постороннее, ненужное, и я сама чувствовала себя чужой.
Чванов выслушивал ее с величайшим терпением и постепенно пробуждал эту застывшую в испуге душу. Любимым их чтением были иностранные романы, потому что другая жизнь и другие люди вытеняли и объясняли свое лучше всяких теоретических рассуждений.
– Вы, кажется, все на свете знаете, – удивлялась Елена Григорьевна. – Решительно все, и я чувствую себя глупенькой рядом с вами. Могу только удивляться вашему терпению, что вы теряете со мною свое время.
Он печально улыбался и ничего не отвечал. О, он готов был отдать за нее всю свою непутную жизнь… А чувствовать ее присутствие, – разве бывает другое счастье? Они начали жить какой-то странной совместной жизнью, где действительность мешалась с фантазией и где их взаимные мысли и чувства переплетались между собой.
В книгах они находили много собственных мыслей и чувств, и Елена Григорьевна каждый раз радовалась как-то по-детски.
– Боже мой, да ведь я это передумала тысячи раз!.. И как хорошо сказано… Даже немного страшно, что кто-то там, далеко-далеко, думает то же самое, точно твой двойник. Ведь люди везде одинаковы, особенно когда они мучатся… Несчастия бывают разные, у каждого свое, а мучатся все одинаково.
На сближающей почве этого совместного чтения разрасталась взаимная близость. Чванов умел так хорошо и просто рассказывать о своем прошлом, именно просто, точно речь шла о постороннем человеке. Это был вызов на ответную откровенность. Елена Григорьевна долго не решалась говорить о самой себе, пока это не вышло само собой, именно в один из моментов отчаяния, после дикой семейной сцены, когда Аркадий Евгеньевич избил ее.
– Он… он… он… – шептал Чванов побелевшими губами, не решаясь выговорить рокового слова. – Нет, этого не может быть!.. Это… это… это…
Она спохватилась и с деланым смехом начала уверять, что пошутила, вернее сказать, прибавила много лишнего, как это случается с огорченными женщинами. Он сделал вид, что верит ей, но с этого момента начал избегать откровенных разговоров на личной почве. Ему делалось страшно при одной мысли, что может повториться подобное роковое признание. Кажется, еще в первый раз Чванов почувствовал себя мужчиной, тем мужчиной, который несет в себе смутное сознание ответственности за чужие страдания. Да, ты мужчина и должен защищать слабого: это – твое назначение. В данном случае дело касалось женщины, любимой женщины, и Чванов понимал одно, – что он в состоянии убить Искрицкого. Ведь делают преступления уголовного характера именно такие простые, добрые и бесхарактерные люди, как он. Всего какой-нибудь один момент, и все будут удивляться, что это сделал добрейший Павел Максимович Чванов. Сейчас он испытывал какое-то особенно угнетенное состояние в обществе Аркадия Евгеньевича, точно какая-то невидимая железная рука душила его за горло. Он настолько изучил Елену Григорьевну, что без слов знал, когда она была бита, и как-то терялся от каждого ее взгляда, точно она просила его о защите.
Они взаимно наблюдали друг за другом и проверяли собственное настроение. Раз Елена Григорьевна, поймав такой взвешивающий
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!