Русская армия на чужбине. Галлиполийская эпопея. Том 12 - Сергей Владимирович Волков

их воинскую организацию и ценили их труд. Генерал Мартынов сумел до конца сохранить галлиполийскую традицию. Только в 1923 году этой группе удалось прибыть в Югославию.

В. Матасов148

Конноартиллеристы в Галлиполи149

Пароходы вышли в море переполненными до крайности. Все трюмы, палубы, проходы, мостики были буквально забиты людьми. Слава богу, что море, хотя и встретило непогодой, было совершенно спокойно и качка была мало заметна. Переезд по морю до Константинополя длился несколько дней и являл собою непрерывную нить физических лишений для голодных людей.

На железной палубе, без всякого прикрытия от дождя и леденящего ветра, или в забитом трюме, откуда, чтобы выбраться по своим неотложным нуждам, требовалось затратить час, – все это было мучительно. Не могу вспомнить, чем я питался в это время; знаю, что был голоден: выдавалось по кружке воды и немного муки. Низкий ящик, на котором я нашел себе место, оказался с бутылками вина, о чем я дал знать своей батарейной братии. Мы этому вину отдали должную дань уважения, что помогло нам скрасить наши лишения и заглушить голод.

Кругом вода и небо. Еще развеваются над нами родные андреевские флаги, еще составляем мы часть Российского государства. Но вот показались огни маяков у входа в Босфор, появились зеленеющие берега, жилища людей, заводы. Потом развертывается широкая, прекрасная панорама Константинополя.

Прошли по рейду мимо прибывших ранее судов. Вот и «Генерал Корнилов». У трапа появляется знакомая высокая фигура генерала Врангеля. Пароход сразу оживает какой-то радостной бодростью. Главнокомандующий здоровается с войсками, в ответ единодушное «Ура!».

Пароходы с русскими изгнанниками стали приходить на константинопольский рейд начиная со 2-го и кончая 10 ноября (ст. ст.), причем, когда первые суда уже отошли оттуда в Галлиполи («Саратов» и «Херсон» – 8 ноября), суда из Керчи только что начали прибывать. Все же одновременно более 100 русских судов, военных и торговых, крупных и мелких, стояли облепленной, голодной армадой на внешнем рейде Константинополя и выкинули флаги «хлеба» и «воды».

Это были не только условные знаки и морские сигналы. Это был крик о помощи десятков тысяч людей, не имевших на сегодня ни хлеба, ни воды. В первые дни подходили к пароходам какие-то случайные катера и больше наводили справки, чем подвозили продовольствие. То американцы подвезут молоко и шоколад детям, то французы сгрузят консервы, то наши русские земцы подвезут в мешках давно жданный хлеб. А на пароходах продолжалась та же давка, грязь, общий голод. Международная полиция следила за тем, чтобы русские не съезжали на берег. Всюду была жизнь, а русские изгнанники все сидели в своих невольных тюрьмах и терпеливо ждали решения своей участи.

«Я был вчера, – писал в те дни один из молодых наших писателей, – 6 ноября 1920 года (ст. ст.), среди 66 кораблей, стоявших в Мраморном море, в устье Босфора. Я разыскивал на них остатки замученных русских писателей, а нашел 130 000 распятых русских людей. Они поставлены на глаза всего мира, на самом видном месте между Европой и Азией, но их видят далеко не все обитатели Европы. Это, слава богу, не вся еще Россия, но это одна тысячная часть распятой России, и этого достаточно, чтобы ослепнуть от потрясающего зрелища».

Комитет политического объединения русских граждан в Константинополе в обращении к союзникам и друзьям писал: «Разве это только толпа, обезумевшая от горя и страдания? Нет, это люди, отдавшие все в защиту принципов, одинаково дорогих и для вас, и для нас, и для всего человечества. Сделайте все, чтобы остатки всемирного арьергарда не исчезли с мирового поля битвы, чтобы те, в ком осталась воля и энергия, вновь собравшись с силами, опять могли выступить на спасение Родины своей. Если нашлась территория для временного пребывания сербских героев, для бельгийских мучеников, неужели не найдется в мире угла для русских, отстаивающих грудью вас, Европу, от нового нашествия варваров».

Но вот уже на главных мачтах кораблей развернулись флаги Франции, а на кормовых – андреевские. Итак, мы под покровительством Франции, французского командования на Ближнем Востоке. Франция взяла под свое покровительство русских людей, покинувших Родину, – под залог русских кораблей. Но мы не умираем как русская вооруженная сила: андреевский флаг говорит об этом.

С пароходов стали сгружать раненых, тяжело больных, гражданских беженцев. Вместе с частичной разгрузкой пароходов стало постепенно улучшаться и питание. Подвоз продуктов становился более регулярным, подвезли много пресной воды, появился кипяток, пшенная каша.

Правовое положение офицеров и солдат все еще не выяснилось. Жили только слухами, а их было много. Через три дня после прибытия на рейд генерал Кутепов издал приказ, весь дышавший призывом к боевой готовности.

Согласно его приказу по войскам 1-й армии: 1) надлежало в каждой дивизии собрать в определенное место оружие (за исключением офицерского) и хранить его под караулом; 2) в каждой дивизии сформировать вооруженный винтовками батальон в составе 600 штыков с офицерами, которому придать одну пулеметную команду в составе 60 пулеметов.

По соглашению с французами воинским частям оставляли одну двадцатую часть оружия. У офицеров оружия не отбирали. Несмотря на это, французы сгрузили 45 тысяч винтовок, 450 пулеметов, 60 тысяч ручных гранат и приступили к разгрузке русского казенного имущества, как продовольствия, так и обмундирования и белья, всего на сумму 70 миллионов франков.

Пустели трюмы, и Русская Армия все более обездоливалась и переходила в материальную зависимость к «другу и союзнику»!

6 ноября (ст. ст.) Главнокомандующий издал приказ, по которому 1-я армия сводилась в 1-й корпус, во главе которого становился генерал от инфантерии Кутепов. В состав корпуса входят 1-я пехотная дивизия, 1-я кавалерийская дивизия и технический полк.

Через день после этого первые пароходы с частями корпуса («Саратов» и «Херсон») отошли в Галлиполи. Остальные пароходы угрюмо покачивались на рейде, выдерживая своих пассажиров в обстановке невероятной грязи и угнетенных настроений.

Постепенно стало выясняться правовое положение чинов армии. В приказе по 1-му армейскому корпусу от 7 ноября так разъяснялись приказы Главнокомандующего о правах эвакуированных: все генералы и штаб-офицеры, не получившие должностей, а также все ка-тегористы (разной степени инвалидности) – штаб-, обер-офицеры и солдаты – разгрузке в Галлиполи не подлежали, а эвакуировались, как беженцы, в Константинополь и в славянские страны. Таково же было положение всех больных и раненых. Могли воспользоваться этим правом беженства все офицеры, окончившие военные академии и не получившие должностей по своим специальностям. Генералы и штаб-офицеры, не получившие назначений, могли оставаться в частях на положении рядовых офицеров. Вместе с офицерами временно, как говорил приказ,