Приглашение на танец - Мэнди Коллинз

Он был одет для поездок по сельской местности — в кожаные штаны и плащ свободного покроя — и выглядел этаким сельским джентльменом до мозга костей. С тех пор как Сесили впервые его увидела, нога Лукаса окрепла. Он уже не хромал, как тогда, когда ранение помешало ему танцевать на балу у Бьюли, а лишь едва заметно припадал на эту ногу. И был самым красивым мужчиной, какого только Сесили доводилось видеть.

— Не хотел тебе мешать, — сказал он и сунул руку в карман плаща. Казалось, он чувствует себя неловко — так же неловко, как чувствовала себя Сесили. — Но я подумал, может, тебе будет интересно посмотреть, что я нашел в сарае.

Ее сердце пустилось вскачь. Она быстро встала из-за стола, но задела книгу, и та упала на пол.

— О, Господин! — в сердцах воскликнула Сесили.

Лукас подошел, чтобы ей помочь, но она уже присела на корточки возле письменного стола. Лукас остановился рядом. Сесили подняла голову, и ее глаза оказались на одном уровне с его карманом. Который, как ни странно, начал шевелиться.

— Боже правый! — Сесили уставилась на движущийся карман. — Что это у тебя там такое?

В ответ на это Лукас рассмеялся, смех быстро перешел в кашель. По тому, как заблестели его глаза, Сесили сразу поняла, что его мысли приняли решительно неподобающее направление.

— Только без непристойностей! — быстро сказала она.

— Ну ладно, — притворно обиделся Лукас, хотя его усмешка выдавала, что он вовсе не расстроен.

Он сунул руку в карман, что-то там ухватил и осторожно извлек наружу.

— Мяу! — сказал крошечный рыжий котенок, щурясь от яркого полуденного солнца.

— Ой! — Сесили уставилась на пушистый комочек, который весь умещался в ладони Лукаса. — Какой чудесный малыш!

— Думаю, мать его бросила, — сказал Лукас, мысленно извиняясь перед полосатой кошкой и ее выводком, из которого забрал этого кроху. — Я подумал, может быть, ты захочешь завести котенка.

Сесили стояла и смотрела на крошечное создание, все еще не притрагиваясь к нему даже пальцем.

— Если он тебе не нужен, я могу спросить арендаторов, не нужен ли кому-нибудь мышелов.

Лукас вдруг почувствовал себя неловко. Он-то думал, что котят любят все женщины. Впрочем, он знал, что Сесили реагирует не так, как другие женщины, так что, возможно, не стоило брать на себя смелость приносить ей котенка.

— Даже не вздумай! — Она схватила его за руку с такой силой, что, как Лукас подозревал, останется отметина. — Не смей отдавать моего котенка!

От этих слов Лукасу захотелось улыбнуться, но он сдержался.

— Тогда почему ты не берешь его в руки?

Сесили глотнула.

— Я… у меня никогда не было домашнего животного. Я не знаю, как с ним обращаться.

Выражение лица Сесили представляло собой такую трогательную смесь благоговения и растерянности, что Лукасу захотелось обнять жену. Вскоре после того как они приехали в Кент, Лукас решил, что, если он хочет, чтобы у их брака был хотя бы шанс на успех, ему придется ухаживать за Сесили с совершенно такой же галантностью, с какой он ухаживал бы за ней, если бы компрометирующие обстоятельства не вынудили их к браку раньше. Лукас уже видел, что твердый панцирь, за которым Сесили привычно прятала свое сердце, за последние несколько недель стал тоньше, но она по-прежнему была слишком озабочена самосохранением, чтобы сбросить его совсем.

Поэтому сейчас, помня о своем плане завоевывать Сесили постепенно, он не давал волю рукам. Вместо этого он показал ей, как сложить ладони, и осторожно положил в них мяукающего котенка.

— Ой, он такой мягкий и такой легкий, — тихо сказала Сесили.

У нее были такие глаза… Лукас знал, что никогда не забудет этот взгляд, сколько бы ни прожил на свете. И дал себе клятву, что сделает все, что потребуется, лишь бы только такое выражение появлялось в ее глазах как можно чаще. Но конечно, после взгляда, какой у нее бывает, когда он входит в нее.

У Лукаса вдруг возникло ощущение, что неприлично думать о плотских утехах, когда его жена держит в руках котенка. Он смущенно кашлянул. От этого звука зверек прижал ушки и съежился.

— Ну вот, ты его напугал, — пожурила Сесили, потом наклонилась над котенком и проворковала: — Все в порядке, малыш.

«Прекрасно, — подумал Лукас. — Теперь они объединили силы против меня».

Сесили подняла взгляд на мужа и тихо произнесла:

— Спасибо, Лукас. Никто никогда не делал мне подарка лучше.

В ответ муж только кивнул — говорить он не мог, потому что к горлу подступил ком. Несколько минут они просто стояли и смотрели на котенка. Потом она сказала:

— Если ты хочешь сегодня вечером прийти в мою спальню…

Это были слова, которые Лукас мечтал услышать вот уже несколько недель. Ему хотелось закричать во все горло: «Да, да, да!» — но он собрал всю свою выдержку и отрицательно покачал головой.

— Спасибо, дорогая. — Лукас тщательно подбирал слова и старался не выдать, как сильно ему не хочется ей отказывать. Но он должен был сказать ей правду. — Боюсь, я сделал открытие — мне нужно от тебя нечто большее, чем просто симпатия.

Сесили поморщилась — он употребил то же самое слово, за которым она сама пряталась от него раньше. У Лукаса не было намерения бросать ей в лицо ее собственные слова, но это было вполне подходящее название для отношений, которые между ними установились. Но после того как они нашли тело Уилла, Лукас вдруг осознал, насколько быстротечным может быть отпущенное им время, и отчетливо понял, что ему нужно от Сесили.

И это была не симпатия.

И не дружба.

Ему нужна любовь.

— Любовь, дорогая моя жена, — сказал он Сесили. — Мне нужна твоя любовь. И пока ты не будешь готова мне ее отдать, я не буду приходить в твою спальню.

Он вышел, оставив Сесили смотреть ему вслед широко открытыми глазами. А котенок мирно дремал в ее ладонях, не догадываясь, какая человеческая драма разыгралась вокруг него.

Шли дни. Лукас, верный своему слову, не входил в спальню Сесили. В тот день в библиотеке, когда он сделал это заявление, Сесили больше всего на свете хотела бы дать ему именно то, чего он желал. Позволить себе в него влюбиться было бы очень легко. Более того, она знала, что уже чуть-чуть влюблена. Но воспоминания о том, как больно ей было, когда Дэвид порвал с ней, удерживали ее от всепоглощающей любви. Сесили с радостью дарила бы мужу утешение такого рода, какое он предлагал ей с самого начала их общения. И она знала, что могла бы его уговорить, но вместо этого, уважая желания Лукаса, покорилась. Все равно большую часть дней она не видела его до самого обеда, потому что он много времени занимался делами поместья — например, ремонтом коттеджей арендаторов. А по ночам они спали каждый в своей кровати. Но что, если ей захочется, чтобы с ней рядом лежал кто-то более весомый, нежели свернувшийся клубочком Рыжик? Что ж, она постарается не думать о страсти, которую испытывала в объятиях мужа, и вместо этого сосредоточится на решении загадки, кто убил Уилла Далтона.