Мастер осенних листьев - Андрей Кокотюха

– Госпожа мастер листьев, – объявил кафаликс.

Гельмих Астараго выглянул из-за горы бумаг, высящейся на столе. Желчное лицо его исказилось в гримасе, похожей на улыбку.

– Эльга?

Эльга кивнула.

– Подойди сюда.

Рядом с титором разбирали корреспонденцию два писца. Он был совершенно не похож на человека, которого Эльга два дня назад видела при смерти. Исчезла восковая бледность, чуть округлились щеки, тени подступающей боли больше не замыкали лицо. Господин титор что-то размашистое накорябал чернильной палочкой на свитке, отпихнул его писцам и поднял на Эльгу светящиеся жизнью глаза.

– Дай руку, – сказал он.

– Что?

– Руку, – повторил правитель Амина.

Кафаликс подтолкнул Эльгу ближе к столу.

– Не эту, – титор отпихнул руку с листом на запястье, – другую.

Из складок мехового горжета он выудил каменную фигурку на цепочке, подышал на круглое основание и прижал его к тыльной стороне Эльгиной ладони. На коже, в черном круге, отпечатался пушистый красный зверек.

– Теперь ты можешь не беспокоиться в Амине о ночлеге и еде, – сказал Гельмих Астараго, любуясь зверьком. – Ты это заслужила.

Эльга чуть не расплакалась. Ей хотелось сказать, что это зря, что она совсем не слышит листья и, наверное, разучилась набивать букеты, но только хлюпнула носом.

– Кроме того, – сказал титор, – от себя лично я вручаю тебе в награду пятнадцать эринов. – Он выложил на стол кожаный мешочек. – За портрет. Хотя, – он понизил голос до заговорщицкого шепота, – я не очень узнаю в нем себя.

Эльга кивнула.

– Что ж, – сказал титор, отвлекаясь на какую-то подсунутую писцом бумагу, – у тебя есть просьбы или пожелания?

– Нет.

– Серьезно? – удивился титор.

– Мне нужны доски, для букетов, – решилась Эльга.

– Сколько?

– Двадцать. Или тридцать.

– Хорошо, – согласился титор.

– Липовые.

– Я понял. Еще?

– Все.

– Тогда… – Титор замолчал, задумался. В его глазах засветилась мысль. – Мне тут Руе пишет, что ему нужны воины. Причем просит, чтобы я отправил к нему даже мальчишек, едва-едва набранных в охрану.

– В Тангарию?

– Знаешь уже? Там наши дела идут не очень. Эрцгавры эти! А по слухам даже не эрцгавры… то есть они тоже… Письмо за письмом. Не важно, – махнул рукой титор. – Я к чему? К тому, что у меня в Салланце стоит отряд в две дюжины, сторожит деревню Яблонец от местечка Ружина.

– Они воюют?

Титор вздохнул.

– Хуже. Они готовы друг друга поубивать. Башквицы и Ружи. С одной стороны человек тридцать идиотов и с другой столько же. Лет пятьдесят между собой разобраться не могут. И бабы еще дуры! А с прошлой осени за ножи схватились. Пришлось туда отряд отправить. Куда годится, если подданные у правителя друг дружке кровь пускают?

– А из-за чего? – спросила Эльга.

– Так сами уже не помнят.

– По преданиям, – сунулся сбоку кафаликс, – Осип Башквиц, покойный прадед Башквицев, телегу сена у Ружей украл. Только не сам по себе, а в отместку за оленя, что Осип убил, а Ружи присвоили. Правда, Ружи говорят, что олень этот в зачет улова шел, что Башквицы из коптильни взяли.

– Поняла? – спросил титор.

– Нет, – сказала Эльга.

– Вот! – Правитель Амина откинулся на стуле. – Они и сами запутались, кто кому первый чего сделал. Но ненавидеть друг дружку от этого не перестали. В общем, Эльга, мне необходимо, чтобы ты эту вражду пресекла.

– Господин титор…

– Я думаю, ты справишься. Заодно отвезешь голове сторожевого отряда господину Некису приказ отправиться в столицу Края. Ты уж поразмысли сама, как там местечки примирить. Сколько тебе времени понадобится?

– Господин титор… – Эльга помедлила. – Я бы не хотела вас подвести, но, кажется, листья теперь меня не слышат.

– А доски тебе тогда зачем? – Титор посмотрел на потупившуюся девушку. – Про запас?

Он подождал объяснений, потом снова занялся бумагами.

– До Салланцы – день езды, – сухо произнес он, отчеркивая что-то палочкой. – Надеюсь, за это время ты разберешься сама с собой.

– Гос…

– И с листьями разберешься тоже, – повысил голос титор. – Мастерство просто так не пропадает. Приказ отдашь сразу по приезде. Я напишу Некису, чтобы он неделю со сборами в столицу подождал. Но дальше, если в этот срок не уложишься, придется тебе между деревенскими идиотами стоять самой. Вот!

Он прихлопнул лист печатью, свернул и подал Эльге.

Эльга взяла перевязанную тесьмой бумагу. Титор больше не обращал на нее внимания, склонился над раскрытой писцом книгой.

– Что тут у нас?

– Все, госпожа мастер, вы можете идти, – приобнял девушку за плечи кафаликс. – Господин титор восхищен вашим мастерством, но очень занят. – Он подобрал кошель с эринами. – У вас, кажется, имелся фургон?

– Да, мы остановились сразу за городскими воротами, – сказала Эльга, мягко увлекаемая кафаликсом из зала. – Нам запретили ехать дальше.

– Это понятно. Мятеж.

– Да, – кивнула Эльга. – Но мы не знали. Возможно, Сарвиссиан уже уехал.

– Из города никого не выпускали до сегодняшнего дня, – сказал кафаликс. – Вы сейчас отдохните. Я распоряжусь насчет досок, завтра утром их погрузят, и вы сможете выехать в Салланцу. В гостиницах смело показывайте печать.

Они остановились у дверей в комнату.

– Господин Саргюс, – тихо сказала Эльга, – я не уверена, что у меня получится. Вы понимаете, пальцы – будто мертвые.

Кафаликс сунул эрины ей в ладонь и открыл дверь.

– Не сомневайтесь. Господин титор в вас верит! А он мало в кого верит. Разве что в Дидеканга Руе и в вас.

Он подтолкнул девушку. Эльга ступила за порог.

– А еще я клятвопреступница. Слышите?

Она обернулась, но в коридоре никого уже не было.

Сарвиссиан обрадовался ей, будто родной дочери.

– Госпожа мастер!

Неловко подступив, он обнял Эльгу, прижал к себе. Пофыркивали Глица и Анника, косились добродушно. За пологом в фургоне громоздились доски, желтый ряд слева, желтый ряд справа, одуряюще пахло свежим смолистым деревом. В закутке из сена, как в гнезде, под фонарем и повисшим на крючке фартуком расположились клубни, корзины и одежный ворох.

– Тут, говорят, был мятеж.

– Ага. А вы как? – спросила Эльга.

– Ничего. Я-то чего? Сидел, как мышь.