Антихакер - Алексей Сабуров

С нечеловеческой силой, которая пробудилась в нем, Озеров, как соломинку в коктейльном бокале, перевернул своего врага. Его рука, согнутая в локте, обхватила горло, способная не просто удушить, но и сломать шею. Он навалился всем телом еще раз и, почти не встречая сопротивления, потащил Рощина ко дну. Он нырнул с ним глубоко – воздуха в легких Марка, казалось, было достаточно, чтобы переплыть всю реку под водой. В какой-то момент тело, к которому он прижался, задергалось и расслабилось, как будто до экстаза наслаждалось подводной экскурсией. Похоже, его противник отключился.

Он мертв! Зверь внутри восторжествовал. Он ведь именно этого желал, глядя на закрытый гроб, вспоминая раскуроченный кровавый череп на своем диване в гостиной своего дома? Но в этот момент неимоверного торжества победы хищник потерял бдительность.

Что ты натворил? Как будто очнувшись от глубокого сна, запричитал его собственный голос. Голос Марка, а не древнего человекоподобного существа. Он ощутил, что все так же крепко прижимает Яна к себе. И воздуха в его легких осталось совсем мало. Марк посмотрел наверх. Через толщу воды ярко светило солнце. Прижимая тело врага к себе левой рукой, он правой направил их тандем вверх. Ян как будто потяжелел в два раза. Всплывать быстро не получалось. Рябь поверхности играла солнечным светом. Но приближалась слишком медленно. Лишь бы хватило сил.

Марк вынырнул, громко пытаясь заглотить весь воздух вокруг. Про Яна такого сказать было нельзя, он выглядел как… Как труп. Тащи его на берег!

Расстояние до кромки воды было смешным для хорошего пловца. Но для пловца без ног в обнимку с мертвецом оказалось бесконечным. Марк греб одной рукой, другой уцепился за рубашку утопленного им мужчины и тащил за собой. В голове, точно колеса разогнавшегося поезда, стучала одна мысль: «Быстрее! Быстрее!» Куда пропал его дикий зверь? Спрятался, оставив разгребать последствия кому-то поумнее и адекватнее? Силы реально заканчивались, но на соревнованиях ведь так было всегда. Ты мог победить, если только переставал обращать внимание на скулеж готовых сдаться мышц и, как самый безжалостный рабовладелец, заставлял их пахать. Сейчас на кону была не какая-то медаль, а целая жизнь. Марк не мог проиграть такой заплыв. Остервенело он выгребал рукой, как когда-то его учил еще самый первый тренер, точно ему надо вычерпать этот чертов бассейн до дна.

В дно он уткнулся рукой. Ноги, может быть, уже несколько метров волочились по илу, но он не мог это почувствовать. Еще несколько метров Марк тащил утопленника по воде, а затем пополз по полоске грязи и уперся в каменную ступень. Рощину повезло, что уровень воды в тот день был ниже обычного: втащить на набережную враз потяжелевшее на суше тело уМарка сил бы точно не хватило. А может, повезло Марку? Он уложил неподвижного Яна вдоль берега на обмелевший краешек дна. То, что вода обычно выше, показывали грязно-зеленые полосы на граните.

Учитель Озерова по ОБЖ хоть и был, возможно, одиноким алкашом, как про него упорно твердили одноклассники, неохотно собираясь на его урок, который обычно ставили последним, но знания, которыми он сумел поделиться сМарком, в итоге оказались важнее географии или геометрии. Он рассказывал простым языком отставного военного, который провел жизнь в таежных гарнизонах, где больше медведей, чем людей, с трудом сдерживая себя, чтобы не вставить слишком крепкое для юной аудитории словцо. Но именно его рубящие, но идущие от открытого сердца и настоящего жизненного опыта замечания вытолкали Марка в защищенное место, когда рушилась крыша аквапарка. Марк уже не помнил его имени, только кличку Хромой за чуть заметное подволакивание левой ноги.

