Слова, из которых мы сотканы - Лайза Джуэлл

– Ну да, – сказал он. – Этого я и боялся. Все считали, что, поскольку ты этого не видела и ничего не могла запомнить, это на тебя не повлияло. Но все эти годы жить с человеком, который не верил, что ты его дочь, жить без матери, оторванной от семьи… Это было тяжело.

– Да, это было непросто, – мрачно отозвалась она. – Совсем непросто.

Он снова грустно посмотрел на нее и вздохнул.

– Послушай, – сказал он, – у нас с тобой есть о чем поговорить. Уверен, есть еще миллион вещей, о которых ты хотела бы спросить. Почему бы тебе не остаться на ночь? У меня есть свободная комната и свежее белье. Я могу открыть бутылку вина. Будет здорово как следует познакомиться с тобой. Когда-то мы в самом деле были очень близки, как ни безумно это звучит.

Лидия посмотрела на его доброе лицо с тонкими чертами и подумала, что они когда-то действительно могли быть близки. Он был человеком, которого маленькая девочка хотела бы видеть своим дядей. Она могла представить, как он качает ее на качелях или ведет в магазин. Она могла представить его своим другом.

– Это будет замечательно, – сказала она. – Давай так и сделаем. Есть много деталей, о которых я хочу узнать. О моей маме и о малыше. У тебя есть фотографии?

– Ну да. Моя мама отдала мне перед смертью свои фотоальбомы. Все семейные фотографии. Твои детские снимки, фотографии твоей матери…

– Это у меня есть, – перебила Лидия. – Отец отдал мне свои фотоальбомы. Я имела в виду, есть ли у тебя фотографии ребенка? Томаса?

– Да, – ответил Род. – Думаю, что да. И если ты хочешь, завтра утром после плотного завтрака я отведу тебя на кладбище в Пенрисе. Ты увидишь, где похоронен маленький Томас… если захочешь.

– Да, – сказала Лидия, едва не задохнувшись от смешанного чувства восторга, печали и благоговения. – Да, пожалуйста. Я действительно хочу этого. Потому что он не только мой брат, верно?

Род вопросительно посмотрел на нее.

– Да, – сказала она. – Он и их брат тоже. Он брат Дина, брат Робин и сын Дэниэла Бланшара. Я хочу увидеть его для них. Для них всех.

– Хорошо, – сказал Род. – Хорошо. Значит, дело решенное.

Он оглянулся через плечо на часы, висевшие на стене кухни.

– Да, вот оно! Солнце определенно перевалило за нок-рею, и теперь настало время для бокала вина. Позволь сказать, это будет самый приятный бокал вина за всю мою жизнь.

Благодаря довольно сложной системе распечатки электронных писем и доставки их в хоспис, где Дэниэл сначала читал, а потом отвечал рукописными каракулями на плохо читаемом французском языке, которые вводились с клавиатуры у нее дома и отправлялись к Марку, стало ясно, что брат Дэниэла приедет в четверг с намерением остаться на неопределенное время – иными словами, и Мэгги была рада, что об этом так и не было явных упоминаний, до смерти Дэниэла.

Она купила несколько пленок с уроками французского языка и стала слушать их, разъезжая между домом, Либби и хосписом. Мэгги слушала их и сейчас. «J’ai laissé ma porte deverrojoillée», – слегка покровительственным тоном произносила женщина. «J’ai laissé ma porte deverrojoillée», – повторяла Мэгги с таким грассированием, какое только могла изобразить, удивляясь, нужно ли ей будет кому-то объяснять по-французски, что она оставила свою дверь незапертой.

Мэгги включила левый поворотник и свернула с главной дороги на подъездную аллею к дому Дэниэла. Марк должен был приехать через час, и ей предстояло убрать постель Дэниэла и постелить свежее белье. Она также привезла несколько пакетов – только основные продукты вроде хлеба, молока и сыра. (Ничего, кроме чеддера. Она некоторое время разглядывала французские сыры в витрине супермаркета, но потеряла самообладание; как французский сыр, купленный в Бери-Сент-Эдмундсе, мог выдержать сравнение с настоящим французским сыром?) Она также купила яблоки, бананы и пару пакетов замороженного супа. И брусок мыла. (Всегда приятно начинать день со своего мыла, которым никто до тебя не пользовался.)

Она выключила двигатель, и покровительственный голос женщины прервался на полуслове, когда она говорила что-то насчет обувного магазина. Забирая сумки с заднего сиденья и направляясь к дому Дэниэла, Мэгги повторяла про себя: «Je vais a la mansion de Daniel. J’ai quellques achats. Je m’apelle Maggie. Commenn s’est passé voutre vol?»

Мэгги надела новый сарафан, – это было хорошо, что она по-прежнему имела красивые руки, а ее декольте не нуждалось в маскировке; хорошо было немного открыть свое тело в солнечные дни. Сарафан был белым. Предстоящий день казался настолько темным и неопределенным, что Мэгги неосознанно выбрала цвет, символизирующий новизну и невинность. Она обула светлые гладиаторские сандалии, а ее кудрявые волосы были собраны и заколоты по обе стороны от лица.

Когда она шла к двери дома, пришло голосовое сообщение от Марка: «Chere Maggie, je suis dans un taxi. Je serai le en une heure». Ровно час спустя она подошла к окну, услышав шорох покрышек по гравию и увидела автомобиль, подъезжавший к дому. Мэгги надела солнечные очки. Это было такси, и на заднем сиденье находился мужчина. Она подняла солнечные очки на лоб, но в момент суетного тщеславия решила опустить их. Сегодня был солнечный день, и она хотела произвести благоприятное первое впечатление, если не показаться моложе своего возраста.

Она спустилась по лестнице, открыла дверь и встретила гостя широким жестом и приветственной улыбкой.

Мэгги подготовила и многократно повторила свою первую фразу по-французски: «Bonjour, Marc, ravis de vous decontrer». Когда автомобиль остановился, она подошла к дверце со стороны пассажира и увидела, как Марк наклонился, чтобы открыть ее. «Bonjour, Marc, – подумала она. – Bonjour, Marc». Но когда он выбрался наружу, все слова в ее голове куда-то пропали, и она просто уставилась на него, слегка приоткрыв рот и прижимая руку к груди. Потому что мужчина, который вышел из такси перед домом Дэниэла, выглядел точно так же, как Дэниэл.

Марк улыбнулся.

– Должно быть, вы Мэгги, – сказал он. – Очень приятно познакомиться. Меня зовут Марк.

Мэгги по-прежнему молчала, глядя на человека, который называл себя Марком, но в сущности был Дэниэлом.

– Я… – начала она и беспомощно замолчала.

– С вами все порядке? – спросил он и опустил руку, протянутую для рукопожатия.

– Да. Oui. Извините, я… – Ее мозг постепенно заработал, и мысли, застрявшие в буфере обмена, начали просачиваться наружу. Этот человек не был Дэниэлом. Этот человек был Марком. Этот человек выглядел слишком здоровым. Этот человек был Марком. Значит, этот человек был не только братом Дэниэла, но и его близнецом.

– Извините, – сказала Мэгги. – Дэниэл не сказал мне, он не говорил… Простите, я не знаю, как сказать «близнец» по-французски.

Человек по имени Марк улыбнулся и ответил: