Люськин ломаный английский - Ди Би Си Пьер

Там, съежившись, сидели англичане. Силы покинули их, как всегда бывает перед приближением смерти. Они сидели, как статуи, на земляном полу.

Высоко в небе пролетел аэроплан, полный людей, которые пили чай и направлялись на Запад в волшебное будущее. Хизы молча придвинулись друг к другу. Казалось, они сделали это инстинктивно, не сговариваясь, и эта картина заставила командира застыть. Он смотрел, как они повернулись друг к другу, начали жаться, как новорожденные кутята. Братья обнялись, прижавшись друг к другу всей длиной тела, и один из них начал выводить круги по спине другого. Кажется, он произнес что-то вроде «Кто глупышка?».

Солдаты подняли стволы. Прицелились и нажали на курки.

Щелк.

Щелк.

— Блядь, — сказал Гаврила.

— Да, Гаврила, патронов точно нет.

Блэр повернулся и открыл глаза. Он увидел, что командир злобно орет на солдат, а те уставились на пустые магазины. Вдруг за их спиной появилась полностью одетая Людмила. Лицо у нее было розовым и свежим, хотя выражение лица и взгляд были беспощадными. Девушка прошла мимо двух солдат к Блэру, обволакивая его запахом их секса. Не отводя от него глаз, она протянула руку к его паху, пошарила там, распространяя жар через ткань его брюк.

Затем резко сунула руку в карман.

Появился патрон. На нем был крошечный узор, то ли орел, то ли черт, готовящийся взлететь. Она передала его Гавриле и вышла из комнаты, молча и отстраненно, пройдя мимо озаренного солнцем кухонного окна и дальше, через дверь, на сияющий снег.

Не говоря ни слова, солдаты смотрели, как она уходит. Офицер Сергеев засунул патрон в ствол. Взвел курок и поднял ствол к плечу.

И выстрелил.

Кровь залила стену за спиной у братьев Хиз.

Людмила подняла голову на заходящее солнце. Оно висело томно, сияя словно через яичный белок. Ночь казалась такой невероятно далекой.

Тяжело вооруженный вертолет проплыл в небе. Людмила подавила дрожь.

— Пожалуйста, послушай, постарайся включить свою тупую башку, — сказал Макс. — Если бы у тебя хоть один глаз был на башке, ты бы увидела, что этот обязательно умрет, или уже умер. Как ты думаешь, с чего еще он лежит здесь и ни хуя не дышит?

— Конечно, он дышит, — протянула палец Людмила. — Видишь? Ты думаешь, я электрические заряды излучаю и могу заставить мертвецов подпрыгивать? Так что не трынди.

— Ха, ладно, он дышит, но это вообще ничего не доказывает. Он же щас подохнет, не трогай ты его. У него и без тебя душа к ангелам отлетит.

— Думай башкой! Не скажу, что их состояние очень отличается, если учесть, что один странно дергается, а второй лежит неподвижно. Этот вот более спокойный. Нужно еще убедиться, есть ли у тебя вообще мозги в башке.

— Ха! Значит, теперь он спокойный, да? Знаешь, можно сказать, что смерть — высшая форма спокойствия. Я могу сказать, что, если ты не ищешь от него неприятностей, тогда мертвый — твой. Очень, очень спокойный. Неизменно спокойный.

— Максим!

Молодая китаянка в форменном платье обошла клетку, отвлекая внимание Людмилы от витрины.

— Чем я могу вам помочь?

— Скажите, они от одной матери? — спросила Людмила, указывая на комочки черной шерсти. — Кажется, вот этот какой-то тормозной.

Девушка с улыбкой кивнула:

— Да, они одного помета. В этом возрасте они очень много спят и просыпаются несколько раз на дню. Вы хотите купить?

— Да, хотелось бы. — Людмила сняла сумку с плеча и поставила на пол.

На ней было красное платье, которое много лет назад купил ей отец, платье принцессы, платье ее побега. Сегодня она решила надеть именно его.

— Я хочу его подержать, — сказал Блэр.

— Подержишь после меня. Только осторожно!

Макс резко выдохнул. Он посмотрел на часы и повел из стороны в сторону глазами.

— Вы можете его привести в сознание настолько, чтобы он был похож на живого? У нас щас машину отбуксуют.

Людмила даже не взглянула на брата. Ее лицо озарилось, словно солнышко проглянуло среди туч, когда открылась дверь клетки и она подцепила рукой одного спящего котенка. Он проснулся на полдороге к ее груди и жалобно мяукнул.

— Какая прелесть, — пропела Людмила, щекоча ему под мордочкой пальцем.

— Можно мне подержать? — спросил Блэр.

— Давай я поеду домой и заберу вещи? — спросил Макс. — Мы через час должны быть готовы.

— Пожалуйста, говори по-английски, — укоризненно глянула на него Людмила, продолжив на родном языке: — Тебе придется когда-то начинать. Не надейся, что Блэр научится говорить на ибли, просто чтобы понимать твой дурацкий треп.

— Черт.

— Максим!

— Черт, — повторил Блэр, протягивая руку к котенку.

Макс вздохнул:

— Ха, ладно, я ухожу. Если решишь дождаться от котенка страстного проявления чувств, до ноября ты тут зависнешь.

— Я куплю котенка, подожди! Ради бога! — Людмила взяла котенка из рук Блэра, поднесла к лицу и подула на него.

— Знаешь, кажется, ты не движешься семимильными шагами к его покупке. У меня такое ощущение, что ты хочешь поселиться в этом магазине, ведь здесь так охуительно воняет говном.

— Просто пасть заткни!

— Просто возьми его домой, и там ты сможешь до посинения охать над ним, как идиотка.

— Я тебе сказала, что это для офиса, мы его домой не возьмем.

— Да, офис, очень важное дело, просто глобальная операция — офис и котенок. И вообще, с чего ты решила своими монгольскими мозгами, что в офисе нужна кошка? Это ж не детдом!

— Это создаст там домашнюю атмосферу. Кошки успокаивают. Слышал, что говорят врачи?

— А, да, конечно, я забыл, экстренная медицинская помощь предполагает, что нужно купить кота для англичанина, чтобы тот все дорожки обоссал и обосрал.

— Ты меня послушай: если будешь пытаться испортить мне день, я закрою твою «Мастеркард».

Людмила заплатила за котенка и, пока Макс хмыкал и что-то бормотал себе под нос, показала продавщице на несколько вещей, включая пушистую корзину для поездок, украшенную сердечками. Макс закатил глаза.

Он хмурился, неся котенка в корзинке по Хай-стрит. Людмила ругалась, что он размахивает корзиной, а Макс грозился начать размахивать ею над головой. Еще одна злобная тирада послышалась, когда Людмила замедлила шаг у входа в продуктовый магазин «Сайнсбери» и велела Максу подождать на улице.