Класс валялся на партах от смеха, когда очередной ученик пытался выполнить искусственное дыхание рот в рот половине манекена без ног. Где уж тут запомнить тройной прием Сафара для правильного положения дыхательных путей.

–Ну-ка, стоп!– закричал Хромой.– Озеров, дуй сюда.

Марк под смешки друзей поплелся к учителю.

–Ложись,– приказал Хромой непривычно жестким голосом.

–В смысле?– заартачился Марк.

–В самом прямом! На пол ложись.

Марк скорчил обиженную рожицу, но начал медленно выполнять команду.

–Закрой глаза,– приказал учитель, когда Марк улегся на пол, скрестив руки как покойник. И обернулся в сторону одиночных смешков в классе:– Тишина! Представьте: ваш товарищ умер. Р-раз, и нет больше Марка,– он щелкнул пальцами.

–Не, я его не буду…– кто-то из парней попытался высказаться, но Хромой превратился в офицера.

–Молчать, пока я говорю!– Ребята еще не видели обэжэшника таким злым.– Нет Марка, с ним никто не поговорит уже, не пожмет руку, не влюбится. Никогда! Представьте себе.– Марк почувствовал себя неуютно и опустил руки по бокам.– Представьте его родителей. Это вы с ним пошли в поход, где он оступился и упал в овраг. Идите, скажите его родителям, что их сын умер. А вы были рядом.– Хромой сделал паузу.– И ни хрена не сделали. Сволочи,– последнее слово он прошептал, но прозвучало оно словно удар хлыста.

Теперь наступила полная тишина. Озеров лежал несколько минут, чувствуя, как пол становится все более жестким и некомфортным.

–Теперь вы будете делать прием, что я описал. Нет, не на Озерове. На манекене, слава богу. Но Марк встанет только тогда, когда кто-то сделает это правильно. Кто готов спасти друга?

Марк услышал шаги. Его сердце радостно забилось от того, что кто-то вызвался спасать его. И пусть это была имитация смерти, но не имитация дружбы. Когда Марк уже сам сдавал зачет по искусственному дыханию и прямому массажу сердца, он представлял, как спасает Никиту Казакевича, своего друга с самого первого класса, и ощущал неимоверную силу победителя над смертью.

На грязном иле Москвы-реки эмоции были другими. Перед ним был настоящий труп, страшный, чумазый. Да еще и утопленный им самим. Черт! Хорошо хоть те правила сами всплывали в голове. Марк запрокинул голову Рощина, выдвинул несопротивляющуюся нижнюю челюсть и заглянул в открытый рот. Горло было свободно, но изо рта пахнуло тухлой водой. Как ты себе это представляешь – прикоснуться своим ртом к этому, мертвому?

Марк скривился, но набрал в свои мощные легкие пловца воздух и, опустившись к телу, резко вдул его в рот Яна. Ничего не произошло. В следующий раз он прижал свой рот максимально плотно к посиневшим губам так, что его чуть не вырвало. Но он справился, и воздух, казалось, прошел внутрь. Еще раз и еще. Теперь массаж грудной клетки. С этим сложнее. Марк не мог встать на колени, как в юности. Ноги давно свалили на пенсию. Озеров руками согнул их и подтащил под себя, собрав некое подобие подставки. Оттолкнулся от тела и уже возвышался над ним. Но ноги могли в любой момент отказаться держать его. Марк сложил руки одна над другой и начал обследовать грудь Рощина. Его ребра выпирали сквозь мокрую рубашку. Марк быстро нащупал нижнюю часть грудины, приложил ладонь тыльной частью и нажал двумя руками. Давление получилось слабым, а сам он зашатался. У него совсем не было точки опоры. Он надавил на грудь еще раз, более резким, как ему показалось, движением, зашатался как желе, но по отдаче понял, что этого все равно недостаточно.