Семиевие - Нил Стивенсон

– Что – тогда-то? – удивился Мигель.

– Коэль!

– Коэль?

– Космический эль! – объяснила Мойра. – Рис, конечно, не ячмень, но пиво из него тоже прекрасно варится.

– Хлоп! – сказал Маркус. Сказать пришлось, поскольку хлопнуть у него возможности не было. Традиционно борец сообщает своему партнеру по тренировке, что не может разорвать захват и сдается, похлопав его или ее по руке, ноге или другой части тела, до которой удалось дотянуться. Однако дотянуться Маркус не мог никуда. Фекла держала в захвате обе его руки.

Она выпустила его за мгновение до того, как они доплыли до мягкой обивки стены Цирка – большого и преимущественно пустого модуля, зарезервированного для упражнений, – и оба вытянули руки, чтобы смягчить удар.

С противоположной стороны Цирка за всем этим с интересом наблюдали Дзюн Уэда, инженер по имени Том Ван Митер, Болор-Эрден и Вячеслав Дубский. Мужчины угрюмо молчали. Болор-Эрден, которую никак нельзя было упрекнуть в отсутствии энтузиазма, позволила себе трижды хлопнуть в ладоши, но остановилась, поняв, что никто к ней не присоединится.

– Ладно, – произнес наконец Вячеслав, – лично я теперь убедился. Самбо можно применять в невесомости. – Он быстро взглянул на остальных. – А также, надо полагать, джиу-джитсу, вольную и монгольскую борьбу.

– Очевидно, придется обходиться без бросков. И вообще без приемов, связанных с переносом веса, пусть даже на Земле они самые важные, – заметил Маркус.

– Ограниченное число приемов, – кивнул Дзюн. – Нечто вроде борьбы в партере на ковре. Только без ковра.

Том Ван Митер, который, обучаясь инженерной специальности в университете Айовы, параллельно занимался вольной борьбой, развернулся к стене и попытался нанести удар в мягкую обивку. Несмотря на то что Том был мужчина крупный и очень сильный, удар получился совсем вялый, а сам он поплыл к противоположной стене модуля.

– Мы и с этим экспериментировали, – сказал Маркус. – Бить тоже не особо получается.

Перед самым столкновением со стеной Том выбросил вперед обе руки и шлепнул ладонями по мату, чтобы погасить импульс.

– В торе или в бола все должно работать как обычно, – заметил он. – Но насчет невесомости ты прав, это новый рубеж, который боевые искусства пока не взяли.

– Главное – ухватиться, – пожала плечами Фекла, – дальше без особой разницы.

– На Ковчеге имеется с десяток тазеров, – сказал Маркус. – Я их не заказывал. Когда я прилетел, они уже были здесь. Про них никто не знает. И меня не особо радует перспектива того, что кто-то станет расхаживать с оружием – пусть даже всего лишь с тазерами, – а все вокруг будут безоружны. И тем не менее. Нас здесь около двух тысяч. В любом городке с подобным населением на Земле имеется полиция. Неизбежны преступления. И конфликты.

– А что в конституции сказано про полицию? – спросила Болор-Эрден. – Я до конца не дочитала.

Присутствующие дружно расхохотались, давая понять, что оценили шутку.

– Никто из нас не дочитал, Бо, – успокоил ее Маркус. – Если эту ерунду распечатать, она будет вот такой толщины, – он развел большой и указательный пальцы сантиметров на пять. – Там потрудилась, ясное дело, целая комиссия.

– Маркус, я все правильно понимаю? – озабоченно спросил Дзюн. – Ты ведь не хочешь сказать…

– Нет, Дзюн, я вовсе не призываю на нее наплевать. Можешь мне поверить, я только и делаю, что ору на них и требую ее упростить, дать нам… как это называется…

– Шпаргалку? – предположил Том.

– Именно. Пока мы окончательно не завалили экзамен. Дать нам элементарное руководство по эксплуатации. Но где-то в этом томе упоминается и полиция. Я делал поиск по ключевому слову. И поначалу это будет скорее народная милиция – ввиду отсутствия профессионалов. Я изучил ваши личные дела. Все вы занимались той или иной разновидностью борьбы. А борьба есть единственная форма организованного насилия, от которой на космической станции будет какой-то прок – если оставить в стороне совершенно безумные варианты.

– Как насчет драться на палках? – поинтересовался Том.

– Я знал, что ты спросишь, у тебя в резюме упоминается знакомство с кендо, – согласился Маркус. – Идея сама по себе неплохая. Однако у меня есть один встречный вопрос.

– Какой?

– Где ты здесь видишь палки?

– Мы же собираемся растить деревья? – усмехнулась Бо.

– Так быстро их не вырастить, – усмехнулся Маркус в ответ. – Поэтому я всего лишь прошу вас вот о чем – ненадолго собирайтесь каждый день в этом модуле и тренируйте борцовские приемы. Впоследствии может пригодиться.

Дюб спал так плохо, что заподозрил было, что заснуть ему вообще не удалось. Однако часы показывали примерно точка-пятнадцать. Когда он залезал в спальник, на них было точка-девять или около того. В какой-то момент он все-таки отключился. Он слабо представлял себе, когда именно.

Вечерний видеосеанс связи с Амелией прошел не лучшим образом. Не сказать, чтобы все было ужасно – не было ни криков, ни слез, – однако сначала они говорили только о бомбардировке Куру, а потом доброй беседы так и не получилось. С Генри вышло примерно то же самое.

Им уже почти нечего сказать друг другу. Звучит чудовищно, но так оно и есть. Члены его семьи готовились к встрече с создателем – до нее осталось две, три, самое большее четыре недели. Правительство раздавало всем желающим бесплатные таблетки для эвтаназии; тысячи людей ими уже воспользовались, морги были переполнены. Экскаваторы рыли братские могилы. Дюб же в это самое время готовился, говоря честно и откровенно, к величайшему в жизни приключению.

В глубине души он предпочел бы, чтобы его родные уже умерли.

Несколько дней назад он произнес эти совершенно невозможные слова Луизе, и она лишь кивнула:

– Такое сплошь и рядом происходит с теми, кто ухаживает за родственниками на последней стадии Альцгеймера или чего-то подобного. К их мукам добавляются еще и чудовищные стыд и чувство вины.

– Но ведь у Амелии нет Альцгеймера, просто она…

– Это неважно. Когда ты ее видишь, когда разговариваешь с ней, тебе тяжело. На каком-то уровне сознания твой мозг хочет, чтобы то, от чего тебе тяжело, прекратило существование. Простейшая реакция. Она не означает, что ты плохой человек. И равно не означает, что ей следует поддаваться.

Сначала его заставили ворочаться с боку на бок – если эти слова применимы к тому, кто никак не может заснуть внутри просторного мешка в невесомости – мысли обо всем этом, а следом за ними – вопрос «Когда?». День 720 плюс-минус несколько суток было годным прогнозом в День 360. Сейчас заканчивался День 700, и вот эти «плюс-минус» стали серьезно его беспокоить. В последнее время прогноз сузился до «плюс-минус три дня», однако лишь как уступка политическому давлению. С научной точки зрения для такой точности не было особых оснований. К тому же для ученых сам смысл утверждения несколько отличался от общепринятого. Простые люди понимали его как «однозначно между 717 и 723». Ученые же сказали бы, что если повторить эксперимент по разрушению Луны достаточное количество раз, фиксируя время наступления Белых Небес при каждой попытке, то эти времена образуют так называемое нормальное распределение, лягут на колоколообразную кривую, и примерно две трети случаев окажется в указанном интервале.