В день пятый - Эндрю Джеймс Хартли

— Возвращайся к Куми, — сказал Томас Джиму. — Если с ней что-нибудь случится…

— Иди, — ответил тот, протягивая взятый из бардачка фонарик. — Занятия как раз должны закончиться. Сейчас самое подходящее время.

Томас прошел через парк, где только начинали раскрываться цветы сакуры, и подождал три долгие минуты, прежде чем из здания стали выходить студенты. Опустив голову, он толкнул стеклянную дверь и быстро прошел внутрь.

Судя по расписанию занятий, в институте работали всего восемь преподавателей, из них двое по совместительству. Из оставшихся шести двое были на раскопках, по одному в отпуске и на конференции. Ватанабе, местная знаменитость, сейчас находился в другом месте, так что в настоящий момент в институте оставался только один штатный преподаватель. Определив аудиторию на втором этаже, где продолжались занятия, Томас стал ждать.

Буквально через минуту последние студенты потянулись к выходу. Найт мельком взглянул на преподавательницу, невысокую женщину средних лет с хищным взглядом и в старомодных очках в роговой оправе, и тотчас же склонился над своим рюкзачком, чтобы она не заметила его по дороге к себе в кабинет. Осторожно проследив за ней, Томас нырнул в туалет, расположенный дальше по коридору за ее кабинетом. Услышав, как дверь открылась и снова закрылась, он выглянул и успел увидеть, как преподавательница, в плаще и с сумкой, запирает кабинет, убирает ключи в карман и уходит из института.

Вероятно, через какое-то время ночной сторож направится с обходом. Возможно, здесь оставались студенты, работающие в лаборатории. Но пока что Томас никого не видел, и у него возникла уверенность в том, что он здесь совершенно один. Насколько Найт мог заметить, ни камер наблюдения, ни вообще каких-либо устройств сигнализации за исключением датчика движения, зажигающего фонари на стоянке, здесь не было.

Кабинет Ватанабе находился на этом же этаже в самом конце коридора. Томас подергал за ручку, но дверь не шелохнулась. Во всем здании она была единственной с двумя замками. Один на ручке и другой, запирающий засов. Найт не владел мастерством отпирать замки булавкой, не имел волшебного электронного устройства, с помощью которого можно было бы открыть засов, но он знал, какую науку изучают в этом здании, быстро оценил прочность двери и принялся дергать все остальные на этаже.

Комната уборщиц оказалась не заперта, но Томас не нашел там ничего полезного. Затем он попал в пустующий кабинет, заставленный старой мебелью и набитыми битком шкафами. Наконец Найт отыскал кладовку, выбрал то, что было ему нужно, и вернулся к кабинету Ватанабе.

Отпрянув назад, Куми прижала палец к надвигающимся губам знаменитого археолога, игриво отгоняя его.

— Терпение, — сказала она. — Все бывает гораздо лучше, если приходится потерпеть.

— Это зависит от того, как долго приходится ждать, — обиженно проворчал Ватанабе, тем не менее вернулся на место и даже выдавил улыбку.

— Наверное, вам в связи с вашей работой приходится много путешествовать, — заметила Куми. — Расскажите мне о ваших поездках. — Она предложила эту тему как следующую ступень в игре, еще больше распаляя Ватанабе.

— Я провожу много времени в Корее, — сказал тот.

Куми высокомерно фыркнула.

— А что-нибудь более экзотическое? Европа? Франция? Италия?

Его глаза сузились, затвердели, он скинул свою пьяную неловкость.

Куми поспешила на попятную и томно произнесла:

— Я там никогда не была. Прага. Я слышала, там очень красиво. Мне так хочется туда съездить. Или в Вену.

— Я бывал в Италии, — расслабляясь, сказал Ватанабе. — Там грязно. Мерзко. Особенно в Неаполе.

Куми с трудом сдержала возбуждение, готовое выплеснуться на лицо. Ватанабе пристально смотрел на нее.

Дело не обещало быть аккуратным и тихим, но Томаса наполняла решимость проникнуть в кабинет археолога. Вставив конец мотыги, обнаруженной в кладовке, в щель между дверью и косяком, он надавил на длинную рукоятку, используя ее в качестве рычага. Деревянный косяк тотчас же треснул. Чуть передвинув мотыгу, Томас повторил то же самое движение. Весь косяк расщепился и выгнулся, вырываясь на полдюйма из стены. Найт давил, отгибал, ковырял плоским концом мотыги, пока у него под ногами не собралась груда щепок, после чего дверь наконец уступила под ударом плеча.

Она распахнулась, открывая просторный, утилитарно обставленный кабинет с металлическим столом, на котором теснились компьютер, телефон и факсимильный аппарат, и несколькими массивными стальными шкафами. Кроме того, там был длинный лабораторный стеллаж, заставленный коробками, пробирками с химическими реактивами, двумя микроскопами и другим разнообразным оборудованием, названий которого Томас не знал.

Окно было зашторено. Найт как мог прикрыл выломанную дверь, после чего включил сначала фонарик, затем компьютер. Пока тот загружался, он быстро осмотрел помещение, сам точно не зная, что искать. Все шкафы были заперты, и не было никакой надежды открыть их с помощью мотыги. В углу у двери стояли упаковочные ящики, из них два больших деревянных, наполненных только стружкой, с тщательно сорванными транспортными накладными.

Один из ящиков письменного стола оказался незапертым. В нем лежало несколько папок с листами, покрытыми числами и формулами, с примечаниями на японском языке, слишком сложном и наполненном техническими подробностями, чтобы Томас смог в нем разобраться. Однако в одной папке встречались числа, относящиеся к каким-то трем различным образцам, обозначенным цифрами и буквами как «4F», «12А» и «21А».

Первая страница начиналась с уравнения:

D 2 i,j = (x i -x j ) 2 Pw -1 (x i -x j )

x i — вектор значений индивидуального i;

х j — вектор средних значений популяции j;

Рw — ковариационная матрица объединенной выборки.

Томас долго смотрел на цифры и формулу, но смог определить лишь то, что эти числа были похожи на результаты измерений в миллиметрах.

Но чего?

На листках в следующей папке попадались диаграммы и числа, уже, судя по всему, относящиеся к большому количеству образцов, лишь часть которых описывалась в первой папке. Здесь также лежало сопроводительное письмо на английском, от 10 марта, от некой компании «Бета аналитике» из Майами, штат Флорида. Существенной информацией была колонка цифр с указанием номеров образцов: 250 ± 75 ДНВ (БЕТА-895) [Образец 1А]; 1000 ± 75 ДНВ (БЕТА-896) [Образец 1 Б] и так далее до 200 ± 75 ДНВ (БЕТА-909) [Образец 25Д].

Томас дважды перечитал эти цифры, стараясь определить любую закономерность или хоть что-то, лишь бы найти хоть какой-то смысл, но тщетно. Символ посреди каждой выборки напоминал крест, однако на самом деле это был лишь указатель погрешности. 250 плюс или минус 75. Но 250 чего?

Лет?

Возможно. Но что означает сокращение ДНВ?

Томас не имел ни соответствующих познаний, ни опыта. Он в сотый раз с момента смерти Эда почувствовал, что уперся в глухую стену.