Вычислитель. Орбита для одного - Александр Громов

Первым на подступах к Астероидной системе проявился легкий крейсер военно-космических сил Новой Бенгалии в сопровождении нескольких катеров и судна снабжения. За ним устье нуль-канала выплюнуло устаревший, но все еще грозный корвет с Такуу, процветающей планеты двойной звезды, изящнейший фрегат с Эдема и десантный корабль с Тверди. После них настал черед террианского флота.

Один за другим в сумасшедшем сиянии возникли как бы из ничего два тяжелых крейсера и один линкор, возникли – и сразу же разошлись, выстраиваясь в боевой порядок. Менее яркое сияние возвестило о прибытии первого эсминца. И не будет, казалось, конца все новым и новым вспышкам…

Но так могло показаться лишь тем, кто впервые наблюдал такое зрелище.

На самом деле это была всего лишь одна эскадра – правда, усиленная. Первая эскадра Четвертого флота ВКС Терры.

То же самое повторилось возле устья другого нуль-канала, с той незначительной разницей, что вторая эскадра не имела средств усиления в виде кораблей союзников, прибывших обозначить коллективное решение о вторжении.

Она и без них была не слабее первой.

– Началось, – сказал Паоло Лонго, получив первые сообщения на пятикилометровой глубине под скалами Улисса.

– Началось, – согласился Итагаки, формулируя в уме приказ Москитному флоту.

– Началось! – выдохнул Томми, влетев без стука в каюту Эрвина, а тот только поморщился и посоветовал не мельтешить.

«Началось», – подумали многие и многие тысячи людей по бесполезной, но неистребимой человеческой привычке подчеркивать очевидное. Подумали на боевых постах кораблей, на планетах и планетоидах, как находящихся в Астероидной системе, так и далеко вне ее.

То, что должно начаться, когда-нибудь начинается.

Трактуется, правда, по-разному, чаще – крайне полярно.

Для кого вторжение и попрание, а для кого – восстановление законности, исторически сложившегося миропорядка, ответ на наглый вызов, справедливое возмездие преступникам и урок на будущее всем потенциальным смутьянам как в Астероидной системе, так и во всех владениях Лиги.

Почти каждый человек в отдельности любит жить мирно: непыльно работать, воспитывать детей, радоваться первому весеннему цветку, здороваться с соседями, брить газон перед домом и думать о лучшем завтра. Но стоит собрать людей в большую толпу, как толпа сразу же обретает структуру, а внутри ее, как в туче, начинает погромыхивать. Структуры не умеют жить мирно, они от этого чахнут. И структуры начинают драться между собой всеми средствами, и в первую очередь людьми, конечно же людьми.

Теми самыми людьми, которые при крике «наших бьют!» готовы бить в ответ, хотя бьют не их, а структуру, да и бьют ли еще? Может, просто щиплют, но какая разница! Стерпишь – покажешь слабину, и тогда сделают хуже. Размахнись и бей.

Как и куда бить – тебе скажут, тебя научат. А когда и с кем – прикажут. И ты пойдешь, человек, и ударишь такого же человека дубиной или ракетой, испытав разочарование разве что от промаха. Структура, в которую ты накрепко впаян, по возможности позаботится о тебе, если тебе станет плохо, наградит за храбрость и умение, накажет за трусость и стократ – за сомнение. Поэтому ты не струсишь и не усомнишься. Ты – ее часть. И ты с криком гнева вцепишься в глотку тому, кто вздумает доказывать тебе, что никакая ты не часть, а расходный материал.

Трудно придумать что-нибудь новое. Трудно уговорить человека делать не то, что делали его предки, начиная с волосатых обладателей маленьких черепных коробок и больших надбровных дуг. С тех пор коробки увеличились, дуги уменьшились, а склонность к агрессии осталась, закрепленная в генах. Кто-нибудь начитанный скажет: неспроста она закреплена, все правильно и обусловлено. Как могло быть иначе? Ведь те наивные и прекраснодушные, кто пытался вести себя иначе, давным-давно вымерли, не оставив потомства!

Ты – потомок другой линии. Твои предки не погибли под ударами дубин и не были вытеснены в те края, где невозможно выжить. Дубиной, копьем, топором, а главное, боевой доблестью и бесстрашием они доказали свое право на жизнь. И потому в этом мире появился ты, а не кто-нибудь другой.

Вот и соответствуй.

Исправляй действительность в соответствии с идеями, в которых ты не усомнился, убивай и умирай за эти идеи, упрямо не замечай кукловодов, управляющих миллионами таких, как ты, и верь, что звучишь гордо.

Ныне и вовеки.

Почему в Астероидной системе нашлись мечтатели, вообразившие себе, что солдаты противника столкнутся с какими-то моральными проблемами при подавлении мятежа, – загадка. Но по неизвестной причине они всегда находятся, и грубая действительность эффективно лечит их от заблуждений.

Вредно верить в сказки.

На Каторжном астероиде в сказки отродясь никто не верил. Довольно большой, почти шарообразный астероид обращался далеко от Циклопа, во внешнем, почти не затронутом горными разработками астероидном поясе. Должно быть, это космическое тело было осколком ядра почти сформировавшегося крупного планетоида, распавшегося на миллион обломков еще на заре истории Астероидной системы. Астероид был массивен и заметно радиоактивен. В свое время специалисты пришли в восторг от его геологии, а полицейские власти нашли в нем то, о чем мечтает любая полицейская власть: жуткую гиблую дыру, идеальное место для устройства каторжных поселений. Куда отправить неисправимого преступника? Конечно, на Каторжный астероид. Как избавиться от горластого смутьяна? Не вопрос: подвести его под уголовную статью и этапировать туда же. Что заставит сброд на рудниках тридцать три раза подумать, прежде чем возмутиться? Естественно, страх перед наказанием, и в первую очередь – страх близко познакомиться с Каторжным астероидом.

От Саргассова болота правительству Хляби не было никакой пользы, кроме быстрой утилизации ненужного человеческого материала, – каторга в Астероидной системе убивала медленнее, зато приносила доход. Раз в два-три месяца грузовой корабль доставлял туда провизию, увозя взамен груз редких руд в просвинцованных контейнерах. Верхушка колонии – начальник, инженеры, охранники, нормировщики, старосты блоков – также состояла из проштрафившихся служак, мечтавших о возвращении в привычный мир «нормальной» Астероидной системы куда сильнее, чем их оставшиеся на свободе коллеги мечтали перебраться из этой системы в какой-нибудь приличный мир.

Порой чудеса и впрямь случались – истечение срока или амнистия могли выдернуть человека с Каторжного астероида раньше, чем его прикончит лейкемия. Надежда – великая вещь, вредно отнимать ее даже у того, кому по закону и логике надеяться не на что.

После успеха восстания надежды оправдались лишь для немногих: прилетел кораблик и забрал тех счастливцев, кто, по мнению Штаба, мог быть полезен на таких-то и сяких-то второстепенных постах. Оставшиеся каторжане не интересовали Штаб ни в какой мере. Правда, всем им была обещана эвакуация, но лишь потому, что лишенные надежды люди опасны, а кораблику надо было взлететь. Каторжный астероид не рассматривался Штабом как элемент системы обороны.