В сладостном бреду - Айрис Джоансен

— Я бы решил, что преданность Кемала явно колеблется, — сказал Кадар. — Что ты собираешься делать?

— Ждать. Наблюдать. — Он направился через двор к женской половине. — У меня пока нет безопасного места, чтобы спрятать ее.

— Ты собираешь предостеречь Tea?

— Я готов задушить ее.

— О, ты не должен этого делать, — напутствовал его Кадар. — Это может очень «расстроить» нежную даму.

Пальцы Tea сжимали оконную ставню, пока она наблюдала, как Вэр пересекает двор перед дворцом. Он скоро будет здесь, в этой комнате, рядом с ней. Она знала, что он не обратил внимания на ее нежелание видеть его. Он всегда поступал так, как хотел.

Он выглядел почти так же и в то же самое время совсем иначе. Он отбрасывал такую же длинную тень на камни, но теперь не казался таким огромным. Он стал тоньше и жестче, чем когда она его видела в последний раз, щеки ввалились, резче обозначились скулы. Но его губы оставались теми же, которые она так хорошо знала и помнила, сочными, чувственными, и его глаза, как два голубых кусочка льда, по-прежнему ярко сверкали под черными вразлет бровями.

Боже милостивый, она не в силах отвести от него глаз. И вдруг она поняла, потрясенная своим открытием, что смотрит на него так, будто изголодалась по его лицу, по его глазам, по жесткой улыбке. Это не напоминало желание, это чувство, так ее испугавшее, оказалось глубже и сильнее. Но ведь она хотела только одного — чтобы он ушел.

— Ты вся дрожишь, — сказала Селин, стоя рядом с ней. — Ты его боишься?

— Нет, конечно, нет. — Она отвела взгляд и через силу улыбнулась. — Мы здесь в безопасности. Но, возможно, предстоит не очень приятная встреча. Почему бы тебе не пойти в сад? Я позову тебя, когда он уйдет.

— Я останусь, если ты хочешь.

Tea покачала головой. Вэр, конечно же, сам отправит Селин из комнаты, а еще одного конфликта ей просто не вынести. — Иди, я сама с ним справлюсь.

— Если перестанешь так дрожать, — сухо сказала Селин. — Ни один мужчина на свете никогда не сможет напугать меня настолько, чтобы меня пробирал озноб только при одном его приближении.

Хотелось бы ей, чтобы это был страх. Она никак не ожидала, что отреагирует таким сумасшедшим, бессмысленным образом. Горечь не утихающей обиды должна предотвратить подобное предательство ее собственного тела.

— Это просто от удивления. Сейчас все пройдет.

Селин с большим сомнением посмотрела на нее и нехотя медленно вышла из комнаты.

Tea сделала глубокий вдох, затем еще один. Она слышала тяжелые, быстрые шаги Вэра по коридору. Она не должна позволить ему увидеть, что потеряла контроль над собой.

— Что это за безумие вы тут устроили? — грубо сказал Вэр за ее спиной.

Она отвернулась от окна и встретилась с ним взглядом. Он казался совершенно чужим в полумраке этой комнаты, как огромный хищный волк. Он прикрыл дверь и направился прямо к ней.

— Кемал весь раздулся от гордости. Он считает, что может перевернуть мир.

Она была благодарна ему за то, что он начал разговор с резкого нападения. Это помогло ей не поддаться предательской слабости и придало уверенности в себе.

— Почему вы обвиняете меня?

— Вы прекрасно понимаете почему. Он думает, что это чертово знамя обладает волшебной силой.

— Ну и что с того? Он сам поверил в это.

— И вы, конечно, никогда его в этом не поощряли.

— Что же мне повернуться и уйти, когда благоприятная возможность сама постучала в дверь?

— Да, черт возьми, вам именно так и надлежало сделать. — Он подошел вплотную и схватил ее за плечи. — Если он поверил, что вы принесли ему победу, он так же будет обвинять вас, когда удача отвернется от него. Неужели вы этого не понимали?

— Отпустите меня.

— Послушайте. Скажите ему, что колдовство, заключенное в знамени, кончилось.

Она смотрела на него с открытым вызовом.

— Он поклоняется Саладину. Если он опозорится перед своим хозяином, то, вернувшись сюда, он перережет вам глотку.

— Битвы не будет. Он едет, чтобы встретиться с Саладином для беседы.

— А что, если тот изменит свое решение, и все же возьмет его с собой в Акру?

— Когда это случится, тогда и подумаю.

— Но не вы. Сразу, как только я найду другое место, вы покинете Эль Санан.

— И вы отвезете меня в другую такую же тюрьму? — Она сверкнула на него глазами. — Я уеду отсюда только как свободная женщина. У вас нет здесь власти. Кемал не позволит вам меня увезти.

— Вы так хотите смерти? — Он потряс ее. — Вы хотите, чтобы умерла Селин?

— Я хочу только, чтобы вы наконец оставили нас в покое. Я сама позабочусь о Селин. — Она отпрянула от него и упрямо вздернула подбородок. — Убирайтесь. Скажите Кемалу, что вы собираетесь увезти меня. Это только поможет мне получить то, что я хочу.

На мгновение ей показалось, что он снова схватит ее, но он отвернулся, пробормотав проклятие, и зашагал к двери. Он уходил.

Облегчение, которое она испытала, длилось не долго. У двери он обернулся к ней.

— Кадар сказал, что, по его мнению, вы соблазняете Кемала каким-то даром. Что, дьявол вас забери, вы ему обещали?

Она могла бы не отвечать ему. Но зачем ей попусту тратить усилия, нетерпеливо подумала она. Она хочет, чтобы он ушел отсюда, и он ничего не может сделать, чтобы остановить ее. Она улыбнулась ему.

— Знамя для Саладина. Но только на моих условиях.

Он уставился на нее, не веря своим ушам.

— Боже!

И в следующий момент дверь захлопнулась за ним.

Гнев мгновенно оставил ее, и она почувствовала себя совершенно разбитой, словно свалилась с высокой горы. Она не позволит ему делать такое с ней. Она провела последние два года, пытаясь вытеснить его из своих мыслей и памяти, и вот, стоило ей его увидеть, и будто она никогда с ним не расставалась.

— Он ушел? — Селин вошла в комнату. — Он ничего тебе не сделал?

— Нет, но он очень сердит. Он попытается забрать нас из Эль Санана.

— И что нам теперь делать?

— Я скажу Кемалу, когда он вернется. Шейх, должно быть, раздуется от гордости из-за похвалы Саладина и будет готов к тому, чтобы его ощипали. — Она нахмурилась. — Но не будет вреда, если мы сделаем кое-какие приготовления. Завтра мы начнем собирать и упаковывать наши вышивки, а на следующей неделе я отошлю Жасмин и Ташу обратно в Дандрагон.

— Они не пойдут.

— Им придется уйти. Будет несправедливо тащить их вместе с нами, ведь мы точно не знаем, с чем нам придется столкнуться. Мы попытаемся убедить их, что пришлем за ними сразу, как только устроимся.