Моё сердце в тебе бьётся - Даша Коэн

Думала, что узнаю о том, что он после первого свидания моих ухажеров опять запугивает и сама, без предварительных ласк, закачу ему скандал. Да только и тут меня ждал феерический провал.

На большой перемене я мило поздоровалась с Егором, а он, видя мой интерес, не отшатнулся от меня в ужасе. Нет! А наоборот! Шагнул ближе и неожиданно для меня вновь залепил приглашением:

- Алёнка, не хочешь после пар в боулинг сходить, а? Мы тут ребятами собираемся, так что…

И внутри меня стремительно все упало. Ниже плинтуса, черт возьми! А глаза сами отыскали в толпе Соболевского и желудок от чего-то свело болезненной судорогой. Он стоял и мило болтал с какой-то девчонкой с параллели.

И плевать он хотел, что в субботу я ходила в кино с Маковым, а сегодня собираюсь с ним же в боулинг. Вообще фиолетово, понимаете?

Любовь у него, да? Да подтереться такой любовью можно!

Зло отвернулась от этого исчадия ада и, вопреки всему и своим истинным желаниям, согласилась на приглашение.

Пусть знает, я теперь живу полной жизнью. Захочу и пойду куда вздумается, хоть на свидание, хоть в клуб, хоть на гребаную вписку. А что там по этому поводу думает Соболевский?

Плевать! Совершенно индифферентно!!!

Да только никакие развлечения не доставляли мне удовольствия. И Макову, после похода в боулинг, я все-таки честно и открыто это сказала. К чему мучить человека и самой мучиться?

- Только друзья, Егор, – пожала я плечами и пожалела о том, что вообще дала парню шанс.

- Окей, – грустно улыбнулся мне одногруппник и все-таки проводил меня до общежития.

И целые две недели ко мне еще несколько раз подкатывали ребята с потока. Куда-то звали. Мило улыбались. Вот только было одно «но» – я никуда с ними идти не желала. Абсолютно!

Я хотела прийти после пар в свою маленькую общажную комнатушку, завалиться на скрипучую койку и грустить. Слушать заунывные треки, гонять чаи и зубрить конспекты, с перерывом на тупую, ноющую боль за ребрами. А не вот это вот все…

И с каждым днем я чувствовала себя все хуже и хуже, да и на учебу идти становилось уж совсем невыносимо. Потому что там был Он. И когда я смотрела на него или чувствовала его запах, то меня словно кипятком окатывало с ног до головы. Я скрежетала зубами, стискивала руки в кулаки и меня резко начинало бесить все вокруг. И хандра накатывала еще пуще прежнего, а вместе с ней становилось реально трудно дышать.

Я словно тонула в своей ненависти, злости и раздражении. Но выплеснуть все это никак не могла.

Пока однажды, в субботнее морозное утро на последней паре, Нечаева не прервала мои тухлые думы вопросом:

- Ну так ты как?

- Что? – обалдело подняла я на нее глаза.

- Ты вообще слышала, что я тебе только что говорила? – насупилась Лидка.

- Нет, – совершенно безжизненным голосом ответила я.

- Капец ты, Княжина, – фыркнула подруга, а я только пожала плечами.

Мне бы только последние сорок минут продержаться, а потом доползти до общаги, упасть лицом в подушку и закосить под умертвие.

Идеально, как по мне!

Но Лидка спустя минуту решила не злится на меня, а снова повторить свое приглашение.

- Лель? Ну поехали, а? На горке покатаемся, в баньку сходим, шашлыки пожарим. Здорово будет! Ну?

- Куда ехать надо? – устало посмотрела я на девчонку.

- В «Сосны и ели», Княжина! – зло пробурчала Нечаева, и я тут же оглянулась на Соболевского, чувствуя, что все мои внутренние органы моментально изошли на узлы.

- В «Сосны и ели»? – переспросила я, задохнулась, а потом задышала часто и тяжело. Так, будто бы пробежала на запредельной скорости марафон.

Боже!

- Да! Едут дружбаны Кирилла, а я там толком никого и не знаю. Алёнка, ну поехали, а?

- Поехали, – почти не раздумывая ответила я, а потом прикинула как безболезненно перенести вечернюю смену в закусочной на другой день.

И вот уже мы на машине Решетова мчимся в сторону загородного клуба, а я все украдкой смотрю на себя в зеркальце и поправляю волосы, что так некстати выбились из тугой косы. Пальцы нервно стискиваю. Губы так вообще все почти до крови искусала. За ребрами бушует ураган…

От чего? Да кто ж его знает!

А уж когда добрались до места назначения, так я вообще с трудом смогла совладать со своим волнением.

И в голове лишь и бьется нервно – Он будет здесь.

Будет…

Вот только, среди друзей Кирилла, я не увидела знакомые черные глаза. Их не было и тогда, когда мы катались на горке, а потом и на коньках. И тогда, когда мы жарили шашлыки, мылись в бане и плескались в здоровенном крытом бассейне. И позже, когда начались танцы в большом зале огромного дома, Никита Соболевский тоже не появился.

А уж когда часы пробили полночь, я окончательно поняла, что и он уже не появится.

И я ушла по-английски.

Поднялась в свою комнату, закрылась изнутри, сняла с себя одежду и нырнула под мягкое пуховое одеяло. А потом накрылась им с головой.

И разрыдалась…

POV Алёна

Утром я ожидаемо проснулась разбитая и с разрывающейся от боли головой. Веки налились свинцовой тяжестью и опухли, а губы были искусаны в кровь. За ребрами тоскливо и протяжно ныло настолько сильно, что какое-то время я была неспособна даже встать с кровати. Просто тупо лежала и смотрела как падают за окном снежинки. И ни одного лучика солнца нет.

Ни одного…

Прикрыла глаза и протяжно вздохнула, под конец переходя на жалобный стон. И от самой себя стало противно. Ну вот чего я в хандру-то ударилась, глупая?

Отскоблила себя с кровати и потопала в душевую, отчетливо понимая, что еще весь дом спит. И там, под упругими теплыми каплями я снова утонула в тягучих, как кисель, воспоминаниях.

Никита и его тело под пальцами. Стальные кубики пресса. Пугающая сила бицепсов. Мощь сильных, тренированных ног. Жесткая щетина и, в противовес ей, такие мягкие и шелковистые волосы на голове. Густые. Как и ресницы. Любая девчонка бы завистью захлебнулась.

И его лицо…

Когда-то я ненавидела его и желала никогда больше в жизни своей не видеть. Забыть его навсегда и никогда не вспоминать. Навеки вечные вытравить его образ из своей памяти.

А сейчас?

А сейчас оно меня пугало. Потому что при взгляде на него мои внутренности совершали какие-то дикие кульбиты, а потом и вовсе поджимались трясущейся, мандражирующей кучкой. Но я не отворачивалась. А все смотрела и смотрела, пытаясь понять, от чего во мне все так звенит и гудит как в трансформаторной будке, стоит только глазам встретиться с его образом.