Семиевие - Нил Стивенсон

Доктор Андрада был маленький, жилистый и скуластый. Он сильно напоминал других знакомых Мойре агрогенетиков: мозоли, загар, дубленая кожа, – все свидетельствовало о том, что он проводит много времени на экспериментальных делянках, копаясь в земле собственными руками. Если бы не очки в дорогой оправе, его можно было бы принять за обычного крестьянина из Юго-Восточной Азии. Однако он защитил диссертацию в Калифорнийском университете в Дэвисе и уверенно двигался к Нобелевской премии, если бы не вмешался Агент.

– Разумеется, – ответила Мойра. – И я в любом случае хотела бы поговорить о том, как мы собираемся здесь что-то выращивать – я имею в виду, помимо людей.

– Нам нужно поговорить, – согласился доктор Андрада.

Мойра поплыла вниз, сделав медленное сальто, чтобы дотянуться до пульта, и нажала на кнопку, активирующую сканер сетчатки. Через несколько секунд устройство признало, что она действительно доктор Мойра Крю, и замок открылся. Ухватившись за поручень, Мойра распахнула люк и вплыла в открывшийся за ним стыковочный узел. Вдвоем с доктором Андрадой они там едва поместились. Автоматически зажглись белые светодиоды. К стене был пристегнут простенький пояс из нейлоновой сетки, в карманах которого помещались несколько небольших гаджетов. Мойра взяла пояс и застегнула у себя на талии.

Они попали сюда через люк, расположенный в зените. По правому и левому борту от них находились проходы, забранные круглыми пластиковыми щитами. Из середины щитов торчали рукояти. Ближе к Мойре был правый щит; она вытянула руку, сжала рукоять, чтобы открыть защелку, и отодвинула щит в сторону.

Доктор Андрада поежился – из-за щита в помещение хлынул ледяной воздух. Перед ними открылась труба длиной метров десять, достаточно широкая, чтобы внутри мог свободно работать один человек или чтобы двое движущихся навстречу могли разойтись, хотя, конечно, им пришлось бы протискиваться. По стенам трубы аккуратными рядами шли лючки поменьше, шириной в растопыренную ладонь, тоже снабженные рукоятками. Лючков были сотни. На ближних к входу имелись распечатанные на принтере аккуратные этикетки и штрих-коды, на дальних не было ничего. Рядом с каждым горел синий светодиод, другого освещения здесь не было.

– Хотите сами провести церемониал? – спросила Мойра.

– Если только не замерзну при этом до смерти, – ответил доктор Андрада.

– В космосе холодно, – согласилась Мойра. – Но нам здесь это и требуется.

Она дала ему время натянуть перчатки, потом открыла холодильник. Он извлек оттуда решетку с пробирками. Мойра провела по штрих-коду на решетке сканером с пояса. Доктор Андрада влез в трубу и поплыл вглубь, осторожно отталкиваясь от стен – что сразу выдавало новичка в невесомости.

– Выбирайте первый же без этикетки, – сказала ему Мойра. – И, будьте добры, пока не закрывайте.

Доктор Андрада закашлялся – морозный воздух вызвал у него горловой спазм. Открыв один из лючков, он вставил решетку внутрь. Мойра тем временем отпечатала на ручном принтере наклейку, идентифицирующую весь комплект по-английски, на филиппинском и понятным компьютеру штрих-кодом. Когда доктор Андрада вернулся в стыковочный узел, она заняла его место в трубе, убедилась, что решетка должным образом установлена в узкой полости за лючком, после чего закрыла лючок и наклеила этикетку. Снаружи на лючке значился идентификационный номер и повторяющий его штрих-код – Мойра сосканировала его и сверила результат с номером.

Светодиод рядом с лючком загорелся красным – это означало, что температура внутри слишком высокая. Пока Мойра все перепроверяла, он пожелтел – холод начал «просачиваться» внутрь. Потом ей надо будет вызвать эту камеру на планшете и убедиться, что лампочка опять синяя.

Вернувшись в стыковочный узел, она взялась за пластиковый щит, закрывавший холодную зону.

– Теперь вы знаете, зачем он нужен. Теплоизоляция. – Мойра защелкнула щит на прежнем месте. – Могу открыть и второй, только там будет то же самое.

– Спасибо за предложение, – откликнулся доктор Андрада, – только я и так уже промерз как никогда в жизни.

Они вернулись «вверх», в «Звезду», и проследовали оттуда вперед, в комплекс, где хранилась большая часть генетического оборудования. Кроме ящиков там сейчас ничего не было. С тем же успехом они могли бы направиться назад, в один из торов, однако Мойра по опыту знала, что для вновь прибывших переходы от невесомости к искусственной тяжести и обратно не сулили ничего хорошего.

Глаза доктора Андрады за дорогими очками смотрели на нее вежливо, но несколько скептически. И ничего удивительного. Мойра решила прощупать, что же на самом деле у него на уме.

– Надеюсь, вы простите мне церемонию, которую нам пришлось проделать. Я этим занимаюсь уже год, каждый день, если не дважды. Я не только ученый, но и жрица. Предполагается, что вы все это распишете в блоге. Расскажете людям внизу, как лично, своими руками доставили образцы из Манилы в морозильную камеру на «Иззи».

– Да, понимаю. И все опишу как надо. – Он сделал небольшую паузу, обозначая, что собирается сменить тему. – Я бы не назвал это децентрализованным хранилищем.

Мойра кивнула.

– Если десять минут спустя туда попадет метеорит, мы потеряем все образцы.

– Да. И меня это беспокоит.

– Как и меня. Но тут все сводится к статистике и математике. Пока что камней не так много, мы их видим и можем при необходимости уклониться. Хранить все яйца в одной корзине…

– И сперматозоиды, – уточнил доктор Андрада. Для Мойры сейчас не существовало более бородатой шутки.

– …в ближайшую пару недель действительно безопасней, чем распределять их по каплям. Однако, доктор Андрада, далее в плане именно это, и план будет приведен в действие, как только СФБ достигнет определенной пороговой величины.

Доктор Андрада кивнул.

– Можно звать меня Мигель.

– Мигель. А я – Мойра.

– Да. Мойра, ты знаешь, почему меня сюда отправили.

– Ты нашел способ увеличить эффективность фотосинтеза в рисе, пересадив ему гены кукурузы. Твои посадки на Филиппинах уничтожил «Гринпис», но ты сумел продолжить работы в Сингапуре. Вскоре после Ноля ты взялся за выведение породы риса, пригодной для выращивания на гидропонике при пониженном тяготении.

– Корис, – подтвердил Мигель, чуть заметно закатив при этом глаза. (Этот термин, сокращение от «космического риса», изобрел репортер-энтузиаст из сингапурской газеты, и теперь из заголовков в таблоидах и интернет-дискуссий его было уже не выкорчевать.) – Ты ведь понимаешь, что расти без хоть какого-то искусственного тяготения он не сможет? Если нет верха и низа, корневая система не разовьется. С водорослями проще – им-то все равно.

– Нам в любом случае еще долго питаться водорослями, – ответила Мойра. – Время кориса настанет позднее, когда мы построим побольше вращающихся помещений с искусственной силой тяжести. И вот тогда-то, Мигель, вот тогда-то!