Моё сердце в тебе бьётся - Даша Коэн

Он сломался.

Как и я.

POV Алёна

Трудно дышать.

А на деле – совсем нечем. Вместо воздуха одна сплошная ярость и ненависть.

Вваливаюсь в двери общежития и обвожу холл затуманенным взглядом. И нужно бы успокоиться, да только внутри меня бурлит слишком много разных эмоций. Меня трясет, адреналин на запредельных значениях и мысли в голове роятся такие…что их и анализировать страшно.

Боже, какая же я дура! Наивная и непроходимая идиотка!

Поднимаюсь в свою комнату, сердито дергаю дверь. Заперто.

- Ага, не нагулялась еще, милая подруженька? – тихо, но максимально злобно бурчу сама себе под нос, пока вожусь с замком, – ну ничего, ничего, явишься ты домой, я тебе все серое вещество тонким слоем по стенкам размажу! Предательница!

Раздеваюсь рывками, дергаю молнию на старенькой курточке и чуть не порчу вещь. Рычу с досады, а потом, как есть, заваливаюсь на кровать и накрываю голову подушкой, пряча себя и свои слезы от этого мира.

Тараканище?

О, нет!

Это паук. Отвратительный, мерзкий, ядовитый! И он плел свою смертельную паутину, а потом, не моргнув и глазом, заманил меня ее сети. Смотрел своими черными глазищами, будто бы в самую душу заглядывал, и дружить предлагал.

Ага, тоже мне, дружище нашелся, ни дать ни взять.

И я, святая простота, верила в его россказни. Сочувствовала его непростой судьбе, пыталась разглядеть в нем что-то хорошее. И, черт возьми, сделала это!

Он надел на меня шоры. А я закрыла глаза на травлю, на его жестокость, на долгие годы унижений и оскорблений. На все закрыла. Думала, что Никита Соболевский изменился и стал человеком.

Господи, как же сильно я заблуждалась!

Он как был чудовищем, так и остался!

Вспомнила, как нюхала его парфюм и застонала от стыда. Как разглядывала его тело в отражении. Всматривалась в правильные, почти совершенные черты лица. А однажды даже прикоснулась кончиками пальцев к его губам и вспомнила, как он целовал меня однажды, а потом с каким-то странным чувством опустошения подумала, что скоро эти самые губы будут целовать другую.

Его любимую.

А-а-а!!!

И снова виток на адовом аттракционе. А за ним лавина воспоминаний обрушивается на меня и прибивает своей неприглядной правдой.

... сколько себя помню, столько и люблю одну девушку…

Это неправда! Это какой-то долбанный сюр!

А перед глазами каруселью пронеслись годы в детском саду, школе и первый курс института. Все его поступки, все обидные слова, что он цедил мне в гневе. Я вспомнила абсолютно все!

Но как во всей этой грязи могло быть замешано чистое и прекрасное чувство?

Нет, любовь тут совершенно ни при чем!

Это всего лишь больная одержимость, не более!!!

Никита Соболевский украл у меня детство. И теперь уж я точно знаю, что это именно он, намеренно и предумышленно забрал у меня Тайного Поклонника. А теперь и на меня позарился. Думает меня можно купить, облапошить задушевными разговорами, обдурить, корча из себя обычного адекватного и веселого парня.

Да вот только я знаю, кто скрывается на самом деле под овечьей шкурой.

Монстр!

Именно на этой мысли я и услышала, как тихо скрипнула дверь в комнату. Подняла глаза и с осуждением уставилась на Нечаеву. Явилась, девица-краса.

Я много хотела ей сказать: что она мне больше не подруга, что я не могу ей более доверять, но…какие доводы тому будут? Никита Соболевский даже здесь загнал меня в рамки. Предъявить толком нечего.

- Скажи-ка мне, Лида, я говорила тебе, что мы с Никитой расстались? – поднялась я на кровати и в лоб, без приветствия спросила у девушки.

- Говорила, – кивнула та.

- Говорила, что все мои, внезапно вспыхнувшие чувства, оказались ошибкой?

- Угу, – сложила Нечаева руки на груди.

- Тогда какого черта ты лезешь туда, куда я тебя не просила? – форменно зарычала я.

- А ты? – подняла, по ходу, уже бывшая подруга подбородок.

- Что я?

- Почему ты плачешь, после каждой встречи с Соболевским?

- Я не плачу, – нервно отерла я мокрую щеку, – Да и что у меня, кроме этого парня, нет больше поводов для грусти? Больная бабушка, например, или ссора с матерью…но ты все решила сама, на пару с этим…этим мудаком! – в конец разошлась я.

- Я думала, что тебе плохо без него, что ты любишь Никиту и именно поэтому каждый вечер сидишь на своей кровати унылая, замучивая и грустная. Я хотела тебе…вам помочь!

- С меня хватит! – подскочила я на ноги и уперла руки в бока.

- И что это значит? – скопировала мою позу Лидка.

- Я перевожусь. Ясно? Живите тут, как хотите, теперь. Смотрю, у вас собралась отличная компашка –предательница, агрессор и его шестерка, – выплюнула я и снова завалилась на кровать, отворачиваясь к стенке и накрываясь с головой одеялом.

А Нечаева только в ответ выкрикнула:

- Дура, сама же потом локти кусать будешь! Меня вспомни, как я волком выла!

А минуту спустя села рядышком и ласково погладила меня по голове, пока я снова пускала совершенно бесполезные слезы.

- Прости меня, Алёнка. Но я искренне думала, что вы любите друг друга. Уж твой Соболь точно по тебе с ума сходит.

Ага, сходит. Давно уже сошел! И татуировка у него соответствующая. Говорящая! Больной на голову Джокер он и есть.

Да и к чертовой бабушке его! Переведусь! Вот завтра сразу же после пар пойду деканат и заявление напишу. И больше никогда этого полоумного не увижу. Пусть любит кого-то другого, а мне вот это вот все никуда не упиралось вообще! Потому что я совершенно точно знала, что именно меня ждет дальше.

Этот человек не остановится. Никогда. Так и станет отравлять мне жизнь, пока окончательно меня не изведет на тот свет. Поэтому я должна бежать от него. Обязана!

И на следующее утро я шла на пары как на эшафот. Все боялась, что Соболевский опять со своими гортензиями подвалит или беседы ненужные мне заведет. Шарахалась по институту как тень, да только мой извечный враг будто бы немного ослабил свои путы. В мою сторону не смотрел, с разговорами не домогался, да и вообще стойко делал вид, что меня не существует.

Но… я на эти фокусы не купилась.

А потому сразу после занятий целенаправленно выдвинулась воплощать в реальность свои планы.

Деканат. Заявление. Перевод.

И вот я уже сижу за маленьким столиком и вписываю в бланк свои данные. Что, куда и зачем. А в голове какая-то каша варится. И как-то неожиданно я делаю ошибку. Снова и снова.