Демон и Бродяга - Виталий Сертаков

Четверо с черными лицами приняли у рабов инструменты и сами взялись за работу. Кто-то отдал команду, Артур никак не мог определить этого главного, чтобы впоследствии прикончить его первым. Зазвенели кандалы, и «каторжан» вообще убрали из поля зрения. Зато, помимо ряженых колдунов, вокруг загадочной траншеи выстроились очень странные молодые люди. В одинаковых светлых рубахах на голое тело, раскрашенных алыми пятнами, босые и стриженные наголо. Очевидно, до того они прятались в землянке, а тут прибежали рысцой и построились шустро, спинами к центру и выставленными вперед оголенными кинжалами наружу. Впереди босоногих бежала старая сгорбленная шаманка и вела за руку первого юношу. Коваль сначала не обратил внимания на некоторые странности этой новой группы, пока ближайший парень не оказался от него в трех метрах.

Он был слеп.

Они все были слепы, причем слепы, скорее всего, от рождения. Но вместо внимания и настороженности, присущей слепым, их желтоватые скуластые физиономии олицетворяли абсолютное спокойствие. Каждый замер там, где его поставила старуха, босиком на острых камнях или в мокром мху. Каждый выставил впереди себя саблю, только это были не сабли.

Артур в походах навидался немало холодного оружия. Этим оружием драться с человеком, вооруженным обычной саблей, не стоило. Слишком широкое лезвие, закаленное особым методом, с прорезью по центру, с утяжелением на острие, покрытое бугорками вроде…

Вроде азбуки для слепых!

Только вот зачем слепым читать то, что написано на оружии?

Вдруг стало темнее. Артур искал причину на небе, но, видимо, глаза его обманывали. Темнота поднималась снизу, из разверстого рта могилы. Три или четыре бубна выводили нелепый, скомканный ритм, но самих музыкантов со своего места Коваль пока не видел. Мужики в траншее прекратили копать в глубину и принялись расширять ступени, сделанные ранее. Камни на их пути вниз закончились, теперь «археологи» передавали по цепочке ведра с глинистой землей и сбрасывали содержимое ведер за пределами траншеи. Две кучи по обеим сторонам раскопок росли очень быстро.

Четверо мужчин с закрашенными черной краской лицами принесли на плечах ковер, пыльный, расползающийся. Ковер раскатали между ближним краем ямы и шеренгой пленных. Затем с бешеной скоростью откуда-то приволокли заготовленные жерди, хворост и горючее. Не прошло и минуты, как по обе стороны от ковра запылали два гигантских костра. Тем временем еще больше потемнело, но Артур никак не мог понять природу явления. Солнце никуда не спряталось, все так же болталось в дрожащих потоках воздуха над степью, и облака не мешали светилу выполнять свою работу. Однако мрак наступал не сверху, он, словно роса, оседал на траве, он выползал из низин, как ядовитый болотный газ, он плескался уже у самого основания каменистого холма, грозя затопить и свежевырытую траншею, и привязанных пленников, и шатры с высокими таежными гостями.

– Эй-ха, эх-ха, жолдо-о, хха…

В круг выступили две женщины и двое мужчин. Артур не сразу определил их пол, мужчины лихо разукрасились и ни в чем не уступали своим воинственным подругам. Впрочем, это мог быть вовсе не танец войны и не пляска смерти, но Ковалю показалось, что ничего романтического, и уж тем более сентиментального в этом дерганом танце не было.

Те четверо, что осторожно выковыривали камень за камнем из подземной кладки, почти завершили работу. Они смогли спустить вниз веревки, горящие лампы и спустились сами.

Бубны били все чаще. Четверо танцоров кружились в круге. Круг отвечал им все более частыми хлопками по бедрам, все более резкими приседаниями. Слепые юноши замерли недвижимо, защищая могильник и шаманов от возможного нападения каких-то внешних сил.

– Эй-ха, эх-ха, жолдо-о, хха…

Шаманы разбились на два круга, внешний и внутренний. Внешний кружился быстрее, но во внутреннем начались сложные движения каждого вокруг собственной оси.

Артур сосредоточился и чрезвычайно легко поймал волну мозгового излучения ближайшего стражника. Нельзя сказать, что тот ни о чем не думал, а вел себя и ощущал последним поленом. Голоногий парень думал о еде, ему невероятно хотелось получить свой кусок жареного мяса, свою кружку браги и миску каши. Артур попытался выудить из этого одаренного мозга сведения о странном оружии, но натолкнулся на смесь гордости и страха. Бывший Клинок понял одно – стражу готовили с детства, нарочно ослепляли и выстроили кругом для защиты не от людей.

Черные шаманы кого-то боялись.

– Эй-ха, эх-ха, жолдо-о, хха…

Возле расстеленного ковра откуда ни возьмись появились несколько длинных жердей, на их концах торчали бараньи, медвежьи и лосиные черепа, украшенные кусками шерсти, лентами и вязанками засушенных ягод. Женщины брызгали в костры какое-то снадобье, от него искры взлетали тучей, а резкий аромат пьянил не хуже водки.

– Эй-ха, жоо-лдо, эй-ха…

– Варвара, о чем они поют? – Артур начал сомневаться, что сумеет дослушать до конца. Голова снова начала кружиться, солнце подпрыгивало, деревья и валуны вокруг раскачивались все сильнее, точно находились на борту корабля.

– Я не понимаю, это древние их языки… Кажется, они умоляют господина проснуться. А тебе не все равно, с какой музыкой нас сожрут? Это курултай, Кузнец, черный курултай! Только у них не шибко получается…

– Почему не шибко? – Коваль прикрыл глаза, выносить вращение не было сил.

– Они не умеют, – расхохотался Лука. – Эти дурни, они не настоящие… тебе не понять, Кузнец. Они верят, что надо родиться в семье, которая служила нижнему миру, или как у них там ад кличут. Тогда можно оживлять мертвецов…

«Нет никакого ада», – Артур вспомнил беседы с джинном, но промолчал.

Песня лилась все быстрее, ноги выбивали пыль из ковра, лампы по краям прямоугольной ямы полыхали, как кошачьи глаза. Высоченные костры горели вовсю, но Артуру казалось, что он видит их пламя сквозь мощные фильтры.

К разрушенной кладке в глубине траншеи вернули несколько крепких кандальников с корзинами и крюками. Повинуясь тычкам острых пик, они стали раскачивать камни и разрушать отверстие. Артуру вдруг подумалось, что все остальное имеет мало значения, и костры, и пляски, и даже его плен. Самое важное сосредоточилось сейчас внизу. Он оценивал ширину каменного захоронения метров в восемь, а длину – в два раза больше. В дыру, пробитую по центру, уже могли свободно пролезть трое.

– Эй-ха, эх-ха, жолдо-о, хха…

– Эй-ха, саолды-жжехха…

Пение лилось рекой, но река эта не походила на ленивые полноводные реки русских равнин. Скорее, она извивалась, прыгала по камням и корчилась в расщелинах скал, как непослушные весенние потоки, стекающие с северных монгольских хребтов.

Скорость нарастала. Четверо в центре круга упали на ковер и забились в падучей, но это был не припадок, а часть сложного танца. Выгнувшись дугой, почти в мостике, но не касаясь ковра руками, колдуны подпрыгивали, тряслись и выкрикивали какое-то длинное слово.