Спи ко мне - Ольга Лукас

«А вот я тебя вижу, хоть ты и не гад!» – подумала она и немного расслабилась: незнакомец, определённо, не представлял для Рыбы никакой опасности.

Это был невысокий – по местным меркам – плотный мужчина средних лет, в скромном зелёном костюме, с рыжеватой густой шевелюрой и такой же бородой. В руках у него был миниатюрный саквояж.

– Приветствую мастера, – сказал он с расстановкой. Наташа отметила сильный акцент, вроде прибалтийского.

Рыба сдвинул монитор, скрестил на груди руки, как тогда, при встрече с семейством окраинных жителей, и очень вежливо поинтересовался, что угодно господину иноземцу.

Господин иноземец ничего не ответил, а вместо этого стал с интересом рассматривать помещение. Наташу он совершенно точно не видел: даже чуть не прошел сквозь неё, но она отстранилась. Воспитанные девушки не позволяют незнакомым иноземцам проходить себя насквозь.

– Неплохо, неплохо, – сказал гость чуть погодя, – и что вы умеете предложить?

Рыба молча подвинул к нему монитор и полностью утратил сходство с морской птицей, оправляющей перья. Теперь он был похож на ястреба, готового вот-вот вонзить когти в непутёвую полевую мышь.

Посетитель не обратил внимания на то, что он в тягость хозяину. Рассматривал каталог, цокал языком. Потом подошел к полке с готовым товаром, сцапал ближайшую чашку. Понюхал, пощёлкал ногтем по краю, засунул в неё нос.

– А огонь в нём горит всё время? – спросил он.

– Да. Всё время горит, – ответил Рыба.

– А когда ты помрёшь – будет гореть? – бесхитростно уточнил иноземец.

– Я не знаю.

Ястреб уже был готов атаковать! Но полёвка продолжала беспечно резвиться на лугу.

Незнакомец окинул хозяина критическим взглядом, словно курицу на базаре выбирал.

– Ну, ты долго ещё протянешь. У меня верный глаз. Я излечиваю людей. Очень хорошо умею. Ты мне сделай такой вот предмет… Длинную пеперетто… Комо сью… Такую, понимаешь, на подставке. И чтоб внутри светилось, – крепкие руки иноземного доктора нарисовали в воздухе нечто вроде настольной лампы. – Я дочке в комнате поставлю. Она темноты боится. А это не вредно и очень красиво. Хороший мастер.

Ястреб улетел, полёвка была в безопасности. Рыба перестал хмуриться и снова стал похож на морскую птицу. Ему редко доводилось делать что-то особенное. А он так любил лепить необычные вещи.

– Как зовут дочку? – спросил он.

– Это зачем? – насторожился доктор. – Я – заказчик, платить буду через нашу миссию. Дочка – дитя.

– С оплатой – потом, разберёмся с оплатой. Когда зажигаешь кому-то огонь – надо знать, кому зажигаешь. И повторять его имя.

– А, вот оно что. Ну-ка, иди сюда, я тебе его нашепчу. А потом ты мне нашепчи, сколько это будет стоить.

Доктор без спросу выдвинул из стены скамеечку, уселся на неё, достал из саквояжа потрёпанную книгу и стал читать. Видно, это был интересный приключенческий роман: на лице иноземца отражалась такая удивительная гамма эмоций, как будто он путешествовал вместе с героями. Он так увлёкся, что перестал замечать хозяина. Впрочем, и Рыбе было не до него – он старался сделать для девочки, которая боится темноты, самый лучший ночник.

«Может быть, – подумала Наташа, – он тоже когда-то боялся темноты. Сидел в своей комнате в замке Ниты, обхватив колени руками, на улице была ночь, все вокруг спали или тихонько считали деньги в своих покоях, по стенам плясали причудливые тени, а маленький мальчик, названный в честь великого завоевателя, думал, что это злые иноземцы пришли забирать его в рабство. А иноземцы – вот они какие. Вполне цивилизованные люди».

Ночник оказался непростой задачей: Рыба дважды доставал из шкафа что-то вроде сварочной лампы и охлаждал материал. Он творил и разрушал, и снова творил. Наконец, ему удалось сделать то, что он задумал: огненный цветок на длинном стебле, обвитый плющом. Вьющееся растение укрепляло тонкую ножку ночника и одновременно придавало ему какую-то дикую, вольную лёгкость. Огонь загорелся сразу: Рыбе даже не пришлось сидеть, накрыв работу руками и уставившись в пространство, он легко провёл ладонью над цветком – и тот озарился изнутри тёплым оранжевым светом.

Иноземец уронил книгу, забормотал восхищённо на своём языке, потом жестами изобразил, что ему боязно прикасаться к такому шедевру.

– У нас знают ты как настоящий умелец. В моём городе, в музее – твоя, – доктор снова перешел на язык жестов, изобразил нечто, что Наташе представилось магическим шаром, переливающимся всеми цветами.

– Чатница, – догадался Рыба. – Да, я понял, откуда вы. Этот человек из музея, он часто бывает здесь. Он… как художник. Он придумывает такие заказы, каких не придумает никто.

– Музейщик делает заказы. А ты делаешь красоту, – сказал иноземец и достал из внутреннего кармана маленькую книжицу в переливающейся обложке. Рыба что-то чиркнул в ней – видимо, цену, и доктор, закинув саквояж за плечи, как рюкзак, торжественно удалился. Он нёс огненный цветок перед собою на вытянутых руках, словно пышущий жаром самовар.

– Жаль, что ты не видела этого господина, – повернувшись к Наташе, сказал Рыба. – А нас всегда учили, что иноземцам не нужна красота, для них важно только богатство.

– Да видела я этого дядьку. Оказывается, ощущение опасности позволяет сконцентрировать внимание.

– Опасности?

– Я думала, это стражники за тобой пришли… неважно. Короче, выкини наушники! А то я буду за тебя переживать и не смогу уснуть.

– Выкину, выкину. Обещаю, – кивнул Рыба и задумчиво произнёс. – Я вот всё думаю, как письмо из твоего сна попало ко мне? И не могу понять. Что-то не сходится.

– Не пытайся понять – сломаешь чудо. Помнишь, что сказал художник с пятью косичками? Что мы с тобой, когда спим, тоже художники. Слушай… а давай тогда попробуем уснуть куда-нибудь вместе. Не к тебе, не ко мне – а ещё куда-то? Хоть на космическую станцию, с которой я прислала тебе письмо.

– И как ты себе это представляешь? – скептически поинтересовался Рыба. – Если мы будем спать в одно и то же время, то просто не встретим друг друга. Так уже было – когда ты уснула, а я оставался в вашем мире.

– Поэтому надо засыпать, предварительно оказавшись рядом. Например – я засыпаю к тебе. И мы тут же – вдвоём – засыпаем куда-то ещё.

– Я попаду в твой мир. А ты… останешься здесь или проснёшься.

– А вдруг – нет? Пожалуйста, ну давай хотя бы попробуем!

– Никто так никогда не делал.

– Мы – художники! Никто никогда не спал так, как мы спим! Ты никогда не делал ночников – потому что тебе их не заказывали! Но ты сделал его, и этот доктор от счастья чуть не описался. Мы просто попробуем. Ну? Ну, соглашайся! Я тебя очень прошу! Прямо сегодня. У нас разные часовые пояса. Но я лягу спать пораньше, а ты борись со сном как можно дольше. Борись и жди меня. Но сначала – выкини наушники.