Суеверный - Роберт Лоуренс Стайн

Она посмотрела на свои сцепленные руки, лежавшие на коленях.

Мэри Бет взяла ее руки в свои.

– Как ты можешь так говорить? – ответила она приглушенным шепотом. – Ты же знаешь, что это не правда!

– Но Чип не приехал бы сюда, если бы не я. Он приехал из-за меня, – жалобно сказала Сара.

По ее распухшей щеке скатилась слеза. Сара знала, что слез у нее почти не осталось. Она плакала всю ночь.

Прижималась к Лайаму и плакала. Не потому, что все еще любила Чипа. А потому, что чувствовала себя виноватой.

Они с Мэри Бет сидели рядышком на диване в комнате Мэри Бет. На столике перед ними нетронутыми стояли кружки с горячим кофе. Сегодня на Мэри Бет были черная юбка и черный свитер. После звонка Сары она специально пораньше пришла с работы, чтобы встретиться с ней.

На Саре были мятые вылинявшие джинсы и запачканная спереди синяя футболка с длинными рукавами.

– Я пришла сюда прямо из полицейского участка, – пробормотала она, высвобождая свои руки из рук Мэри Бет, чтобы откинуть назад темные волосы.

– Лайам был против того, чтобы я туда ходила. Но я хотела рассказать им о том, что знала Чипа. Я хотела рассказать им, зачем Чип приехал во Фривуд.

Мэри Бет наклонилась вперед и взяла кружку.

– Так Лайам не хотел, чтобы ты туда ходила?

Сара кивнула.

– Он видел, как я расстроена. Он... Он был так мил. Всю ночь обнимал меня и дал мне выплакаться. И все время повторял, что мне не в чем себя винить.

– Ну, это так и есть, – твердо сказала Мэри Бет.

Она приподняла кружку у рта. Кофе потек сбоку. Девушка, не отрываясь, смотрела на Сару.

– Ты не приглашала Чипа во Фривуд. И ты не имеешь никакого отношения к... к его смерти.

– Но это так странно, – сказала Сара, вытирая слезу со щеки. – Так странно знать человека, которого убили.

Мэри Бет кивнула. Она сделала глоток и поставила кружку на стол.

– Что же произошло в полицейском участке?

Сара вздохнула.

– Я разговаривала с детективом Монтгомери. Мне кажется, его так зовут. Чернокожий, с очень тихим голосом. Он был очень любезен. Проявил понимание. Детектив хотел знать, когда я видела Чипа в последний раз. И не знаю ли я кого-нибудь, кто мог бы желать его смерти. Он задавал и некоторые другие вопросы, – она передвинулась на кушетке, выпрямив спину.

– Полицейский видел, что я расстроена. Он не так уж долго меня расспрашивал. И сам казался очень расстроенным.

– Детектив был расстроен?

– Ну да. Он сказал, что у местной полиции забрали это дело. Им теперь займется ФБР или кто-то еще. И еще сказал, что его не учили разыскивать серийных убийц. Я не знаю, почему он рассказал мне об этом. Мне кажется... – Сара замолчала.

Некоторое время подруги сидели молча. Сара слышала, как потрескивает потолок. Кто-то ходил по квартире над ними. Из соседней квартиры доносился звук ударных – там был включен стереопроигрыватель.

Вокруг кипела жизнь. Для большинства людей это был обычный день.

– Когда я выходила, в полицейский участок приехал отец Чипа, – сообщила Сара Мэри Бет. – Я видела, как на парковочную площадку въехал белый лимузин. Видела, как он медленно вышел из машины.

– Что ты ему сказала?

– Я... ничего. Я была не в силах с ним разговаривать, – призналась Сара, избегая взгляда Мэри Бет. – Я прошла другой дорогой. Чтобы он меня не видел. Что я могла ему сказать?

– Чип и его отец, они были близки? – спросила Мэри Бет.

Сара кивнула.

И снова шаги над головой. За окном солнце спряталось за тучу. В маленькой гостиной Мэри Бет стало сумеречно.

Сара снова вздохнула.

– Зачем кому-то понадобилось убивать Чипа? Я хочу сказать – зачем кто-то незнакомый убил Чипа? Это просто ужасно, Мэри Бет! И так странно!

– Сара, выпей немного кофе. Тебе нужно перестать думать об этом. Тебе нужно как-то отвлечься. Ты должна...

– Но как? Я хочу сказать, что я знаю человека, который был убит. Жестоко убит. И – о, Господи! – Сара прижала руки к бледным щекам.

– Сара! В чем дело? – спросила Мэри Бет.

– Я знала двоих из них! – воскликнула Сара. – В студенческом городке произошло четыре убийства. И я знала двоих убитых! Чип – и эта студентка-старшекурсница. Девра Брукс. Я встречала ее. Я встретила ее в ресторане. Незадолго перед тем, как она была убита. О, Господи, Боже мой! Господи! Как это может быть, чтобы я знала двоих, которые были убиты? Как?

Сара покрепче затянула пояс синего хлопчатобумажного купального халата. Она стояла у стола, накрытого к завтраку, по другую сторону от Лайама.

– Р-р-р! Я рычу на тебя, Лайам! – она обеими руками откинула взлохмаченные волосы.

В семь тридцать утра Лайам уже был одет в свободные хлопчатобумажные брюки и коричневый вязаный джемпер с белой спортивной рубашкой. Волосы, еще влажные после душа, были аккуратно расчесаны. Он пожал плечами и улыбнулся, успокаивая ее.

– Прости меня, пожалуйста! Но я не могу есть яйца.

Он отпихнул тарелку на середину стола.

– Р-р-р! – Сара расставила согнутые пальцы, как когти, изображая разъяренную тигрицу.

– Ты можешь рычать, сколько хочешь! Я говорил тебе не покупать яйца после наступления темноты. Это очень древнее суеверие, но...

– Да! Очень древнее суеверие! – воскликнула она, словно это подтверждало ее правоту. – Очень древнее и очень глупое.

– Сара, пожалуйста, не расстраивайся. Сядь!

Сара была не склонна считать инцидент исчерпанным. Она плохо спала ночью. Прошло уже две недели со дня гибели Чипа, но она все еще видела его во сне. Стоило ей закрыть глаза, чтобы расслабиться, и перед ней тотчас возникало его лицо.

Две недели. А она все еще не может нормально спать по ночам.

Чип, почему ты преследуешь меня? Ты когда-нибудь оставишь меня в покое?

Сегодня утром Сара наблюдала за тем, как Лайам аккуратно спустился с кровати с правой стороны и сделал три круга по комнате, прежде чем пройти в ванную. Это вывело ее из себя.

– Лайам, я и понятия не имела, что у тебя столько суеверий! – простонала она.

Он не ответил.

Сара встала, хотя ее занятия начинались не раньше одиннадцати, и приготовила ему жареные яйца на гренках, от которых он, не задумываясь, отказался, когда она рассказала ему, что купила яйца накануне вечером после занятий в библиотеке.

– То, что кучка невежественных ирландцев боялась покупать яйца в темноте триста лет назад, не означает, что ты не можешь съесть приготовленные мною яйца! – закричала она и закашлялась.